Лидер латвийской партии «Согласие» Нил Ушаков объявил о разрыве двустороннего межпартийного договора с российской партией власти — «Единой Россией». Депутат Европейского парламента от «Согласия» Андрей МАМЫКИН публично осудил решение Ушакова. О причинах и последствиях выхода из договора с единороссами, а также о ситуации в партии «Согласие», традиционно собирающей голоса русскоязычных латвийцев, Мамыкин рассказал аналитическому порталу RuBaltic.Ru:
— Г-н Мамыкин, почему партии «Согласие» понадобилось выходить из договора с «Единой Россией»?
— Вопрос о том, расторгать ли партии «Согласие» договор с российской политической партией «Единая Россия», широко в «Согласии» не обсуждался. Мне и многим членам партии «Согласие» остается только гадать о мотивах таких действий. Думая об истинных мотивах произошедшего, прихожу только к одному выводу: это было сделано для того, чтобы стать «приемлемыми» для правящих в Латвии, чтобы те взяли «Согласие» в правящую коалицию после выборов в Сейм в следующем году.
— Какие преференции давало наличие этого договора между партиями?
— Политика и межпартийные отношения — это совершенно особый жанр, особый вид отношений. Что такое партия? Это не религиозная организация, не коммерческая структура, не общественная организация. Это политическое объединение людей, в головах которых существуют определенные идеи: социал-демократические, либеральные, консервативные или еще какие-то. И когда одна партия, близкая по духу или по определенным позициям, пожимает руку другой партии, у них есть общий список тем, по которым они смогли договориться.
Например, Латвия и Россия являются приграничными государствами. Партия «Согласие» в Латвии является самой популярной за последние почти десять лет, «Единая Россия» — популярная партия в России, партия власти. У «ЕР» есть губернаторы, премьер-министр. Президент Владимир Путин являлся членом этой партии. То есть между нашими партиями есть некие общие точки. Это важно в эпоху санкций, обзывательств, угроз НАТО и контрмер России. Когда не работают остальные механизмы дипломатии, людям проще встретиться по модели:
«Мы с Вами знакомы, заключили договор, поэтому можем поговорить вне парламентских, вне мидовских форматов, обсудить какие-то вещи, договориться о чём-либо и помочь друг другу».
Это очень хороший формат. Тем более я знаю, что договор между «Согласием» и «Единой Россией» задействовался не так часто. Если ехали какие-то члены Сейма в Россию, то они ехали как члены делегации по сотрудничеству с Россией. Не было каких-то межпартийных консультаций или встреч.
Но такой договор — это всегда пожарный стоп-кран. Когда что-то горит, люди всегда прибегают к этому инструменту.
Я считаю, что расторжение договора было очень большой глупостью и недальновидным решением. Я точно знаю, что ни «Единая Россия», ни подавляющее большинство партии «Согласие», ни Партия европейских социалистов, где партия «Согласие» является наблюдателем, не требовали разрыва договора.
Конечно, были вопросы вроде «Почему вы с Путиным?», но это были кулуарные дискуссии. Никто не ставил ультиматум, и нет ни одного официального документа, где написано, что «Согласие» должно разорвать договор с «Единой Россией».
— Какие последствия влечет за собой разрыв межпартийного договора?
— Есть такое понятие, как российская политическая современная культура: депутаты, министры, президент — они такие, какие есть. Это складывалось десятилетиями со времен Российской империи, Советского Союза. Мы в Латвии знаем, как с ними разговаривать, у нас есть общие темы, общая история, общие человеческие связи. Как бы мы к ним ни относились, есть какие-то общие нити.
Вместо того чтобы сесть и поговорить, почему-то мы (я имею в виду партию «Согласие») хлопнули дверью и сказали, что разговаривать больше не будем.
Я абсолютно уверен, что подавляющее большинство членов партии «Согласие» находится в недоумении и узнало об этом решении из телевизора во время утреннего эфира, когда председатель партии, уважаемый Нил Ушаков, сообщил об этом решении во время интервью. Разрыв договора между «Согласием» и «Единой Россией» не обсуждался, не было споров, не было какой-то политической дискуссии по этому поводу. Может быть, нам действительно не нужен договор с «Единой Россией», но проблема в том, что это никто ни с кем не обсуждал. На мой взгляд, это тактическая ошибка.
