Подавляющее большинство россиян — 61% — посчитали «коронавирус» главным словом прошедшего года. Таковы результаты социологического опроса, проведенного Всероссийским центром исследования общественного мнения (ВЦИОМ). Едва ли кто-то усомнится в его достоверности: «коронавирус» стал главным словом для всего земного шара. О том, как эпидемия COVID-19 перезагружает мировую экономику, почему администрация Байдена будет уделять большое внимание вакцинации и можно ли назвать Китай страной-триумфатором 2020 года, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал политический аналитик, эксперт Украинского института политики (Киев) Руслан БИЗЯЕВ.
— Г-н Бизяев, знаю, что Вы интересуетесь историей XX века. Глядя на сегодняшнее положение, Вы можете провести какие-то исторические параллели?
— Конечно. Недавно мы с порталом «Вести» готовили целый материал на эту тему — провели исторические параллели с концом 20-х — 30-ми годами прошлого века. Аналогии просто удивительные. Когда в 2016 году я начинал писать свои «Исторические хроники», я озаглавил их «Тень тридцатых». Многие мне говорили: «Руслан, ты о чем вообще? Где мы, а где тридцатые?»
Но я показывал на конкретных примерах, что есть определенная цикличность. Она просматривалась. А сейчас просматривается настолько явно, что только слепой этого не заметит.
— Страшные вещи говорите. Мы ведь помним, чем закончились 30-е годы прошлого века: войной…
— Первая и Вторая мировые войны — это все же звенья одной цепи. Недаром маршал Фош в Компьене сказал, что это не мир, а перемирие на двадцать лет. И очень многие политические деятели той эпохи (от Уинстона Черчилля до Владимира Ленина) были с ним согласны.
Что такое война? Это инструмент перезагрузки мировой системы. Вернее, один из инструментов. Он был востребован и актуален до появления атомной бомбы. А сейчас, в век ядерного оружия, гиперзвука и лазера, глобальный конфликт невозможен. Поэтому для перезагрузки мировой экономической и политической систем будут искать другие инструменты.
Думаю, эпидемию коронавируса можно назвать триггером этой перезагрузки.
Старая система дошла до своего логического завершения, ее внутренние и внешние противоречия уже невозможно решить привычными методами.
Инструмент может быть не один.
Наряду с коронавирусом могут возникать локальные конфликты, которые приведут к изменению границ, к исчезновению или, наоборот, укрупнению каких-то государств.
Сейчас об этом трудно говорить.
— Вы предвосхитили мой следующий вопрос: многие эксперты полагают, что коронавирус действительно выполняет ту роль, которую раньше выполняли войны. Но вирусная перезагрузка, судя по всему, еще не закончилась. Под конец года наблюдается скачок заболеваемости, ужесточаются карантинные меры, в Британии обнаружили новый штамм COVID-19. В 2021 году мир по-прежнему будет лихорадить?
— А почему мы берем только 2021 год? Давайте вспомним, как мир отреагировал на появление нового вируса в Ухане. Никак не отреагировал. Ну вирус и вирус… А когда эпидемия начала накрывать весь Старый и Новый Свет, мировая система оказалась к этому не готова. Причем не готова от слова «совсем».
На данный момент в Германии количество умерших больше, чем количество заболевших во время первой волны. В Калифорнии забиты все клиники, и количество летальных случаев в США скоро приблизится к потерям страны во Второй мировой войне.
Насколько я понимаю, вакцина здесь не является панацеей. Всеобщая вакцинация не подразумевает всеобщее выздоровление.
Если не ошибаюсь, еще в апреле Международный валютный фонда (МВФ) прогнозировал, что мировая экономика начнет «выздоравливать» в 2022–2023 годах. А буквально на днях журнал The Economist опубликовал карту, которая показывает, что полная вакцинация может завершиться как раз в 2022 году. Вспоминается известный российский телеведущий: «Совпадение? Не думаю».
Обратите внимание на Британию. Во-первых, ситуация с коронавирусом там накладывается на «жесткий Брексит». Во-вторых, новый штамм коронавируса там был обнаружен еще в сентябре.
