Советско-германскому договору о ненападении, известному как пакт Молотова — Риббентропа, исполняется 80 лет. В современной западной историографии бытует мнение, что после его заключения судьба Восточной Европы была предрешена. Но в случае с Прибалтикой не все так однозначно: у Литвы, Латвии и Эстонии была возможность избежать присоединения к СССР в 1940 году, и они ей не воспользовались. Об этом аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал научный сотрудник Института российской истории РАН, директор фонда «Историческая память» Александр ДЮКОВ.
— Г-н Дюков, не так давно в России были опубликованы оригиналы советско-германского договора о ненападении и сканы секретных протоколов. В российских СМИ эту новость активно обсуждали. Было много конспирологии: дескать, Кремль кому-то подает некий знак. Действительно ли здесь есть политический подтекст?
— Прежде всего стоит сказать, что публикация образов протоколов и демонстрация оригиналов немножко запоздали. Главный пропагандистский шаблон, который уже десятилетиями используется на Западе в контексте 1939 года, звучит так: «Кремль скрывает». Кремль скрывает пакт Молотова — Риббентропа, Кремль скрывает секретные дополнительные протоколы, Кремль не хочет об этом говорить.
Да, в советское время данная тема замалчивалась.
Но вся совокупность дополнительных протоколов была обнародована еще в 1993 году.
Правда, не в виде образов, а в виде обычной научной публикации. На самом деле никто ничего не скрывает. Просто до сих пор это «богатство» не демонстрировалось, из-за чего и появлялась почва для спекуляций.
Образы секретных протоколов были опубликованы этим летом в сборнике «Антигитлеровская коалиция — 1939: формула провала». Об этом писали чуть ли не все российские СМИ. Среди западных изданий, если мне не изменяет память, публикация была всего одна — в Guardian. Все остальные промолчали.
— Проигнорировали?
— Да. Причем проигнорировали те самые СМИ, которые долгое время спекулировали на теме так называемого «пакта Гитлера — Сталина», которые утверждали, что эти документы спровоцировали Вторую мировую войну и так далее. Документы опубликованы, а в ответ тишина.
Почему?
Потому что сломан пропагандистский шаблон.
Ломать его нужно было еще раньше, наверное, лет десять назад. Но имеем то, что имеем. Хорошо, что это произошло хотя бы сейчас.
Да, вне всякого сомнения, публикация советско-германского договора о ненападении и секретных протоколов, демонстрация их оригиналов имеют политическое значение. Россия говорит: «Нам нечего скрывать, вот документы». Но давайте теперь поговорим о сущности этих документов.
К настоящему времени российскими и зарубежными историками введено в оборот достаточно принципиально новых документов, которые не позволяют истолковывать события того времени в привычном для Запада антисоветском и антироссийском духе.
— Не совсем понятно, что скрывает Кремль, если еще в 1989 году второй съезд народных депутатов СССР осудил секретные протоколы к пакту Молотова — Риббентропа. Позже российская Госдума отказалась пересмотреть это решение. То есть Москва и без того официально признает всю ответственность за заключение этого договора?
— Упомянутая декларация Верховного Совета, на мой взгляд, по содержанию довольно примитивна. За прошедшее время опубликовано слишком много новых документов, чтобы соглашаться с трактовками постановления Верховного Совета 1989 года.
Сами подумайте: тогда не были доступны ни тематические папки Политбюро, ни документы министерства иностранных дел, ни документы советской разведки, которые описывали ситуацию в 1939 году. Практически ничего не было известно.
То есть люди, которые ничего не знали, у которых представление о происходящем находились на «околопещерном» уровне, принимают декларацию. Хорошо, но это документ того времени. Почему мы должны ориентироваться на него сегодня?
— А что конкретно не так с декларацией Верховного Совета? Проблема в том, что Верховный Совет СССР необдуманно взвалил на Советский Союз ответственность за развязывание Второй мировой войны?
— Нет. Устарела декларация как таковая, а не какие-то отдельные пункты. Она выдержана с точки зрения морального осуждения Советского Союза, который, пойдя на соглашение с Гитлером, якобы отошел от «ленинских норм международной политики». Подчеркиваю эту формулировку.
Дорогие товарищи, неужели вы думаете, что при оценке советско-германских договоров через шестьдесят лет после их заключения мы должны ориентироваться на какие-то «ленинские нормы»? Это не просто глубоко архаичный подход — он давно исчез. У нас сейчас никто и не вспомнит, что такое «ленинские нормы».
Подразумевается следующее: если буржуазные страны могут вести себя нехорошо с моральной точки зрения, то Советский Союз не может позволить себе отходить от высоких нравственных принципов, когда-то кем-то заданных.
Подозреваю, что в 1989 году некоторые люди так думали, но сейчас их наверняка не осталось даже среди самых убежденных коммунистов.
— Когда мы говорим о секретных протоколах, речь идет о сканированных копиях, а не об оригиналах?
— Нет, почему? Если Вы зайдете на выставку, которую проводит Федеральное архивное агентство, то увидите там оригинал и советско-германского договора от 23 августа 1939 года, и секретного дополнительного протокола. Именно оригиналы, а не образы.
— Долгое время многие спекулировали на том, что оригиналов никто не видел, они нигде не сохранились…
— Как минимум с 1993 года об их существовании было известно. Тогда они были опубликованы, потом находились на хранении в архиве президента и некоторое время назад были переданы в архив Министерства иностранных дел РФ (что называется, по принадлежности). Там они и хранятся.
Слухи о том, что их нет, — это вообще довольно странное заблуждение, потому что вся история этих документов прекрасно известна. Просто оригиналы по какой-то причине не показывали (по-моему, это большая глупость). Но не показывали именно оригиналы, а содержание этих документов и места их хранения всем заинтересованным людям были давно известны.
