Накануне визита в Италию Президент России Владимир Путин дал интервью газете Il Corriere della Sera. И, хотя большая его часть, что вполне ожидаемо, была посвящена ситуации на Украине и взаимоотношениям России с ведущими странами ЕС, Балтийский регион также попал в поле обсуждения. О том, как относятся к странам Балтии в России на высшем государственном уровне, портал RuBaltic.ru поговорил с профессором кафедры европейских исследований факультета международных отношений СпбГУ Николаем МЕЖЕВИЧЕМ.
- Николай Маратович, недавно Владимир Путин дал газете Il Corriere della Sera интервью, в котором помимо прочего затронул и прибалтийское направление в российской политике. Как Вы прокомментировали бы это интервью и как Вы оцениваете в целом отношение российских властей на политическом уровне к региону на сегодняшний день?
- Интервью было очень интересное. Стоит заметить, что сюжеты, связанные с экономической интеграцией и с Украиной, неоднократно озвучивались президентом и комментировались министром иностранных дел, хотя и здесь есть определенные нюансы, соответствующие именно последним событиям. Но практически впервые речь зашла о вопросах экономического развития Прибалтики и ее внешнеэкономических связях с Россией. В частности, особо интересны замечания президента о строительстве дополнительных генерирующих мощностей в электроэнергетике, необходимых для компенсации выпадающих возможностей транзита через государства Прибалтийского региона, и прежде всего речь идет о транзите в Белоруссию, который был и пока есть. Замечания говорят о том, что президент представляет ситуацию настолько глубоко, насколько это делают специалисты по электроэнергетике этого направления. Хотя прибалтийская тематика и нечасто звучит в речах президента, она «находится на контроле», как говорили в советское время. Теперь в этом нет сомнений. И с тезисом о том, что это будет стоить нам около 2-2,5 млрд евро, стоит согласиться. Более того, эти расходы уже идут. Реконструкция Ленинградской АЭС и строительство новых агрегатов ЛАЭС-2 — часть этого, как и строительство Островецкой АЭС в Белоруссии. Мы не можем через существующие высоковольтные ЛЭП обеспечивать транзит от центра России в Беларусь, не хватает мощностей. В Белоруссии, как известно, никогда не было столько мощностей, чтобы жить отдельно от Советского Союза.
Поэтому энергетическая система строилась не по карте, а по настоящей прямой, т.е. «по глобусу»: путь от Ленинградской АЭС до северо-западной части Белоруссии проходит через Эстонию и чуть-чуть через Латвию. Кто же мог знать, что наступит 1991 год.
Теперь мы знаем, что прибалтийские страны собираются выходить из кольца БРЭЛЛ (Белоруссия, Россия, Эстония, Литва и Латвия), и стоить это будет очень дорого. Гораздо дороже этих 2-2,5 млрд евро. В этом контексте можно вспомнить и проект Висагинской АЭС — уже второе десятилетие идут дискуссии на эту тему, и, думаю, что в третьем десятилетии ситуация не изменится.
- Почему, на Ваш взгляд, на высшем государственном уровне эта тема была поднята именно сейчас?
- Ученые, специалисты и эксперты говорили об этом очень давно. Деятельность «Росатома», российских энергетиков многие годы связана с пониманием того, что кольцо БРЭЛЛ рано или поздно прекратит свое существование. По-другому быть не могло в силу укоренившихся антироссийских комплексов Таллина, Риги и Вильнюса. Другое дело, что это было озвучено на самом высоком государственном уровне. Это действительно очень важно. Почему именно сейчас — сложно сказать. Но теперь это — заявленная политическая линия, а не рассуждения экспертов в академических журналах.
- Кроме этого аспекта были подняты и другие темы, касающиеся прибалтийского региона…
- Да, второй раз тема Прибалтики прозвучала, но не была обозначена прямо. Однако все увидели, о ком идет речь. Я имею в виду следующий отрывок: «В некоторых странах просто, мне кажется, спекулируют на страхах в отношении России. Некоторые хотят играть роль таких прифронтовых стран, которым за это нужно чем‑то дополнительно помогать: или в военном плане, или в экономическом, финансовом, каком угодно другом». Речь не идет о Финляндии, или даже о Польше. Рискну предположить, что речь идет именно о трех странах Балтии, а если выбирать из них — то, безусловно, о Литве, где изображение прифронтовой страны и психологическая война против своего народа, а также милитаризация общественного сознания идет такими темпами, каких мы не видели со времен Второй мировой войны в этом регионе.
