В конце сентября на Украине был принят новый закон «Об образовании», сужающий возможности преподавания на языках национальных меньшинств. Венгрия подала запрос в Венецианскую комиссию с просьбой рассмотреть правомерность такого решения. В декабре Комиссия опубликовала свои рекомендации Украине относительно реализации новой нормы. Закон нужно сделать более сбалансированным, советует «Венецианка» Киеву. О рекомендациях Венецианской комиссии и языковой политике на Украине и в Прибалтийских странах аналитический портал RuBaltic.Ru поговорил с венгерским социологом, членом Венгерской академии инженерных наук Палом ТАМАШЕМ:
— Г‑н Тамаш, Венгрия возлагала определенные надежды на решение Венецианской комиссии в языковом споре с Украиной вокруг нового закона «Об образовании». В декабре Комиссия вынесла свои рекомендации. Как Вы оцениваете рекомендации «Венецианки»?
— Мы понимаем, что Венецианская комиссия — это не суд и не законотворческий орган. Это просто комиссия, которая в случае возникновения спора между странами пытается помочь им договориться. Венецианская комиссия во всех делах занимает промежуточную позицию, т. е. никогда однозначно не говорит, кто прав, а кто нет. И на этот раз то же самое: Комиссия говорит венграм и другим национальным меньшинствам о том, что в Украине государственный язык — украинский и его должны знать все жители страны.
При этом Венецианской комиссии до лампочки, знают сейчас эти люди украинский или нет... Они там юристы, рассматривают дело теоретически. Главным украинским аргументом было то, что украинским гражданам неукраинской национальности не дают выучить украинский язык. Что на это могут сказать юристы из Венецианской комиссии? «Да, конечно, надо выучить».
Венгры, будучи членами Евросоюза, были уверены, что их положение лучше украинского и рекомендации окажутся более приемлемыми для венгерской стороны. Я думаю, что внутри органов ЕС есть люди, которые поддерживают Украину в споре по данному вопросу с Венгрией.
Поэтому в Комиссии дошли до того, что в конце концов предложили компромисс. Люди должны знать государственный язык, но как они должны выучить его — это не совсем ясно.
Более того, есть школы национальных меньшинств. Эти школы не могут быть упразднены. В итоге получается: и эти правы, и те правы. Договаривайтесь сами. Конечно, Венецианская комиссия понятия не имеет о реальной ситуации на Украине. В той местности, где в основном проживают венгры, языком межличностного общения является не украинский, а русский язык.
По Конституции, по каким-то соображениям понятно, что госязык имеет определенную силу. Но с другой стороны, никто не может ограничивать те национальные права, которые уже были получены.
— Какая реакция была на закон и рекомендации Венецианской комиссии в самой Венгрии?
— Это довольно специфическая тема, и среднему венгру она до лампочки. Средний венгр может и не знать происходящего. В прессе, конечно, пишут об этом. Политические СМИ поднимают определенные вопросы, но данная тема не интересует обывателя. Так что сами венгры об этом ничего не думают.
Понятно, что есть определенные стереотипы о венграх, которые живут в соседних странах. Во-первых, представление складывается по ситуации в Сербии, Румынии, где живут миллионы венгров. Считается, что там венгров обижают и национальным меньшинствам там плохо. Поэтому им требуется очень солидная юридическая помощь и защита. Эти юридические штуки должны быть гарантиями, связанными с национальной государственной политикой Венгрии.
Конфликт с Украиной небольшой. Там всего 69 или 70 венгерских школ в Закарпатье. Это мизерное количество. На самом деле людям там плохо. Оттуда уехало большинство местных жителей: венгры, украинцы и т. д. Остались в основном крестьяне.
Основная проблема сегодня заключается, наверное, в том, что не хватает учителей даже для этих 70 венгерских школ. Требуется присылать их из Венгрии.
Дело в том, что украинские венгры, венгерские политические организации, которые там есть, входят в систему национальных венгерских партий Средней Европы. Главными игроками в этой структуре являются словацкие и румынские партии венгров. Их много, они сильные, состоят в коалиционных правительствах своих государств. Венгерские власти их поддерживают. Фактически именно они определяют общую расстановку сил по поводу школ национальных меньшинств. И такой ситуации в сопредельных странах, кроме как в Украине, больше нигде нет. Нет такого, чтобы венгры Румынии должны были ходить в румынскую школу или даже в университет (тем более что там построен Венгерский университет).
Понятно, что в Румынии проживает полтора миллиона венгров, а на Украине порядка 150 тыс., но права у небольшой группы и у большой группы должны быть одинаковые. Во всех странах от Сербии до Словакии национальные школы, национальные системы образования имеют более или менее схожую структуру: обучение происходит на родном языке и есть возможность изучать государственный язык страны.
При такой системе немыслимо, чтобы какая-то страна, в данном случае Украина (которая даже не имеет тех политических прав, которые есть у остальных членов Евросоюза), взяла и поменяла устоявшийся порядок.
— Секретарь Венецианской комиссии Томас Маркерт говорит, что критика венгров обоснована до той поры, пока на Украине нет гарантий для языков нацменьшинств. При этом венгерская община отказалась от переговоров, которые необходимы для согласования количества часов и предметов, изучаемых на венгерском языке. Венгры не согласны искать компромисс?