— Получается, многие в партии не согласны с таким решением?
— Я, конечно, не опрашивал тысячи членов партии, но это мои ощущения от разговоров с некоторыми из партийцев. Сегодня можно очень уважительно относиться к Гарри Каспарову, Алексею Навальному, Зюганову и даже Жириновскому — мы можем с ними говорить. Но центр власти в России сегодня находится не там, а в партии «Единая Россия».
Россия сегодня — это Путин, простите за такую прямолинейную фразу.
Поэтому если мы хотим говорить с Россией, налаживать с ней отношения, то должны говорить с Путиным или с партией «Единая Россия», крупнейшей фракцией в парламенте, откуда губернаторы, откуда большинство сенаторов в Совете Федерации.
Мы, конечно, можем говорить с Навальным, но результат будет равняться нулю, потому что он не принимает решения. Поэтому мы должны говорить с Путиным.
Вместо этого вдруг мы говорим Путину: «Ты кто такой и почему мы с тобой должны разговаривать?» В России запоминают эти фразы, и они нам — партии «Согласие» и стране Латвии — в целом с прагматической точки зрения будут дорого стоить.
В политике легко поссориться, начать войну, ввести санкции, обзываться, хлопнуть дверью и сказать: «Президент — дурак» или «Премьер-министр — дурак». Надо понимать, что потом очень тяжело из этого политического ступора выйти. Иногда для этого требуются годы или даже десятилетия.
В соответствии с этим я вижу, что расторжение договора между партиями — большая ошибка.
— Как такое решение может повлиять на внутреннюю структуру партии, на ее членов? Тем более что вопрос разрыва договора с единороссами даже не обсуждался?
— На самом деле председатель партии, председатель правления партии Нил Ушаков, конечно, имеет право подписывать и расторгать договоры по своему усмотрению. Но здесь встает вопрос политической культуры.
С правовой точки зрения он, конечно, прав и имеет право. Сегодня он может расторгнуть договор с «Единой Россией», завтра, например, с компартией Китая. У нас есть договор и с этой партией, более того, по договору считается, что все члены партии «Согласие» являются автоматически членами компартии Китая, а все члены компартии Китая автоматически учитываются как члены партии «Согласие». В этом смысле мы являемся одной из крупнейших партий в мире, потому что у нас сразу несколько сот миллионов членов партии. Если зачесть китайских коммунистов.
Мне непонятно, почему сейчас нам надо расторгать договор с «Единой Россией», но не разрывать его с партией «Яблоко», например, с которой у «Согласия» тоже есть договор. Предположим, что в партии «Согласие» решили не вести диалог с Россией, решили, что эта страна больше не является приоритетным направлением. На востоке Латвии мы строим «берлинскую стену» и разрываем все отношения с российскими партиями.
Я такой ход событий не принимаю, но понимаю: определенная логика в этом была бы. Но ведь в случившейся ситуации мы действуем иначе: мы разрываем договор именно с самой мощной партией России и не разрываем договор с «Яблоком». Почему? Мы бросаем в лицо грязную тряпку нашим партнерам и коллегам из партии «Единая Россия», за которой стоит Владимир Путин. При этом с остальными российскими партиями попытаемся как-то вести диалог. Это недальновидно и непонятно.
— А сама партия «Согласие» как-то изменится из-за таких действий?
— У меня нет нотариальной доверенности говорить от имени всех шести тысяч членов партии «Согласие», я не могу сказать, изменится или нет. Но по моим личным субъективным наблюдениям, люди не понимают и недовольны.
Партия «Согласие», как мы видим, после последних локальных выборов начинает терять свои позиции. Мы потеряли семь мандатов в Рижской городской думе; мы сохранили позиции в Резекне, но они, на мой взгляд, не так стабильны; мы потеряли пост во втором по размерам городе Латвии — Даугавпилсе (мой друг и коллега Андрей Элксниньш перестал быть мэром).
Мы должны понимать: перед нами очень большой вызов. И в этот момент вместо того, чтобы укрепить как-то свои позиции на внутреннем политическом рынке Латвии и во внешней политике, мы брутально и неожиданно рубим топором каналы связи.
