Белорусский Минюст отказал в регистрации партии «Союз». Эта партия могла стать первой политической силой, официально зарегистрированной с начала 2000-х годов. Регистрация новой партии означала бы, что «разморозке» партийной системы в Беларуси действительно дан старт. Кроме того, «Союз» должен был стать первой официально признанной пророссийской партией, в основе программы которой лежало бы требование интеграции с Россией. Даже документы на регистрацию «Союз» подал 2 апреля — в День единения народов России и Беларуси.
Зачем понадобилось создавать «Союз»?
Отказ «Союзу» в регистрации представляется тем более странным, что эта партия выглядела как проект правящего режима. Казалось, что в контексте предполагаемой конституционной реформы белорусская власть все-таки взяла курс на построение управляемой партийной демократии, в рамках которой получат развитие партии.
Понятно, что это были бы партии, напрямую не выступающие против действующей власти и не представляющие для нее угрозу, но все же позволяющие себе «конструктивную критику» и занимающие определенные тематические ниши в рамках белорусского политического спектра.
«Союз» выглядел первым пробным шаром в этом направлении.
То, что создание партии было санкционировано «сверху», не вызывало особых сомнений.
Лидер «Союза» Сергей Лущ получил широкую медийную поддержку и стал регулярно появляться в белорусских официальных СМИ, что было бы невозможно без одобрения на высоком политическом уровне. Процесс подготовки к образованию новой партии освещался государственными телеканалами весьма благожелательно, что также указывает на то, что власть заинтересована в появлении подобной партии.
Зачем понадобилась именно пророссийская партия? Во-первых, этому благоприятствовала общая конъюнктура. Отношения с Западом в очередной раз были испорчены, и поддержка со стороны России оказалась вопросом выживания. В этих обстоятельствах Минск традиционно демонстрирует символическую лояльность Москве и повышает градус пророссийской риторики: создание пророссийской партии может считаться элементом этой игры.
Другой задачей новой партии могло быть установление контроля над пророссийским сегментом общества.
Долгое время пророссийски настроенные граждане считались надежной электоральной базой Александра Лукашенко, при котором русский язык получил статус государственного и был провозглашен курс на построение Союзного государства с Россией. Однако по мере пробуксовки российско-белорусской интеграции и идеологической трансформации в сторону многовекторности и «мягкой белорусизации» власть стала терять позиции на пророссийском фланге.
Пророссийская оппозиция в Беларуси так и не появилась, поскольку в условиях авторитарного правления возможности для политической самоорганизации в принципе ограничены, а Москва не проявляла заинтересованности в появлении в Беларуси независимых от власти пророссийских сил. Тем не менее образовавшийся вакуум требовал заполнения.
И в Беларуси, и в России стали все чаще раздаваться голоса, критикующие белорусские власти за саботаж интеграции и подавление пророссийских сил.
Это стало красноречивым сигналом, что, несмотря на отсутствие структурированной пророссийской оппозиции, запрос на подобную силу все-таки есть, и для белорусской власти это может стать серьезной проблемой.
В образовавшуюся нишу могли устремиться силы, далекие от поддержки как действующей власти, так и националистической прозападной оппозиции, и некоторые партии уже начали дрейф в этом направлении. Например, Республиканская партия труда и справедливости (РПТС), которая в 2014 году открыто признала присоединение Крыма к России, а в ходе политического кризиса 2020 года заняла равноудаленную позицию как в отношении власти, так и в отношении ее оппонентов под бело-красно-белыми флагами.
Конечно, угроза появления «третьей силы» в Беларуси пока остается скорее потенциальной, чем реальной, однако власти могли сыграть на опережение и попытаться заполнить вакантное место лояльной и подконтрольной партией. «Союз» вполне подходил на эту роль. Почему же от проекта все-таки решили отказаться?
Почему «Союз» все-таки не зарегистрировали?
Формальным поводом для отказа стали нарушения процедуры регистрации — в списках учредителей партии оказались так называемые «мертвые души», а также лица без белорусского гражданства. Однако сложно усомниться в том, что истинная причина отказа — не процедурная, а все-таки политическая, и проект «пророссийской партии» решили попросту свернуть.
Регистрация «Союза» стала бы своего рода прецедентом.
Впервые в белорусской публичной политике появилась бы партия, в основе программы которой лежали бы русофильский нарратив и требование интеграции с Россией.
Несмотря на всю «карманность» и управляемость партии и ее руководства, это могло бы стать сигналом для других политических сил, и в «пророссийской» нише у «Союза» могли образоваться неожиданные и нежелательные конкуренты. Например, та же РПТС, которая занимает потенциально весьма перспективную электоральную нишу на стыке русофильства и социализма.
В любом случае, с созданием «Союза» русофилы получили бы официальное признание как самостоятельный политический лагерь с собственной повесткой. По всей видимости, именно это и сочли нежелательным.
Возможно, в администрации Лукашенко решили, что более предпочтительными будут фрагментация и «размазывание» пророссийской интеграционной повестки, чтобы она присутствовала в партийных программах в качестве второстепенного элемента, фона, но никак не основного требования.
В таком качестве она, например, может появиться в программе предполагаемой партии власти «Народное единство». Или в программе Либерально-демократической партии Олега Гайдукевича, который много и охотно говорит об интеграции с Россией, но для которого это явно второстепенная тема.
Впрочем, дело может быть не в «Союзе» как таковом, а в решении в принципе отказаться от идеи расширения роли партий. На это косвенно указывают и недавние заявления Конституционной комиссии, что в Беларуси будет сохранена сильная президентская власть, переход к парламентской или парламентско-президентской республике не планируется, а нынешняя форма правления, в рамках которой партии находятся на обочине политической жизни, себя вполне оправдала и доказала свою жизнеспособность. Кроме того, анонсированный Лукашенко декрет о передаче властных полномочий Совету безопасности в случае недееспособности президента также может говорить о том, что предполагаемые изменения Конституции не будут связаны с расширением роли партий.
Весьма непросто переломить логику авторитарной системы, которая за четверть века привыкла опираться на прямой административный контроль, не опосредованный институтами политического представительства.
Все последние действия белорусских властей указывают на то, что ожидать в ближайшее время какой-либо политической либерализации, пускай даже сугубо поверхностной, не стоит.
После сообщений о раскрытии заговора с целью свержения Лукашенко белорусское государство все более входит в режим «осажденной крепости». Не самая подходящая обстановка для развития многопартийности, пусть даже и управляемой.