Следующий тезис президента — нежелание признать законность наших действий и нежелание сотрудничать с интеграционными объединениями на постсоветском пространстве — тоже имеет отношение к государствам Прибалтики. Еще в 2012 году перед Рождеством в Вильнюсе вышел сборник статей по вопросам о взаимодействии тогда еще Таможенного Союза и ЕС. Сборник интересен тем, что в нем был впервые поставлен вопрос о взаимодействии. Понятно, что место его выпуска говорит об определенном покровительстве со стороны Литвы. Вывод был сделан следующий: никакого сотрудничества быть не может и его не должно быть. Сотрудничество с любым проектом постсоветской интеграции — это непосредственная угроза Евросоюзу, и прежде всего Литве. Это абсолютно ошибочно с экономической точки зрения, и это всё известно. Но люди, которые это писали и читали, экономикой не интересуются: им нужен политический эффект, ради которого это всё и затевалось.
Об этом говорил и президент: проталкивание прибалтийской позиции, ориентированной на нежелание признавать любые постсоветские интеграционные объединения. Потому что если ЕС их признает и начнет активно сотрудничать с ЕАЭС в частности, то крайними окажутся Таллин, Рига и Вильнюс, которые сделали все для дезинтеграции с Россией.
И, учитывая Белоруссию, с югом. В этом смысле их экономическая перспектива будет самой печальной.
- Особенно частый в Литве тезис, что России очень не нравится, что страны Балтии — члены ЕС, и она хочет их дискредитировать. А в интервью президент очень четко говорит: «Вот прибалтийские страны присоединились к Евросоюзу, ну и слава Богу, и хорошо», только не надо мешать сотрудничеству. Почему же в странах Балтии господствует противоположная точка зрения?
- Эта фраза была сказана в контексте вопроса создания единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока. Таким образом, еще раз был поставлен вопрос о том, что присоединение к ЕС изначально не предполагало разрыва торгово-экономических связей с Россией, Белоруссией и их партнерами. И тут важно вспомнить, что еще в 80-е годы в регионе фигурировала концепция «моста», мол, место такое, что нельзя не быть транзитными странами. А теперь все эти тезисы отправлены на свалку истории, и концепция «моста» отброшена. Об этом прямо говорят ведущие политики, в частности в Латвии. А нам надо делать выводы. Если даже предположить, что, к примеру, проект Rail Baltica будет построен, то никто не будет ездить и нечего будет возить. Нет людей, их становится все меньше, и нет грузов.
Но, все же, были построены египетские пирамиды, была построена Великая Китайская стена, так что список абсурдных сооружений достаточно большой, и вскоре он может пополниться. Но в целом это все та же боязнь сбалансированной интеграции.
- Уже есть данные, что экспорт российских грузов через морские порты стран Балтии в этом году по сравнению с уровнем 2014 года снизится на 20%, в таком же объеме ожидается снижение транзитных грузов на железной дороге. Будет ли заинтересована Прибалтика в развитии экономических отношений с Россией и возврату к росту сотрудничества в экономике? Или снижение показателей — это уже необратимая тенденция?
- Прежде всего, надо учитывать, что транзит — вещь консервативная. Когда речь идет о миллионах тонн и долгосрочных контрактах, то перебросить груз на далекие расстояния не так просто, это не сделаешь телефонным звонком. Но наши коллеги-экономисты из Прибалтики правы, когда говорят о том, что объемы уменьшаются. Они и не могут не уменьшаться по ряду причин. Во-первых, мы видим демонстративно недружелюбную политику у Латвии, Литвы и Эстонии. У Финляндии она существенно иная, а ведь еще в 90-е годы возникло альтернативное направление транзита через восточную Финляндию для некоторых видов грузов. Во-вторых, это мировая конъюнктура. Транзит растет тогда, когда мир развивается и богатеет. Сегодня в целом в мире высоких темпов экономического роста нет, и в ближайшее время ни у кого не будет. Поэтому здесь тоже нет предпосылок для роста транзита. В-третьих, в России сейчас явно нет лишних денег, а в таком случае следует экономить на транзитных платежах. Не лучше ли тратить те же деньги, вкладывая их в инфраструктуру услуги, завершая крупные проекты последних 8-10 лет?
