Осенью прошлого года главный психиатр Министерства обороны Украины Олег Друзь заявил, что 98% ветеранов войны нуждаются в квалифицированной поддержке и помощи вследствие действия боевых стресс-факторов. Позже шокирующую статистику озвучил главный военный прокурор Анатолий Матиос: украинские военные в среднем совершают 2–3 самоубийства в неделю. В свою очередь, в Министерстве обороны Украины отметили, что не могут достичь позитивных результатов в сокращении количества самоубийств. В январе этого года половину небоевых потерь ВСУ (11 из 22) составили случаи суицида. Наблюдается и другая пугающая тенденция: ветеранов АТО и действующих военных задерживают по подозрению в жестоких убийствах. Почему они становятся опасны для себя и для общества? Аналитический портал RuBaltic.Ru выделяет пять основных причин.
1. Отсутствие государственной программы реабилитации
С 2015 года украинские парламентарии, министры и представители других учреждений демонстративно озаботились проблемами ветеранов антитеррористической операции (АТО, в Киеве так называют силовую операцию украинских военных в Донбассе).
На их социальную реабилитацию были направлены указы президента и Министерства обороны, в 2016 году появилась должность уполномоченного президента Украины по вопросам реабилитации участников АТО. Появились и некоторые неправительственные проекты, направленные на социальную адаптацию военнослужащих. Впрочем, усилия государства в этой сфере выглядят спорадическими, а негосударственные проекты не способны коренным образом изменить ситуацию.
Отсутствие отдельной системной программы реабилитации ветеранов войны, вероятно, главная причина их неустойчивого психического состояния.
«Самая большая проблема, которую не смогли решить с 2014 года (о более ранних сроках вообще не идет речь), — это отсутствие системности и взаимодействия между государственными структурами и “фрагментарная” нормативно-правовая база по реабилитации», — пишет украинское информационное агентство «112».
2. Стране не хватает специалистов
Даже если государство всерьез возьмется за разработку программы психологической подготовки и реабилитации бойцов, оно неизбежно столкнется с другой проблемой: в стране элементарно не хватает психологов. Речь идет о специалистах очень узкого профиля, которые в мирное время Украине были не нужны. За ненадобностью их целенаправленной подготовкой не занимались ни государственные, ни частные учреждения.
По словам руководителя Запорожской психологической кризисной службы Татьяны Конрад, небольшое количество военных психологов раньше готовили в Киеве, но после начала вооруженного конфликта в Донбассе их оказалось недостаточно. Роль специалистов попытались взять на себя обычные психологи и волонтеры, компетенция которых, мягко говоря, вызывает сомнение.
Печальная статистика самоубийств среди ветеранов АТО и их неадекватное поведение в обществе в очередной раз это подтверждают.
Решить вопрос создания собственной базы военных психологов не удастся без привлечения зарубежных специалистов, имеющих конкретный опыт работы с участниками боевых действий. Нельзя сказать, что на Украине такая работа не ведется. Попытки привлечь «варягов» из дружественных государств предпринимались по различным каналам еще в 2014 году.
Известно, к примеру, что канадская неправительственная организация Stabilization Support Services реализует на Украине проект под названием «Преодоление социальных последствий конфликта на Донбассе и незаконной аннексии Крыма с помощью государственных структур в Украине и гражданского общества», а посольство Великобритании в рамках этого проекта финансирует программу «Психологическая устойчивость воина».
О сотрудничестве с зарубежными специалистами в сентябре 2015 года рассказывал старший офицер психологической службы Национальной гвардии Украины Сергей Чижевский: «Сегодня Национальная гвардия сотрудничает с психологами из таких стран, как Израиль, США, Франция, Латвия, Литва, Эстония».
Помогать Украине в 2015 году вызвался также психолог и консультант Корпуса мира Фрэнк Пьюселик, но его рецепт успеха оказался весьма непростым: пригласить несколько признанных специалистов, дать им возможность обучить 500–800 лучших психологов в стране, после чего отправить новоявленных экспертов передавать свой опыт во все регионы и больницы.
«Через шесть месяцев у вас будет десять тысяч тренированных человек, которые предотвратят катастрофу, — подытожил Пьюселик. — Если вы не сделаете этого — большой вопрос, выживет ли Украина как государство».
Очевидно, цифра в 10 тысяч взята не с потолка. Потребность в большом количестве военных психологов обусловлена тем, что в их помощи бойцы нуждаются на разных этапах службы: и в период подготовки к отправке на фронт, и в период активных боевых действий, и после демобилизации.
Но приглашение иностранных экспертов и подготовка армии военных психологов, для которых придется создать новые рабочие места, тоже недешево обойдутся Украинскому государству. Официальный Киев явно не готов тратить на это бюджетные деньги, поэтому системная подготовка военных психологов на Украине не ведется.