Может, это, конечно, обидит россиян, но мне абсолютно всё равно, что происходит в России, какая там власть, какие митинги. Я гражданин Латвии. У меня есть президент моей страны, министры моего правительства, и я хочу, чтобы два миллиона человек в моей стране, часть из которых доверила мне представлять Латвию в Европейском парламенте, жили хорошо.
Хочу, чтобы наши люди жили счастливо, богато, чтобы у них были друзья за границей, в том числе и в России. В первую очередь я об этом думаю, а не о том, какой митинг прошел во Владивостоке.
Договор с «Единой Россией» помогал достигать этих целей, давал людям в Латвии здесь и сейчас возможность новых форматов, новую надежду, новые каналы политического общения.
В конечном итоге это всё ведь заканчивается совершенно конкретными «еврами и центами» в латвийском государственном бюджете. От экономического сотрудничества люди всегда выигрывают, а вот от войны проигрывают.
К сожалению, разрыв договора между партиями «Согласие» и «Единая Россия» — это объявление моральной войны ни с того ни с сего. И мне это решение совершенно непонятно.
— Как это может сказаться на электорате? Не воспримут ли избиратели «Согласия» решение о разрыве договора с «Единой Россией» как предательство своих интересов?
— Мое открытое письмо почему-то замолчали крупнейшие русскоязычные СМИ Латвии, но активно опубликовали латышские СМИ на латышском языке. Среди читателей латышских СМИ немного наших симпатизантов или последователей. Будем откровенны, даже те, кто совершенно не разделяет политические взгляды партии «Согласие», говорят, что разрыв договора — это что-то близкое к предательству.
Почему так поступила партия? До выборов в парламент еще год, Партия европейских социалистов не прижимала «Согласие» к стенке и не требовала расторгать договор.
В общем, такой ход выглядит как мальчишество, а не как ход зрелого политического мужа.
Истерика девочки четырнадцатилетней: у нее бантик не тот и мальчик ей цветы не подарил, поэтому она взяла и обиделась. Со стороны всё выглядит так, и, конечно, простые люди не понимают, что случилось.
Может быть, за этим ходом есть глубинная политическая философия, которую ни я, ни Вы не знаем. Может быть, Путин позвонил Ушакову и таких вещей наговорил, что единственным правильным шагом было бы разорвать договор. Но, честно говоря, в этот последний сценарий я не верю. И люди точно так же не верят.
Я Вам расскажу еще одну историю. Как Вы понимаете, сторонники националистических движений, и даже отчасти неонацистских, никогда не будут принимать в Латвии 9 Мая. Для них это не праздник того, как целый народ выжил. Я даже не беру этнически русский народ: это был вопрос существования и украинцев, и белорусов и т. д.
Так вот, в партии «Согласие» был запрет носить георгиевские ленточки. Я даже не помню, кто его издал и как это вышло.
Суть в том, что все наши депутаты Сейма на 9 Мая на кладбище шли без ленточек. Я никогда георгиевскую ленточку не носил. Потому что мой дед, когда брал Берлин, а потом участвовал в параде советских войск в Берлине в 1945 году, тоже не носил георгиевскую ленту. Как-то было им не до того. И для меня праздник был не связан с лентой. Когда запретили носить эту ленту, я, естественно, гадина такой, надел ее в этом году и пошел на праздник с сыном. По этому поводу даже националисты говорят: «Уважаем, вот это позиция».
Даже твои политические враги всегда будут тебя уважать за твою стойкую принципиальную политическую позицию. Тот, кто постоянно прогибается, подстраивается, как-то изворачивается и хочет быть угодным всем и милым для всех, — о того первого оппоненты вытрут ноги.
Ведь такое приспособление означает отсутствие позиции.
— Значит, решение расторгнуть договор с «Единой Россией» можно считать «прогибом» под «националов»? Тогда на какие еще уступки «Согласие» готово пойти для вхождения во власть?
— Я только перечислю факты и не буду давать никакой оценки. Несколько лет назад «Согласие» осудило так называемую нелегальную аннексию Крыма. Я не специалист-международник, я не знаю, кто прав, а кто виноват. Но я знаю, что был факт референдума и два миллиона человек, которые живут в Крыму, проголосовали. Подавляющее большинство голосовавших было за то, чтобы жить в составе России. Это было сложно юридически: есть Будапештский меморандум и т. д. Но в этой крайне непростой ситуации мы (т. е. партия) осудили нелегальную аннексию Крыма, и это было официальное решение.
