Беларусь заявила о приостановке своего членства в инициативе «Восточного партнерства» ЕС. Одновременно официальный Минск заявил о выходе из договора по реадмиссии. Это значит, что Беларусь больше не будет принимать назад нелегалов, проникающих в ЕС с ее территории. Все это происходит на фоне сообщений о резко возросшем потоке нелегальных мигрантов, пересекающих белорусско-литовскую границу. На фоне очередных дипломатических демаршей Минска все более настойчиво циркулируют слухи о введении пятого и даже шестого пакета европейских санкций в отношении Беларуси. Игра на повышение между Минском и Брюсселем продолжается.
Тернистый путь Беларуси в «Восточном партнерстве»
История белорусского участия в этой европейской инициативе достаточно терниста. Беларусь стала членом «Восточного партнерства» в 2009 году, в эпоху «первой многовекторности», когда Минск, осознав бесперспективность интеграции с Россией на собственных условиях, начал активно искать альтернативы российскому влиянию.
После президентских выборов 2010 года, однако, отношения между ЕС и Беларусью снова вошли в полосу «заморозков», и Брюссель даже пытался использовать «Восточное партнерство» как инструмент для «наказания» Минска.
Так, при создании парламентской ассамблеи «Восточного партнерства» Евронест европейские чиновники настаивали на участии там представителей белорусской оппозиции, никак не представленных в белорусском Национальном собрании.
Эта ситуация, конечно, очень злила и нервировала белорусскую сторону.
С 2014 года, когда началась «вторая многовекторность» во внешней политике Минска, эти проблемы и трения отошли на второй план, и «Восточное партнерство» стало одним из столпов внешней политики Минска.
Интерес ЕС к участию Беларуси в «Восточном партнерстве» понятен.
Эта инициатива изначально задумывалась как инструмент трансформации постсоветских режимов и их привязки к ЕС — но без гарантий членства в организации.
Появление «Восточного партнерства» стало результатом одновременно «головокружения от успехов» и усталости от расширения ЕС. В конце «нулевых» в Европе осознали, что молниеносное расширение за счет постсоциалистических стран сделало ЕС слишком внутренне неоднородным и рыхлым, а значит — менее устойчивым. Поэтому дальнейшее расширение за счет культурно еще более далеких и экономически менее интегрированных стран бывшего СССР стало представляться нежелательным.
Вместе с тем ЕС был не готов отказаться от идеи своего доминирования в бывшем СССР и «сдерживания» России. «Восточное партнерство» стало компромиссом. Перед шестью постсоветскими странами повесили морковку в виде неопределенной «дружбы» с ЕС и очень туманных перспектив членства, и они с радостью заглотили эту наживку.
У Беларуси к участию в «Восточном партнерстве» был свой интерес.
Во-первых, инициатива рассматривалась как важный канал налаживания отношений с Западом в рамках курса многовекторного геополитического балансирования и уравновешивания избыточного, в понимании белорусских элит, российского влияния.
Во-вторых, интерес сугубо прагматический, как возможность доступа к европейским деньгам и грантам. Конечно, масштабы европейского финансирования в рамках «Восточного партнерства» всегда были скромными и не шли ни в какое сравнение с субсидиями для полноправных членов ЕС вроде Польши.
Более того, подобные проекты носили в значительной степени рекламный характер и были призваны скорее продемонстрировать «заботу» ЕС о своих восточных соседях, нежели реально решить какие-то социально-экономические проблемы. Практически у любого объекта, строительство или реставрация которого было профинансировано с участием ЕС, появлялась соответствующая табличка с ярким изображением синего европейского флага.
Тем не менее любая копейка не лишняя, а деньги считать в Беларуси умеют.
Поэтому Минск с удовольствием принимал европейские ассигнования на развитие дорожной инфраструктуры или благоустройство городов — естественно, с установлением табличек, напоминающих о финансовом участии Евросоюза.
А ЕС тихо вел свою работу в республике по развитию сети собственного влияния.
Уйти, чтобы остаться?
Следует подчеркнуть, что речь идет не о выходе Беларуси из «Восточного партнерства», а лишь о приостановке членства в нем. Таким образом, официальный Минск оставляет за собой пространство для маневра и возможность сдать назад — очень в духе белорусской внешней политики.
Тем не менее почему Минск все же пошел на такой достаточно резкий шаг?
Нужно понимать, что даже на пике «второй многовекторности» 2014–2020 годов отношения между белорусским руководством и ЕС не отличались особой доверительностью, а участие Беларуси в «Восточном партнерстве» оставалось достаточно ограниченным.
Режим Лукашенко никогда не воспринимался в Европе как «свой», а лишь как неизбежное зло, которое следует терпеть до «лучших времен». А приближению этих «лучших времен», конечно же, должно было способствовать прозападное «гражданское общество», развиваемое в том числе и под крышей «Восточного партнерства».
По этой причине белорусское представительство на мероприятиях в рамках «Восточного партнерства» никогда не поднималось выше министра иностранных дел — пожалуй, самого высокого чиновника в белорусской правящей иерархии, который считался более или менее рукопожатным в европейских кругах.
События, последовавшие после президентских выборов 2020 года, наглядно продемонстрировали белорусскому режиму, что ставка на сближение с ЕС в пику России не сработала и, более того, сделала сам режим более уязвимым, создав в городском классе республики координируемое западными структурами гражданское общество и существенно размыв социальную базу поддержки самого режима.
Участие Беларуси в «Восточном партнерстве» оказалось замороженным практически сразу же после начала массовых протестов, поэтому нынешний демарш Минска — лишь констатация уже давно свершившегося факта. Возможно, жест рассчитан также и на российских наблюдателей, чтобы продемонстрировать им, что с многовекторностью покончено окончательно.
Однако то, что Беларусь из «Восточного партнерства» не выходит, а лишь приостанавливает членство в программе, говорит о том, что с надеждой на возобновление прежнего курса (пусть хотя бы в усеченном виде), который был до августа 2020 года, здесь все еще не расстались.