Конечно, надо работать с соседями, с той же Финляндии. Интересно, что президент высказался о проблеме энерготорговли и энерготранзита со странами Балтии, и в то же время на днях Россия впервые купила электричество у Финляндии. Обычно было наоборот, но 7 июня оказалось, что в Финляндии электроэнергия дешевле, чем на российском рынке. Дело не покупке, а в том, что это пример нормального рынка: можем продать, можем купить, и это нормально. И Финляндия движется в этом направлении. А Латвия, Литва и Эстония хотят вырыть канаву практически по украинскому варианту, перерезав электрокабель, отсекая железную дорогу… Осталось только мост через Нарву взорвать.
- Чаще всего подобные заявления слышатся из Латвии и Литвы. Отличается ли в этих вопросах позиция Эстонии?
- В Эстонии действительно живут немного другие люди, и то, что в Литве у политиков на языке, у эстонских политиков в голове. В отличие от литовских, они славятся своей сдержанностью. Поэтому отношение Эстонии к восточному вектору интеграции и сотрудничеству с Россией такое же, как и в Литве, просто это преподносится с меньшим количеством пропагандистского грохота.
- Согласно проведенному недавно опросу «Левада-центра» (Организация признана в РФ иностранным агентом, прим. RuBaltic.Ru), россияне негативно относятся к Латвии и Литве. Более того, эти страны вошли в топ-5 «антирейтинга», занимая 3 и 4 места соответственно. Интересно отметить, что в этот список враждебных государств не попала Эстония. На Ваш взгляд, это связано как раз с тем, что эстонские политики ведут себя сдержанно?
- Да. Если эстонские политики и имеют далеко идущие планы в отношении России и сотрудничества по восточному направлению, то они все-таки стараются избегать резких и грубых высказываний. Поэтому в антирейтинге Эстония звучит чуть реже, но это не означает, что проблем нет.
Что касается людей, что большинство людей, как в России, так и в странах Балтии, исходит из концепции прагматизма. Иными словами, они выступает с позиции выгоды и целесообразности экономического и политического сотрудничества. Реальную безопасность нельзя обеспечить истерикой в СМИ, она обеспечивается или выстраиванием климата добрососедства, или гарантированной военно-экономической безопасностью, что в отношении прибалтийских республик невозможно. Климат добрососедства был бы возможен, если бы было такое желание. Уверен, что с нашей стороны оно есть, а вот наших соседей — напротив.
- А в перспективе создание такого климата возможно?
- Я это практически исключаю. В течение почти 20 лет я писал о том, что через год, два, три логика экономического взаимодействия победит политические предрассудки. Должен признать, что ошибся: не победит. Никогда прагматизм здесь не встанет впереди комплексов, как это произошло поколения назад в Финляндии. Скажу даже, что в Польше, при всей сложности нашей истории и текущих отношений, возможны изменения в любую сторону. Потому что это — Польша. Там нет ощущения внутренней неэффективности своего государства и общества. Польша не без основания рассматривает себя как состоявшееся, успешное в политике и экономике государство. Да, полякам мешают определенные стандарты исторического восприятия России, но при минимальных усилиях политической элиты в это восприятие можно внести изменения.
В прибалтийских республиках же все настолько запущено, что говорить о каких-либо положительных перспективах на ближайшее время невозможно. С любыми другими европейскими государствами возможны положительные изменения, а в Эстонии, Латвии и Литве такого потенциала нет.
Большая часть Европы, все же, в этот список не попадает, а потому Россия себя не очень ограничивает.