Далее, лидер партии Нил Ушаков встречался с сенатором Маккейном. Это, мягко говоря, очень противоречивая фигура в политике. Всегда, когда встречаешься с сенатором Маккейном и такими, как он, нужно помнить о последствиях.
Я бы понял, если бы мой друг и коллега, мой очень стародавний приятель по телевидению Нил Ушаков встретился с Маккейном, а на следующий день встретился бы с президентом Путиным или хотя бы с председателем Совета Федерации Валентиной Матвиенко.
Я понимаю, мы маленькая страна, мы ищем свою систему сдержек и противовесов. Но лидер партии встретился только с Маккейном, а с российскими коллегами, политиками не было никаких контактов уже полгода.
Следующая история касается моей поездки в Сирию. Я дважды ездил в Сирию. Первый раз я ездил с очень достойным человеком — собственно, это была его и наша общая идея, — с Константином Косачёвым. Это дипломат из дипломатической семьи, сенатор, большой специалист — международник. Я ездил как частное лицо, а не от Европарламента, потому что ЕП протестует и считает, что никаких диалогов с «диктатором» Асадом быть не может. Я поехал, а партия тут же открестилась от Мамыкина, сказав: «Нет, мы не с ним, мы не должны комментировать, это его частный визит».
Понимаете, есть какие-то знаки: Маккейн, Крым, Сирия.
Наконец, важнейший пример. К февралю у нас будет очень большая беда. Министерство образования на прошлой неделе, в среду и четверг, опубликовало двумя посылами новую реформу, согласно которой школ нацменьшинств в Латвии вообще не останется. Будет только язык и литература для школ нацменьшинств. В русской школе на русском будет только русский язык и литература, в белорусской — белорусская литература и язык и т. д., остальное будет только на латышском.
Я папа троих детей, у меня старшему сыну пятнадцать лет. Сейчас номинально в русской школе по факту половина учебников и половина предметов уже на латышском языке. Сыну очень тяжело учиться. Я сам сижу с ним над задачами и перевожу их — эти уравнения с переменными и т. д.
Ситуация сложная, такие решения в одночасье не принимаются. Нельзя резко с завтрашнего дня все школы перевести на латышский язык. Это большая беда, и многие люди этим недовольны.
Несмотря на мои усилия и усилия многих других товарищей по партии, «Согласие» почему-то молчит на эту тему.
То есть нам не нужны русские школы? Мы хотим повторить какой-то очень плохой опыт, который у нас был в 2004 году? Слава богу, тогда реформа 100‑процентного перевода образования на латышский язык не была введена.
В Латвии разделение примерно 40 на 60. 40% национального меньшинства и 60% латышей. Почему партия «Согласие» отдает на откуп националистам образование, непонятно. Это политическая глупость.
Попросту «нацики» стали «качать права» в коалиции, давить на бедного премьера Мариса Кучинскиса. Это началось после провала идеи президента относительно того, чтобы давать автоматическое гражданство детям, родившимся в семьях неграждан. Речь шла о 52 детях в год. Всего 52 ребенка, а не 52 тысячи. Но националисты пошли напролом и не допустили этого. Более того, принялись за закрытие русских школ. И вдруг истеблишмент под этим подписался.
Почему молчит та партия, которая традиционно получала поддержку национальных меньшинств в Латвии? Непонятно.
Почему молчит та партия, которая традиционно получала поддержку национальных меньшинств в Латвии? Непонятно
Нас поддерживают во многом именно из-за принципиальной позиции, что школы национальных меньшинств с уникальной моделью образования в масштабах Евросоюза должны быть сохранены.
Я привел всего четыре примера, и они показывают, что мы идем неправильным путем как партия. Чего мы хотим добиться? Получить одобрение Маккейна или всё-таки построить богатое, процветающее общество не только в материальном смысле — чтобы было что поесть, — но и в духовном плане?
Мне очень непонятно и больно видеть такие тенденции не только как члену партии, но и как гражданину Латвии.
