Популярность идеи сотрудничества с Россией среди населения и политического класса Германии спровоцировала кампанию дискредитации наиболее активных сторонников диалога Берлина с Москвой. Символом этой кампании стало выражение Putinversteher («путинферштейер», нем. «понимающий Путина»), которое перекочевало из немецкого во множество других языков в качестве обидного прозвища для пророссийских деятелей. В самой Германии между тем в стремлении понимать Россию не видят ничего предосудительного.
Информационные войны последних лет породили множество неологизмов. Как правило, все они происходят из английского языка и тесно связаны с американской внутренней и внешней политикой. Fake-news, «альтернативные факты», «лживая пресса» — эти и другие термины укрепились в англоязычной среде и перешли в другие языки, в том числе и русский.
Словарь немецкого политического неояза не сильно уступает американскому. В нем есть как очевидные заимствования, так и термины, рожденные исключительно внутригерманской спецификой. Есть и промежуточный вариант, когда общеупотребительный термин обладает в ФРГ собственным смыслом.
Это относится, например, к уже упомянутой «лживой прессе» (нем. Lügenpresse). В Германии это понятие имеет давнюю традицию употребления, однако не в последнюю очередь ассоциируется с нацистской пропагандой. Сегодня термин Lügenpresse используется преимущественно правыми популистами из партии «Альтернатива для Германии» в отношении немецкой прессы.
Однако есть примеры того, как политические немецкие неологизмы выходили за пределы Германии.
Так произошло с термином Putinversteher, получившим широкую известность.
Само понятие появилось в дни украинского кризиса 2014 года. Действия России вызвали массированную критику со стороны Запада. Однако были и те, кто если и не поддерживал Москву, то признавал, что она действует в соответствии со своими интересами. Особенно много сторонников такой осторожной оценки было в Германии.
Немецкие политики хорошо знали историю российско-украинских споров, а сама политическая культура Германии ограничена в эмоциональных порывах.
В результате немецкий голос ощутимо выбивался из хора обвинителей, вызывая раздражение у западных партнеров и части германского истеблишмента.
Кто же такой Putinversteher?
По состоянию на 2014 год, так могли называть любого немецкого политика, уклоняющегося от критики в адрес России. Глагол verstehen (нем. понимать) в данном контексте предлагалось понимать не в значении «понимать намерения, мотивацию», но в значении «понимать и поддерживать».
«Понимающий Путина» — это не эксперт в российской политике, но тот, кто оправдывает действия Москвы вне зависимости от причин на это.
Информационный удар западного мейнстрима пришелся на значительную часть политических сил ФРГ, оказавшихся «слишком понимающими» в отношении России.
Прежде всего досталось социал-демократам. Еще со времен холодной войны они претендовали на «особые» связи с Москвой. Традиции «новой восточной политики» канцлера Вилли Брандта если и были полезны на определенном этапе холодной войны, то теперь признавались неуместными. Однако для социал-демократов они по-прежнему составляли важную часть идеологического багажа, от которого было невозможно отказаться.
Кроме того, членом СДПГ был главный Putinversteher всея Германии — экс-канцлер Герхард Шрёдер. И хотя бывший глава правительства ФРГ редко выступал с политическими заявлениями, сам факт трудоустройства в российском сырьевом гиганте «Газпром» делал его фигуру подходящей для нападок. И уж совсем неудобными выглядели дружеские отношения между Шрёдером и российским лидером.
Другой канцлер — социал-демократ Гельмут Шмидт, которому на момент украинского кризиса было 95 лет, — навлек на себя гнев заявлением о том, что, поставив себя на место Путина, сложно отреагировать на события в Крыму иначе.
В случае с СДПГ ситуация усугублялась тем, что партия входила в состав правящей коалиции, а ее представители занимали важные министерские посты, в том числе и кресло министра иностранных дел.
Среди всех «понимающих Путина» политиков ФРГ именно социал-демократы формально обладали самым большим влиянием и могли авторитетно представлять свою позицию в том числе на международном уровне.
Наконец, позиция многих членов СДПГ не была основана на конъюнктурных соображениях или сиюминутных интересах, а отражала важный блок партийной философии. Кратко его смысл можно выразить так: «С противником лучше искать взаимопонимания, чем конфронтации». Рожденный в условиях болезненного опыта первой половины ХХ века и кризисов холодной войны, этот тезис остается в арсенале СДПГ и сегодня.
Но для стратегии «расчеловечивания» в рамках развернутой против России информационной кампании это была слишком гуманная идея.
Другими мишенями для обвинений в «неправильных» взглядах на политику России стали партии крайних флангов немецкой политики: АдГ и «Левые». Их отношение к санкциям диктовалось, в первую очередь, критикой работы Ангелы Меркель на посту канцлера. В ответ партии получали репутацию «неонацистов» (АдГ) или неперевоспитавшихся функционеров бывшей ГДР («Левые»).
Статус Putinversteher служил одним из пунктов в длинном списке прегрешений оппозиционных сил, который по необходимости передвигали на первый план.
Политики других партий, за исключением разве что «Зеленых», также ситуативно получали клише чрезмерно сочувствующих России. В группе риска оказались немецкие бизнесмены, которые вели дела у восточного соседа и пострадали от экономических санкций. Их понятные рассуждения о финансовых потерях и упущенных выгодах были расценены как недопустимая апология российской позиции.
Со временем значение термина Putinversteher изменилось. Теперь к нему обращаются гораздо реже и, как правило, если речь идет именно о показательной поддержке действий российского правительства.
По инерции «понимающими Путина» называют правых и левых популистов. К политикам других партий этот термин применяют в исключительных случаях.
В каком-то смысле понятие Putinversteher успело устареть. На волне антироссийской пропаганды 2014–2015 годов оно выглядело (или должно было выглядеть) как обидное клеймо. Сейчас очевидно, что «выравнивание» идейного пространства Германии закончилось неудачей. Российская политика имеет в ФРГ своих сторонников и противников.
Несмотря на то, что правительство Ангелы Меркель выступает за сохранение санкционного режима, дискуссия об их целесообразности ведется как в стенах Бундестага, так и на страницах газет. Стремление понимать Россию уже не является поводом для осуждения.
