В США началась полноценная избирательная кампания по выборам главы государства. Главный внешнеполитический вопрос этих выборов — отношения США с Китаем и Россией. Действующий президент Дональд Трамп выступает с антикитайской риторикой, демократы — с антироссийской, и наблюдатели опасаются, что президентские выборы закончатся большим международным конфликтом. О вероятности такого конфликта, усилении значения Азии в международных делах и последствиях большой войны России и НАТО для стран Восточной Европы аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал российский политолог, заместитель главного редактора журнала «Россия в глобальной политике» Александр Соловьев.
— Г-н Соловьев, Вы согласны с моей гипотезой, что Европа постепенно становится периферией мирового развития по сравнению, в первую очередь, с Юго-Восточной Азией, в частности с Китаем?
— Я бы сказал так: нынешний мир глобален, и выделять в нем периферию сложно, потому что мир маленький. То, что Европа перестает генерировать политические смыслы, политическую активность, уходит в тень как сильный международный актор — это, пожалуй, да. Конечно, политцентр интереса перемещается на Дальний Восток и в Юго-Восточную Азию, в Южную Азию, там Индо-Пацифика — сейчас снова возрождение интереса к этой идее.
Но это опять же логично: в Азию переместились финансовые и промышленные потоки, финансовый и промышленный капитал, производства и технологии. Более того, если Китай будет в дальнейшем способен так сильно и активно вкладываться в фундаментальную науку, то туда может переместиться и очень мощный интеллектуальный потенциал.
То есть Китай может стать, помимо центра философской мысли, центром современной фундаментальной научной мысли. А эту роль долгое время удерживала Европа.
Европа имела все основания на базе только богатейшей культуры и научной традиции считать себя защищенной в плане того, что она всегда останется очень серьезным игроком. Но, конечно, со вполне предсказуемым взлетом Дальнего Востока чаша весов склоняется в ту сторону.
С другой стороны, Европу хоронить, по-моему, рановато. Закат Европы предсказывают уже в третий раз.
— Вспоминая Шпенглера и его «Закат Европы», мы понимаем, что этой концепции минимум сто лет…
— И ничего, как-то Европа остается в живых. И не просто остается, но и вполне себе что-то новое предлагает. Например, придумает ли Европа таки себе европейские вооруженные силы? После чего, правда, останется придумать им задачи, в которых они смогут себя проявлять. Но тут у Европы условно вся Африка.
— Другой вариант — Россия. Польша и страны Балтии только это и предлагают.
— Опять же — я склонен считать это в большей степени риторикой, просто потому что в условиях конвенционной войны Польша и Балтика станут полем боя. Обе стороны просто закатают эти страны в асфальт.
Давайте представим себе современную мобильную конвенционную войну на территории Восточной Европы. Пара танковых батальонов туда-сюда с гаубичными орудиями, и привет.
Это только конвенционное оружие, я не упоминаю о тактическом ядерном оружии, о применении которого народ сейчас активно начал говорить. Не дай Бог. Но я уверен в том, что это, скорее, свойственная сегодня всем политикам игра на повышение риторических ставок.
Возьмем Северную Корею и США 2018 года — залить огнем Сеул и так далее. Возьмем внешнеполитическую российскую риторику — то же самое. Тоже с удовольствием поднимаем ставки, тоже с удовольствием говорим на повышенных тонах, тоже обещаем, что мы попадем в рай, а они все сгорят. Так все поступают, почему бы этим так не поступать?
— Говоря о конфликте США и Китая, который будет определять ближайшее международное будущее, все чаще говорят про ловушку Фукидида (геополитическая концепция, согласно которой большую войну обычно начинает теряющая свое влияние в международных делах сверхдержава, испытывающая страх перед ростом влияния державы-соперницы — прим. RuBaltic.Ru). Вы с такой концептуальной рамкой согласны?
— Почему бы и нет? Это одна из возможных концептуальных рамок, которая позволяет объяснить причины будущего конфликта. Другое дело, что она помогает относительно непротиворечиво уложить известные нам сейчас тенденции и явления, но никто нам не гарантирует, что мы знаем их все. Никто не гарантирует, что в этом комплексе противоречий, которые существуют между Китаем и США, удельный вес тех или иных вещей именно такой, какой предусматривает ловушку Фукидида. Мы этого не знаем просто-напросто, а в принципе наука прогностика — не самое, пожалуй, сильное место в политологии. Политология гораздо лучше объясняет уже случившееся.
Я совершенно не исключаю, что так и будет, что по результатам этого противостояния появится какая-то новая хорошая красивая метафора. Ловушка Фукидида — это метафора удачная. Холодная война — это метафора сверхудачная, настолько удачная, что к ней сегодня возвращаются.
Вообще метафоричность объяснения международных процессов свойственна науке о международных отношениях, просто потому что она вынуждена подбирать слова и создавать слова прямо на ходу, поскольку имеет дело с тем, что происходит здесь и сейчас. Подобрали удачную метафору, она заиграла, заработала. Мягкая сила, например — все отлично, вроде бы как всем понятно, все объясняет. Ловушка Фукидида — отлично, все понятно, все объясняет.
Безусловно, есть еще масса теоретических моделей, куда это можно «вогнать». Возьмите марксистскую — получите классическое, совершенно дистанциальное противостояние формаций, и в рамках теории все прекрасно можно объяснить.