— Это принципиально важный момент. Пока оригиналы не демонстрировались, различные псевдоисторики могли утверждать, что секретные протоколы — фальшивка, наспех состряпанная американцами в 1946 году.
— Было такое. Дело в том, что во время публикации оригинала в него могут закрасться искажения, пусть и незначительные. Допустим, в оригинале секретного протокола написано не «обеими сторонами», а «обоими». Вот так написали, не вполне грамотно (хотя тогда, насколько я понимаю, норма была плавающей).
При публикации этого документа в 1989 году по копии из архива МИД корректоры, видимо, исправили ошибку «обоими» на «обеими». И получилось, что в образе немецкого русскоязычного документа написано одно слово, а в издании под грифом МИД СССР — другое.
Конспирологи, которые это замечают, почему-то не находят простого объяснения. Они считают, что в этих различиях между документами что-то зарыто.
Другой пример. На фотокопиях немецкоязычного оригинала секретного протокола мы видим, что Молотов подписался латиницей. Конспирологи вопрошают: как он мог это сделать? Со стороны кажется, что это свидетельство подделки. Но если мы посмотрим вполне аутентичные документы того времени, то увидим, что латиницей, к примеру, подписывали договоры Литвинов, Чичерин и даже Сергей Витте в царское время.
Если копнуть глубже, то можно обнаружить, что на советско-эстонском договоре о взаимопомощи 1939 года, подписанном примерно через месяц после пакта Молотова — Риббентропа, также стоит подпись Молотова латиницей.
Все эти непонятные для них вещи конспирологи подгоняют под свою картину мира, в которой Молотов по определению не может подписываться латиницей. Но выясняется, что это не соответствует действительности.
Конспирологические упражнения над пактом Молотова — Риббентропа и его секретными протоколами основаны на неправильных представлениях.
Люди просто постулируют, что чего-то не может быть.
— На днях Вы с коллегами презентовали сборник «Вынужденный альянс. Советско-балтийские отношения и международный кризис 1939–1940». На пресс-конференции прозвучал интересный факт: в 1939–1940 годах Прибалтийские республики не были едины, каждая вела свою игру. Если бы Литва, Латвия и Эстония действовали сплоченно, могла бы их история сложиться иначе?
— Вряд ли. Страны Балтии объективно находились в очень непростой ситуации. Каждая из них заботилась исключительно о собственных интересах. Естественно, у них были джентльменские соглашения об обмене информацией, но документы показывают, что у этого обмена имелись границы. Самой важной информацией они делиться не спешили.
Эстония первой узнала о содержании секретного дополнительного протокола и никого об этом не проинформировала. Литва, чей президент тайно устанавливал контакты с Берлином, также не координировала свои действия с соседями. Такова судьба маленьких стран в условиях кризиса, когда выясняется, что своя рубашка ближе к телу.
— Есть версия, что если бы страны Балтии совместно выступили против СССР в 1940 году, мог бы повториться финский сценарий.
— Не думаю. Во-первых, Финляндия — это одна страна. Ей по определению было легче принимать решения. Во-вторых, в отличие от Литвы, ни Латвия, ни Эстония не демонстрировали поведения, совсем уж выходящего за рамки договоров о взаимопомощи с СССР. Они действовали осторожно, из Москвы нарушения, может быть, даже не были видны.
А действия литовских властей прямо противоречили договору.
По моему убеждению, именно действия литовских властей стали спусковым крючком к утрате независимости странами Балтии.
Могло ли случиться иначе? Наверное, могло, но ключи к другой двери лежали не в Латвии или Эстонии, а в кабинете литовского президента Сметоны. Его авантюристическая политика привела к тому, что независимости лишились все три страны.
— То есть изначально Москва не ставила себе задачу присоединить Прибалтику к СССР?
— В 1939 году Кремль считал, что в договорах о взаимопомощи с Литвой, Латвией и Эстонией найдена та комбинация, которая позволяет обеспечить советские интересы в балтийском регионе. Вплоть до момента, когда военно-политическая ситуация в Европе изменилась кардинальным образом, СССР не предпринимал попыток вмешаться во внутренние дела Прибалтийских республик, закрывая глаза на преследования коммунистов.
В мае 1940 года Германия добилась феноменальных успехов в войне на Западе. Встал вопрос о том, что немцы будут делать дальше.
Зная о нечистоплотных зондажных беседах литовского руководства с представителями Берлина, Москва приняла решение усилить советское военное присутствие в регионе.
В дальнейшем это привело к присоединению Прибалтики.
Но по состоянию на август или сентябрь 1939 года никто не мог предсказать, что все произойдет именно так.
— Можно ли сказать, что единственная альтернатива «советской оккупации» для Прибалтики в 1940 году — это добровольно «лечь под Гитлера»?
— В принципе, нет. У Литвы, Латвии и Эстонии даже в 1940 году еще был исчезающий шанс. Сразу же после первых заявлений Москвы о претензиях к Литве необходимо было принципиальным образом поменять правительство на более лояльное советскому руководству. Возможно, разрешить введение дополнительного контингента советских войск.
В этом случае Прибалтийские республики могли бы сохранить свою независимость.
Конечно, это была бы формальность, но сам факт сохранения формальной независимости в 1940 году позволил бы Литве, Латвии и Эстонии впоследствии стать членами антигитлеровской коалиции, ООН и Организации Варшавского договора (ОВД).
Вне всякого сомнения, это был бы позитивный исход для Прибалтики. Не началась бы гражданская война в Литве, страна сохранила бы много жизней. Но этим призрачным шансом элиты стран Балтии воспользоваться не смогли.
