Бюро по реинтеграции Молдовы сообщило о том, что 1 сентября в восьми школах с румынским языком обучения на территории Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) начался новый учебный год. Эти образовательные учреждения находятся в ведении Кишинева и следуют программам, принятым на правом берегу Днестра. Румынские школы Приднестровья — пример того, что стороны переговоров могут достигать результата. Тогда что мешает им окончательно урегулировать конфликт, который тянется с 1990 года? Об этом аналитическому порталу RuBaltic.Ru продолжает рассказывать политолог, заведующий кафедрой политологии и государственного управления ПГУ им. Т. Г. Шевченко (Тирасполь) Илья Галинский.
— Г-н Галинский, можете продолжить предложение: «Жители Приднестровья не хотят возвращаться в Молдову, потому что…»?
— Потому что это национальное, а не интернациональное государство вроде Приднестровья. Чужая страна с чужим государственным языком, чужими мировоззрением и ментальностью. Страна, стремящаяся к объединению с Румынией и вхождению в состав Евросоюза, ориентированная прозападно.
Иначе говоря, если Приднестровье — это часть русского мира, то Молдова геополитически является Западом.
— Вы возлагали какие-то надежды на президента Молдовы Игоря Додона?
— Проблема Додона — во многом проблема даже не Молдовы, а России. Дело в том, что, кроме него, Москве вроде и опереться в Молдове не на кого. Используя эту ситуацию, он создает себе имидж лучшего друга России, пытаясь использовать ее политическую поддержку и финансовую помощь для укрепления своих позиций внутри страны. Хотя по большому счету он не пророссийский, а промолдавский политик.
Россия стремится к тому, чтобы приднестровское руководство поддержало Додона в его борьбе с правыми партиями и он переизбрался на второй срок.
Но давайте вспомним, как в свое время таким же лучшим другом России был президент Молдовы Владимир Воронин, который под давлением США в итоге предал и Россию, и лично Владимира Путина.
Как бы нечто подобное не произошло и с Додоном.
— При нем отношения Тирасполя и Кишинева как-то изменились?
— Все блокадные, запретительные меры применяются в отношении Приднестровья так же, как и раньше. Странно это видеть в условиях, когда социалистическая партия Додона является правящей и пользуется поддержкой властей России.
Посему наш вывод однозначен: кто бы ни был во главе центральной власти Молдовы, он будет противником Приднестровского государства, будет стремиться его так или иначе уничтожить.
— В Молдове вообще есть политические силы, которые пользуются симпатией жителей Приднестровья?
— На обыденном уровне серьезного отчуждения между жителями Молдовы и Приднестровья нет. Вообще, проблема Приднестровья по важности для жителей Молдовы находится где-то на 10–12 месте.
А вот молдавские политики — совершенно другая история. Если в 90-х годах прошлого века многие из них симпатизировали Приднестровью, сегодня этого нет.
Все политические силы Молдовы так или иначе стоят на антиприднестровских позициях, выступают за территориальную целостность Молдовы (правда, некоторые считают федерализацию оптимальным вариантом урегулирования конфликта).
В большей степени приднестровцы симпатизируют гагаузским политикам, которые, используя опыт Приднестровья, пытаются расширить свою автономию.
— Доводилось слышать, что уровень жизни в ПМР выше, чем в Молдове. Это соответствует действительности?
— Вопрос дискуссионный. Если еще пару лет назад это действительно было так, то сегодня ситуация в целом выровнялась.
Приведу несколько фактов. В Приднестровье ниже стоимость коммунальных услуг, жилья, некоторых продуктов питания, а пенсии при этом выше. Не надо забывать, что приднестровские пенсионеры, граждане РФ, получают российскую, более высокую пенсию.
Мы получаем очень дешевый российский газ, у нас есть мощные конкурентные предприятия, которые поставляют свои товары на рынке западных стран. За счет России в Приднестровье построено множество социальных объектов.
Однако в последнее время, по официальным данным, средняя заработная плата в Приднестровье составляет примерно 350 долларов, а в Молдове — около 450 долларов.
— Руководство ПМР часто обвиняют в создании каких-то коррупционных схем, в которых замешаны крупные иностранные бизнесмены. «Сложилось впечатление, что некоторые во время двусторонних переговоров не искали пути решения проблем, а обсуждали новые коррупционные схемы», — заявила недавно бывший премьер-министр Молдовы Майя Санду. Это справедливые обвинения?
— Как правило, все подобные заявления основываются не на фактах, а на домыслах. Были бы факты — был бы другой разговор. Всегда очень удобно бросить камень в непризнанное государство, в «прозрачность» его границ. Однако у границы всегда есть две стороны. И если даже какие-то неконтролируемые потоки через нее идут, то они идут через территорию признанного государства.
А как тогда быть с европейской таможенной миссией, которая контролирует границу? Выходит, она тоже участвует в коррупционных схемах?
ПМР — это нормальное современное государство, как и любое другое, со всеми его плюсами и минусами.
Скорее всего, Санду имеет в виду деятельность приднестровской многопрофильной фирмы «Шериф», намекая на ее могущество.
Это действительно так. Данная фирма по сути является государством в государстве. Именно она во многом определяет экономическую состоятельность нашего государства, обладает огромным авторитетом в общественной и политической жизни Приднестровья. Естественно, у нее есть и свои экономические интересы, которые она стремится реализовать. И, возможно, эти экономические интересы входят в противоречие или, наоборот, совпадают с интересами фирм других государств, в том числе Молдовы. Ничего в этом противоестественного нет. Обычная практика хозяйственной жизни.
Что же касается ведения молдавско-приднестровских переговоров в данном контексте, то еще раз уточню, что тормозом, преградой на пути конструктивного диалога всегда выступала и выступает Молдова.
— В последние годы активно поднимается вопрос российских миротворцев в ПМР. В 2018 году Генассамблея ООН призвала «без оговорок и дальнейшего промедления завершить упорядоченный вывод Оперативной группы российских войск и вооружений с территории Республики Молдова». Чем, на Ваш взгляд, чревата реализация такого сценария? Возможно ли новое вооруженное противостояние?
— Проблема заключается в том, что вывести без серьезных последствий российские вооружения и охраняющие их Вооруженные силы России сегодня нереально. Вооружения во многом устарели и при транспортировке могут сдетонировать. Без них нельзя вывести и российские воинские части.
Не надо также забывать, что в условиях блокады Приднестровья Оперативная группа войск не может пополняться с территории России из-за Украины. А Молдова фактически не пропускает личный состав, следующий для охраны складов.
В этой ситуации Оперативная группа в основном пополняется за счет приднестровцев — граждан РФ. Они также становятся российскими миротворцами.
Напомню, что Москва не раз категорично утверждала, что до определения политического статуса Приднестровья вывод российских миротворцев исключен.
Как мне видится, Молдова и ее западные симпатизанты всеми силами стараются убрать из ПМР российских военнослужащих, миротворцев, чтобы решить приднестровскую проблему по «хорватскому сценарию».
И хотя Молдова официально считается нейтральной страной, она участвует во многих мероприятиях НАТО и перешла на его стандарты. На Бульбокском полигоне, который находится вблизи границы с Приднестровьем, регулярно проходят различные учения совместно с подразделениями Североатлантического альянса.
Поэтому я прихожу к выводу, что исключить военного сценария нельзя, особенно если к власти в Молдове придут агрессивные прозападные силы.
