Парламентарии Литвы, Латвии и Эстонии призвали Евросоюз усилить давление на президента России Владимира Путина в деле освобождения политзаключенных. Коллективное обращение прибалтийских политиков — достойная учебников истории иллюстрация эпохи постправды. О политических заключенных в России рассуждают представители стран, в которых общественные деятели сидят в тюрьме без предъявления обвинений, прокуратура начинает расследование и проводит обыски за неугодную точку зрения, а альтернативные взгляды на историю запрещены законом.
«Мы призываем европейских лидеров увеличить давление на власти России и на президента [Владимира] Путина, требуя немедленного освобождения Олега Сенцова и других граждан Украины, которые содержатся в российских тюрьмах по политическим обвинениям», — говорится в обращении депутатов парламентов Литвы, Латвии и Эстонии в адрес председателя Совета ЕС Дональда Туска, председателя Европарламента Антонио Таяни, главы Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера и комиссара ЕС по международным делам Федерики Могерини.
Подписавшиеся под обращением требуют установления лиц, виновных в осуждении Олега Сенцова, и введения против них персональных санкций за грубые нарушения прав человека.
Украинский кинорежиссер Олег Сенцов был задержан в Крыму весной 2014 года по обвинению в терроризме и летом 2015-го осужден на 20 лет тюрьмы по обвинению в подготовке терактов на территории полуострова в составе диверсионной группы «Правого сектора» (экстремистская организация, запрещенная в РФ — прим. RuBaltic.Ru).
«Дело Сенцова» стало очередной громкой правозащитной кампанией с антироссийским подтекстом, из тех, в которых «прогрессивная общественность» сбивается в вопящую стаю, и выбиться из общего хора означает получить клеймо «нерукопожатный».
Поводом для таких же кампаний в прошлом году становились «чеченские геи», а в позапрошлом — «украинская летчица» Надежда Савченко. Про «чеченских геев» давно все забыли за отсутствием доказательств их притеснений, а Савченко по-прежнему сидит, но уже не в России, а на Украине. Только никому из тех, кто за нее заступался, включая тех же прибалтийских политиков, больше нет до «героя» дела. Сидит — и пусть сидит: все политзаключенные — в России, а на Украине зря никого не посадят, Украина — цэ Европа.
Зато Сенцов сейчас «в тренде». В его честь — пикеты у российских посольств, проникновенные речи на кинофестивалях, коллективные письма собратьев по режиссерскому цеху.
И депутаты стран Балтии тут как тут. Причем их участие в кампании «Свободу Сенцову» — самая странная ее часть. Олег Сенцов может быть невиновен в том, в чем его обвиняют, но в его случае хотя бы известно, в чем именно.
Латвийский общественный активист Александр Гапоненко сидит в тюрьме четвертый месяц, и никто до сих пор не может сказать, за что, потому что официальных обвинений Гапоненко латвийские власти так и не предъявили.
И для Прибалтики это не единственный такой случай. Российский военнослужащий, полковник запаса Юрий Мель сидит в литовской тюрьме пятый год, и ему до сих пор не вынесен приговор. По нормам Евросоюза, в который входит Литва, человек не может сидеть в тюрьме больше трех лет без обвинительного приговора. Но Прибалтика в Евросоюзе — это такое «поле чудес», на котором все возможно. Там сидят и без вынесения приговора, и без предъявления обвинения. И местные депутаты при этом считают свои страны образцом выполнения демократических норм и соблюдения прав человека, а политзаключенных ищут в России.
Если депутатов парламентов Литвы, Латвии и Эстонии беспокоит проблема политзаключенных, то пусть они поищут их в Литве, Латвии и Эстонии. Это будет логично: в конце концов, они представители этих стран, а не России; вот пусть поинтересуются тем, что происходит у себя, прежде чем обращать внимание на Россию. Выяснится много интересного.
На 79-летнего литовского журналиста Повиласа Масюлениса заведено уголовное дело по статье об «отрицании оккупации» за издание на литовском книги российской журналистки Галины Сапожниковой «Кто кого предал. Как убивали Советский Союз и что стало с теми, кто пытался его спасти».
В книге приводятся свидетельские показания очевидцев событий 13 января 1991 года, видевших, что в толпу у Вильнюсской телебашни стреляли с крыш снайперы. Обвиняемым по «делу 13 января» проходит как раз Юрий Мель: якобы это он стрелял в защитников телебашни. Литовским следственным органам привлечь бы к делу свидетельские показания, добытые Галиной Сапожниковой. Вместо этого Департамент госбезопасности конфискует весь тираж книги «Кто кого предал», запрещает ее распространение в Литве, а на издателя заводят уголовное дело за «отрицание преступлений оккупационных режимов».
В Латвии тем временем в тюрьму попали уже трое активистов кампании в защиту русских школ. Из этих троих Александр Гапоненко сидит до сих пор, повторимся — без предъявления обвинений. Оппозиционный латвийским властям журналист, главный редактор IMHO-club.lv Юрий Алексеев более полугода находится под домашним арестом; в его квартире прошел обыск.
Обыск прошел и в квартире депутата клайпедского горсовета Вячеслава Титова, обвиняемого в оскорблении памяти «национального героя»: Титов назвал главаря «лесных братьев» Адольфаса Раманаускаса-Ванагаса убийцей тысяч людей. Не совсем понятно, зачем проводить обыски по такому обвинению, но с точки зрения психологического давления все правильно. Писательницу Руту Ванагайте, тоже непочтительно отозвавшуюся о Раманаускасе-Ванагасе, психологическое давление вынудило эмигрировать из Литвы.
На фоне всего этого писать в Брюссель из Прибалтики «письма трудящихся» с призывом добиться освобождения Олега Сенцова и других украинских граждан в России, именуемых ими политическими заключенными, — это воплощение того, что сегодня называют постправдой, то есть всеобщего торжества лицемерия и двойных стандартов.
Прибалтийские политики крепко усвоили, что по рейтингам Freedom House и Фонда Сороса их страны — прогрессивные европейские демократии, а Россия — авторитарное чудище. Поэтому они ничтоже сумняшеся левой рукой «маринуют» в тюрьмах собственных политзаключенных, а правой подписывают открытые письма с призывом освободить политзаключенных в России. Если им указать на парадоксальность их действий, они еще удивятся: а что мы делаем не так?