3. Дедовщина
По поводу неуставных отношений в украинской армии существуют две противоположные точки зрения. Некоторые СМИ и эксперты уверены, что этот «пережиток совка» навсегда остался в прошлом, другие твердят о его возвращении. Как бы то ни было, но именно с дедовщиной связывают недавний шокирующий инцидент в зоне АТО — убийство четырех украинских морпехов из 36‑й отдельной бригады. В совершении преступления подозреваются их сослуживцы: «салаги» якобы расстреляли «дедов» из-за конфликта, поводом к которому стал вопрос уборки помещения.
В декабре 2017 года сообщалось, что дедовщина в украинской армии заставила одного из военнослужащих искать убежище в России. «Военнослужащий по контракту в Вооруженных силах Украины (ВСУ) попросил у российских пограничников предоставить ему статус беженца, — писала “Газета.ру”. — Причиной такой просьбы стали неуставные взаимоотношения в украинской военной части».
По информации портала «Страна.юа», издевательства и рукоприкладство дали себя знать уже с первыми волнами мобилизации в 2014 году. «Справедливости ради стоит отметить, что “дедовщины” в ее классическом проявлении — системного унижения солдат “младших” призывов бойцами более “старших” призывов — в украинской армии практически нет, — сообщает издание. — Однако, как говорится, свято место пусто не бывает. В ВСУ образца 2016 года мордобой стал популярным методом решения личных конфликтов сослуживцев. Усугубляет ситуацию то, что в руках солдат находится боевое оружие. Часто “стволы” становятся последним аргументом избитых и униженных солдат».
О неуставных отношениях между бойцами ВСУ заговорили и представители самопровозглашенной Донецкой народной республики (ДНР).
«Наша разведка продолжает фиксировать случаи неуставных взаимоотношений в рядах ВСУ, — заявил в январе этого года замкомандующего ВС ДНР Эдуард Басурин. — Основными причинами являются, конечно же, деньги».
При этом Басурин указал на неуставные отношения как на одну из основных причин демарша так называемого Грузинского батальона.
На фоне происходящего представителям Министерства обороны Украины становится всё труднее утверждать, что факты нарушения уставных отношений в рядах ВСУ отсутствуют, а потому не влияют на психическое состояние отдельных бойцов и не подталкивают их к совершению преступлений или суициду.
4. В солдаты брали всех подряд
Не секрет, что после начала вооруженного конфликта в Донбассе ряды Вооруженных сил Украины и добровольческих батальонов пополнились «сомнительными» бойцами. С одной стороны, многие призывники уклонялись от мобилизации и были явно не готовы к такому стрессу.
«Как мы знаем, во время призыва говорили о колоссальном недоборе, — рассказывает адвокат Иван Либерман. — Чтобы заполнить ряды срочников, даже устраивали облавы в ночных клубах, откуда везли ребят сразу в военкоматы. Ранее на призывные пункты забирали “заробитчан” прямо со стройки. И всех с минимальной проверкой отправляли служить».
На другой чаше весов — «заряженные» добровольцы, искренние сторонники Майдана, которые главным образом вступали в добробаты. Их психическое состояние также никто не проверял. На Украине добровольческие батальоны по-прежнему окружены особым ореолом почтения: считается, что именно они первыми приняли бой с «российскими оккупантами», когда реальная армия оказалась к этому не готова. Но история со зверствами бойцов батальона «Торнадо» наглядно продемонстрировала, на что способны «патриоты».
Очевидно, в ходе мобилизации в рядах украинской армии появились люди, которым из-за индивидуальных особенностей психики вообще не следовало брать в руки оружие.
5. Бойцы дезориентированы
В подавленное и неуравновешенное состояние украинских военнослужащих вгоняет также царящая на фронте дезорганизация. Отсутствие конкретных целей, бесперспективность ведения боевых действий, враждебность гражданского населения в зоне конфликта (а порой и в других регионах Украины) — всё это в той или иной мере накладывает отпечаток на людей, психика которых и без того расшатана. Для многих материальное обеспечение становится единственным стимулом продолжать служить. Но и возврат к мирной жизни чаще всего не сулит солдату ничего хорошего.
«Еще один фактор, который ведет к суицидальным настроениям, — полное отсутствие перспектив дальнейшего существования, — отмечает директор спецпрограмм Московского центра защиты от стресса Алексей Захаров. — Эти люди не знают, что будет после ухода с военной службы, не видят для себя будущего. Это уже не просто тревожная, а катастрофическая ситуация».
Неспособность Киева формировать внятную повестку дня во внутренней и внешней политике особенно остро сказывается на положении тех людей, которые отстаивали или продолжают отстаивать интересы нынешней власти.