— Венгерскому правительству и венгерской общине всё равно, что говорит Венецианская комиссия. У нас не может быть примиренческой позиции по этому вопросу с украинцами. Элементарно, по международному праву, то, что уже завоевано и заработано, не может быть упразднено и отобрано.
В местах проживания венгров создана венгерская инфраструктура. Например, в маленьком городке Берегово на венгерские деньги построили венгерский педагогический институт. С этим все согласились, но потом началась возня... Хотели ввести экзамены для наших детей на украинском языке. То есть дети, которые учились на венгерские деньги, в венгерских школах и поступали в венгерский университет, должны были бы сдавать экзамены на украинском языке. Это дело началось при Ющенко, у него были соответствующие национальные амбиции. В итоге всё-таки ввели вступительные экзамены, и отменить их никто не смог. Но даже в такой ситуации речь не шла о том, чтобы изменить стиль преподавания.
Министр иностранных дел Венгрии сказал, что Венгрия не может договариваться с Украиной, если этого не хотят тамошние венгры.
Если венгерский отец не хочет отдавать своего ребенка в украинскую школу, то мы не будем договариваться. Если даже нам будут что-то говорить в Венецианской комиссии, в НАТО или в американском правительстве, мы всё равно не будем идти против отцов и матерей венгерских детей.
Поэтому, мне кажется, надо исходить не из того, что Венгрия хочет в Украину, а из того, что Украина хочет в НАТО и Евросоюз. Примут или нет — другой вопрос. В краткосрочной перспективе точно не примут. Но они должны вести себя по-европейски. Пусть крутятся.
— Говоря о языковых правах национальных меньшинств, нельзя не вспомнить о Прибалтике. Латвия проводит очередную образовательную реформу, полностью переводит школы на латышский язык. Русскоязычное меньшинство пытается противостоять этому, однако парламент отклоняет петицию о сохранении билингвального образования. ЕС молчит. Как Вы думаете, почему в Прибалтике, в частности в Латвии, Евросоюз не защищает права национальных меньшинств на родной язык?
— Безусловно, здесь речь идет о языковой ассимиляции. Хотя, например, Рига до сих пор остается преимущественно русскоязычной. Я там бываю ежегодно и вижу это. Здесь надо понимать, что прибалты не любят местное русскоязычное население. Изначально сделанные уступки и принятие определенного компромисса официальными властями были возможны только благодаря требованиям Евросоюза.
Если бы не было ЕС, там давно не осталось бы ни одной русской школы.
Что касается билингвального образования, то, по всем признанным стандартам, оно предполагает преподавание 15–20% предметов на государственном языке, а 80% — на языке национального меньшинства. Это принято и Советом Европы, и Евросоюзом. В Латвии по закону не менее 60% учебного времени в старших классах преподавание ведется на латышском языке. А это уже не билингвальное образование.
— Получается, что Европейскому союзу нет дела до притеснения национальных меньшинств в Прибалтике?
— В Евросоюзе нет таких стандартов, как пропорция 40 на 60 процентов. Эта латвийская система существует с 2004 года в старших классах... Поэтому в ЕС даже не ставится вопрос о проблеме.
Прибалтика — это особый вариант, где процесс евроинтеграции смягчил некоторые законы, затрагивающие национальные меньшинства и неграждан.
Я помню опрос перед вступлением Прибалтийских стран в Евросоюз. Титульные нации были менее позитивно настроены ко вступлению в ЕС, чем представители национальных меньшинств. Нацмены исходили из того, что при вступлении в ЕС получат больше прав. Отчасти так и произошло. Смягчили некоторые экзамены, облегчили процесс получения паспорта… Но всё равно это не значит равенства.
— Многие европейские страны поддерживают билингвальное образование, два и более государственных языка: Финляндия, Бельгия и т. д. В странах Восточной Европы тенденция обратная. Наблюдается желание не интегрировать представителей национальных меньшинств, а насильно ассимилировать их, избавиться от других культур. С чем это связано?
— У Евросоюза нет общих стандартов. Финляндия изначально принадлежала Швеции, а потом, после завоеваний, шведская элита осталась в Финляндии. Поэтому шведский язык очень распространен и является вторым языком и для финнов тоже.
Бельгия — это страна двух наций. Она разделена на франкоязычных и скажем так, нидерландоязычных. Соответственно, вся структура страны построена на этом двуязычии. Так что общих правил здесь нет.
Что касается Восточной Европы... Когда Австро-Венгрия и Российская империя разделились, новые страны, в том числе и балтийские государства двадцатых годов, вступили в Лигу Наций — ООН того времени. Этническая карта всех стран была очень пестрая. Не было гомогенных стран с одной нацией. От новых государств требовалось соблюдение национальных прав меньшинств.
Национальные автономии были введены не потому, что государства были в восторге от того, что дадут больше прав национальным меньшинствам, а потому, что по-другому их не приняли бы в новые органы. Им требовалась международная поддержка. После этого эти национальные структуры остались; фактически остались и после 1945 года, и потом. Так что здесь исторические примеры являются наиболее существенными и важными.
