Одной из главных тем текущего года стал снос памятника маршалу Коневу в Праге. Между тем постоянным поставщиком подобных новостей в последние годы была Польша. Переняла ли Чехия у нее эстафету борьбы с памятниками? И есть ли различие между польской и чешской политикой в отношении монументов павшим красноармейцам?
Все чаще можно прочитать о том, что Чехия встала в один ряд с Польшей, где кампания по переписыванию истории и сносу монументов красноармейцам продолжается не один год. И российско-чешские отношения сегодня приближаются к тому же низкому уровню, на котором находятся российско-польские.
Такое сравнение вполне понятно и оправданно. В боях за освобождение Польши от нацистов погибло свыше 600 тысяч советских солдат и офицеров. За освобождение Чехословакии отдали свои жизни почти 140 тысяч.
И причисления отлитой в бронзе памяти о них к неприятным для большинства поляков и чехов воспоминаниям о временах социализма в России не понимают.
Потому и сносов не могут простить ни Польше, ни Чехии.
Впрочем, на деле картина в двух государствах выглядит неодинаково.
Начнем с польского случая. В прошлом году российский посол в Польше Сергей Андреев озвучил весьма прискорбные цифры. Если в 1997 году за пределами воинских захоронений на польской земле стоял 561 памятник, то к середине прошлого года — всего 134.
Со своей стороны, руководитель борющегося за сохранение монументов содружества «Курск» Ежи Тыц дал понять, что из примерно 600 памятников на месте осталось порядка 100.
Такие показатели стали следствием действия закона о декоммунизации, вступившего в силу 21 октября 2017 года. Он предусматривает демонтаж памятников и мемориалов «лицам, организациям, событиям или датам, символизирующим коммунизм или другой тоталитарный строй». За этот закон голосовало свыше 400 депутатов Сейма предыдущего созыва из 450. Его подписал президент Анджей Дуда.
То есть перед нами — пример подлинно государственной политики переписывания истории и войны с памятниками.
Перечислять убранные памятники можно очень долго. Так, памятник маршалу Коневу в Кракове (а именно Конев командовал войсками, освобождавшими город) снесли еще в 1990-е годы.
Уже в течение последних лет убрали Памятник советско-польскому братству по оружию в Варшаве, Монумент благодарности Красной армии в Катовице.
Наиболее нашумевшей историей стал демонтаж памятника генералу Ивану Черняховскому, установленному на месте его гибели в местечке Пененжно на северо-востоке Польши.
В то же время некоторые памятники удается спасти. И активистам-общественникам из «Курска» здесь порой помогают старосты отдельных городов, районов и поселений — преимущественно «левых» по партийной принадлежности, иногда членов Крестьянской партии и даже «Гражданской платформы». Время от времени на сторону «Курска» встают и местные суды. Тем самым некоторым препятствием для доведения «черного дела» до конца становится местное самоуправление.
А теперь посмотрим на Чехию. Наиболее громкой историей до недавнего времени оставался демонтаж Танка-освободителя в 1991 году. Сразу же после падения социализма памятник в виде танка, ворвавшегося в Прагу утром 9 мая 1945 года, облили розовой краской и убрали с постамента. Сегодня он находится в военном музее в Лешанах недалеко от Праги.
В начале 2010-х годов пытались убрать серп и молот с Монумента освободителям в Брно, однако после реставрации памятник вернулся на место в прежнем виде.
Все истории, похожие на польские, происходят в Чехии пока только в одном городе. К несчастью, этим городом оказалась Прага.
В 2017 году со староместской ратуши убрали табличку благодарности Красной армии. А в 2019–2020 годах случилась нашумевшая история с памятником Коневу и обелиском власовцам. Во всех случаях речь шла об инициативе местного самоуправления. Табличку демонтировали по решению властей Праги, а остальные два случая — и вовсе дело районных руководителей.
В то же время в Чехии на общенациональном уровне нет закона, который позволял бы снос памятников воинам-освободителям. Мало того — президент страны Милош Земан прямо выступал против подобного рода действий. Одобрения их не высказывали ни премьер Андрей Бабиш, ни глава МИД Томаш Петржичек. Силы, теоретически способные принять подобный закон (и то не факт, что все они его одобрят), просто не имеют большинства в парламенте — за них в 2017 году проголосовало порядка 38% избирателей.
Однако Прага — не вся Чехия, и в ней антироссийские силы мощнее, чем где бы то ни было.
И если в польском случае местное самоуправление спасало памятники, в чешском (точнее, в пражском) оно как раз злоупотребляло своими полномочиями.
А закон позволяет им убирать или сносить памятники, стоящие на их земле, и у президента или премьера нет полномочий уволить мэра Праги Зденека Гржиба или же старост Коларжа и Новотного.
Подобный произвол во многом стал возможен из-за того, что памятник Коневу в свое время не внесли в реестр воинских захоронений, подлежащих охране чешского Минобороны. Окажись в нем монумент — и никакой староста-русофоб не сумел бы его убрать.
В результате политики районного масштаба в одночасье смогли резко испортить российско-чешские отношения, существенно приблизив их уровень к российско-польским.Несмотря на эту громкую историю, принципиальная разница между Польшей и Чехией никуда не делась. В одной стране есть государственная линия на снос памятников, в другой — нет. В обоих случаях определенной властью обладает местное самоуправление, чья линия расходится с линией государственного руководства, и оно может играть как положительную, так и отрицательную роль. Случай с пражским бронзовым Коневым лишний раз это доказал. И при оценке положения вещей в каждом из двух государств данный фактор надо принимать во внимание.
