В Латвии официально вступил в должность новый президент страны Раймонд Вейонис. Начало его президентства приходится на сложное время: геополитический кризис в Восточной Европе, постепенно переходящий в экономический кризис для стран региона, включая и Латвию. Пост президента, почти вовсе не имеющего реальных полномочий в условиях парламентской республики, не оставляет Раймонду Вейонису никаких возможностей преодолеть кризис, однако у него есть возможность сглаживать его последствия, сдержанно и дипломатично представляя свою страну на международной арене.
После избрания Вейониса президентом все сразу обратили внимание, что новый глава латвийского государства родился в Пскове, вырос в двуязычной семье и мать у него — русская. Эти факты биографии дали основания одним наблюдателям надеяться, а другим — опасаться, что новый президент Латвии не будет увлекаться латышским национализмом по отношению к русскоязычному населению внутри страны и русофобией по отношению к восточному соседу во внешней политике.
Особенных оснований ни для опасений, ни для надежд такого рода, впрочем, нет. Во-первых, на политическом уровне национализм в Латвии и других странах Балтии — это давно уже чистый бизнес. Ничего личного. Политическая практика той же Латвии показывает, что о «русской угрозе», «путинских танках» и «проклятых годах оккупации» может кричать и этнический русский — сын заворготделом ЦК Компартии Латвии, и пожилая уроженка деревни Тогур Томской области, бывшая активным членом КПСС, и молодежь из Национального объединения, хохотавшая над шутками про латышей на несуществующем более юрмальском фестивале Comedy club. Едва ли в глубине души у них вообще есть какие-то политические взгляды: есть лишь желание карьерного роста, а для этого надо безостановочно работать языком, разглогольствуя про «латышскую Латвию».
Во-вторых, все стратегические решения для находящейся под внешним управлением Латвии в любом случае принимаются кураторами из профильных отделов Госдепа США и передаются латышскому истеблишменту через посольство. Поэтому никаких прорывных движений и выдающихся идей, сделанных по собственной инициативе, от президента Вейониса ждать не стоит.
Все, что может сделать президент Латвии в рамках отведенного для него крайне узкого коридора возможностей, это «сглаживать углы» и не ухудшать и без того хронически трудную социально-экономическую и общественно-политическую обстановку в стране агрессивной риторикой от главы государства.
На самом деле, это — немало. Опыт соседней Литвы показывает, что глава страны может вовсе наплевать на её судьбу, предпочтя национальным интересам участие в геополитических авантюрах. Будет ездить то в Хорватию, то на Украину, изобретать всевозможные ГУАМы, «восточные партнерства» и прочие балтийско-черноморские содружества, рассуждать о «террористических государствах». Такой президентской активности достаточно, чтобы нанести удар по экономике. А новейшая история Латвии доказывает, что слов про воблу, водку и частушки из уст первого лица достаточно для обострения и без того напряженных межнациональных отношений.
Раймонд Вейонис до своего президентства за подобными высказываниями замечен не был, а после избрания посылал народу прямо противоположные месседжи. «Моя цель — объединить в единое целое все народы, проживающие в нашей стране. Нет ничего хуже расколотого общества. Я не принадлежу к той когорте политиков, которая делит латвийцев на своих и чужих, на наших и не наших, — заявил избранный президент Латвии в интервью «Вестям сегодня», — уверен, что у латышей, русских, украинцев, поляков, евреев, представителей других народов общего намного больше, чем того, что их разъединяет. Мы всегда жили, в общем-то, дружно, достаточно вспомнить, сколько у нас смешанных семей».
Кроме того, Вейонис заявил, что «мы должны гордиться тем, что в Латвии есть школы нацменьшинств», подтвердил, что Латвия нуждается в добрососедских отношениях с Россией, «однако трудно говорить о добрососедстве, когда мы наблюдаем агрессивные действия со стороны России, прежде всего на Украине». То есть всем сестрам по серьгам: явное нежелание «кидаться на амбразуру» и затевать конфронтацию с любым из политических лагерей Латвии.
Если новый президент будет придерживаться такой тактики и дальше, то никакого вреда от его президентства стране не будет, а в перспективе будет только польза.
Другое дело, если Вейонис возжелает использовать свой президентский пост как трамплин для получения какой-нибудь высокой должности в Брюсселе или в бесчисленных контролируемых американцами международных организациях.
Тогда ему ничего не остается, как идти по стопам Дали Грибаускайте и добиваться внимания западных коллег к своей скромной персоне истошными криками про «последствия оккупации» и готовность Путина напасть на балтийские страны. Иным способам привлекать к себе внимание прибалтийские политики за четверть века не выучились.
И, разумеется, никакого конструктива и диалога ни внутри страны, ни во внешних отношениях Латвии не будет, если последует прямой приказ из-за океана: «Не увлекаться добрососедскими отношениями и объединением общества — не забывайте, что вы — буферная зона!» В таком случае никакая добрая воля президента Вейониса по сглаживанию углов и смягчению последствий от геополитического и экономического кризиса Латвии не помогут.