— И удивительным образом не проявлял себя два месяца.
— Да. А потом оказалось, что эффективность вакцины AstraZeneca составляет всего 62%. Акции компании пошли вниз, намечался глобальный скандал. В итоге AstraZenecа заключила соглашение с центром имени Н.Ф. Гамалеи, который разработал «Спутник V».
При этом, насколько мне известно, AstraZenecа плотно работала (и продолжает работать) в России. Еще у нее есть четыре завода в США.
У меня такое ощущение, что мир делится на три большие зоны вакцинации: американо-европейская, американо-китайская и российско-британская.
И в этом контексте новый штамм коронавируса в Англии может быть всего лишь инструментом, который фиксирует положение сторон в 2021 году.
Мы же понимаем, что такое вакцинация. В начале декабря категорически против нее выступали 50% жителей США, России, Франции, некоторых других европейских стран. Только 34% датчан выступали против — это наименьший показатель, который я видел.
Однако для администрации Джо Байдена, как мне кажется, вакцинация будет одной из наиболее приоритетных задач.
С точки зрения Вашингтона, в Европу должны заходить или Pfizer, или Moderna.
И у той, и той вакцины (как у любой РНК-вакцины) есть свои плюсы и минусы. Еще до конца непонятно, как они действуют. Зато действие классических вакцин хорошо изучено и известно на протяжении двух столетий.
Буквально вчера были опубликованы экономические прогнозы по концу года. Как пережили 2020-й мировые экономики? В плюсе только Китай. Все четыре китайские вакцины, насколько я помню, классические. Интересная закономерность, не так ли?
Китай практически вышел из коронавируса, а Старый и Новый Свет, по большому счету, в него еще толком не вошли.
— А почему для Байдена вакцинация — это такая важная задача? Чисто из финансовых соображений?
— Нет, здесь все намного глубже. Кто первый из большой геополитической пятерки преодолеет эпидемию, тот получит большое конкурентное преимущество в новом десятилетии. Эту борьбу мы и наблюдаем. Администрация Байдена очень надеется, что вакцина поможет Соединенным Штатам выйти из кризиса и перестроить свою экономику. Перестроить на той платформе, которую они придумали (так называемая Agenda 2030).
— Выходит, в этом соревновании борьба ведется за второе место. Вы же сами сказали, что Китай уже оторвался от конкурентов. На борьбу с эпидемией он потратил 3–4 месяца, экономика восстановилась, ВВП по итогам года даже покажет небольшой рост. А еще Китай продемонстрировал всему миру преимущества своей системы. Диктатура Коммунистической партии намного эффективнее справляется с вызовами современности, чем хваленая демократия. Китай — безусловный победитель этого года.
— Я бы не сказал, что Китай победитель. В ряде американских и европейских судов лежат иски против него (как против распространителя коронавируса по всему миру). Давайте не забывать, откуда все началось. У Китая есть ситуативное преимущество, но далеко не факт, что оно сохранится в 2021 году. Любое прецедентное решение суда в США или Европе — и у Пекина начнутся проблемы.
Совсем недавно Китай стал экономическим партнером №1 для Евросоюза. Я представляю, какой зубовный скрежет сейчас стоит в Соединенных Штатах. И не только там.
Вы отметили еще один важный момент. Любое тоталитарная форма правления в этой ситуации имеет преимущества. В Европе уже слышны голоса тех, кто говорит, что в эпоху коронавируса полицейское государство — это не так уж и плохо. И термин «права человека» можно толковать по-разному.
— Для Европы это может стать серьезной дилеммой. Могли ли мы представить еще год назад, что здесь будут действовать такие жесткие ограничения? Нонсенс.
— Любой нонсенс имеет свои причинно-следственные связи. Это десятилетие для Европы будет самым сложным со времен заключения Маастрихтского договора в 1993 году.
Вопрос стоит ребром: останется она игроком или нет?
Все в геополитике делятся на три категории: инструменты, фигуры и игроки. ЕС претендует на статус игрока. Но не факт, что получится.
