Украина и Молдова в минувшем году не приблизились к членству в ЕС, но стали еще ближе к превращению в деградирующие аграрные страны с разъезжающимся населением, которые постоянно балансируют на грани войны с неподконтрольными территориями. Чего ждать от приближающихся президентских выборов на Украине, и какая судьба ждет самопровозглашенные республики Донбасса, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал доцент Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), эксперт Российского совета по международным делам Александр ГУЩИН.
— Г-н Гущин, что изменилось в уходящем году для стран, активно участвующих в программе Восточного партнерства ЕС (Украины, Молдовы)? Стала ли ближе для этих стран перспектива членства в ЕС?
— Перспективы вступления в ЕС Украины остаются призрачными. Более того, несмотря на все заявления украинских властей о приоритете вступления, со стороны европейцев никаких индикаторов готовности к этому как не было, так и нет.
Не говоря уже о том, что украинская экономика хотя и демонстрирует ограниченный восстановительный рост, до сих пор не может и в обозримой перспективе выйти на уровень 2013 года.
Страна фактически деиндустриализируется, но превращается при этом вовсе не в великую аграрную державу, как об этом заявлял бывший посол США на Украине Джеффри Пайетт, а в сырьевую аграрную страну с тенденцией к депопуляции.
В принципе, европейцы заинтересованы в доступе к украинским недрам, к ресурсам, при этом производственная кооперация с ЕС очень слабая, а экспорт в основном — продукция низкой степени переработки.
Украина фактически стала источником дешевой рабочей силы для ЕС, при этом безвизовый режим, как показали последние события, может быть элементом давления на украинские власти со стороны ЕС.
Пока именно безвиз является единственным, что может осязаемо предъявить украинский президент в качестве относительного успеха европейского вектора. Однако это намного меньше тех целей, которые декларировались на евромайдане в 2013–2014 годах, звучавших там лозунгов и обещаний.
— А Молдова?
— Что касается Молдовы, то безвиз также стал фактически единственным достижением правящих проевропейских коалиций. Но он не оказал стимулирующего воздействия на развитие Молдовы. Мы видим только рост миграции.
Как и на Украине, безвиз является главным аргументом властей в проводимой ими политике евроинтеграции. Молдавские товары, прежде всего, поставляются в страны Центральной и Южной Европы, но не Западной, то есть зона свободной торговли с Евросоюзом не улучшила экспортные позиции Молдовы на рынках стран ЕС, а повлияла лишь на присутствие европейских товаров на молдавском рынке.
В отношениях Молдовы и ЕС по-прежнему основную роль играют геополитические интересы. При этом надо отметить, что молдавские элиты во многом дискредитировали себя в глазах ЕС, и отношение к ним сегодня уже вовсе не такое, как было даже несколько лет назад, а перспектива вступления в ЕС — скорее предвыборный лозунг, нежели реальность.
— 2018 год заканчивается для Украины военным положением в отдельных регионах страны. Ожидаете ли Вы дальнейшей эскалации на Украине в следующем году?
— Военное положение только что закончилось и не было продлено. Но вероятность эскалации и его нового введения я бы не сбрасывал со счетов. Дело в том, что украинский президент может переизбраться, только раскручивая тему внешнего врага и действуя прежде всего на поле идеологическом.
Несмотря на то, что многие эксперты удивлялись, почему сделан такой крен именно сейчас, почему предвыборная кампания строится не на принципе «президент всех украинцев», думаю, именно в реализуемой сегодня модели — единственный шанс Порошенко.
«Армия, язык, вера» — эта триада многих отталкивает, естественно, не вызывает особого успеха у населения юго-востока страны, особенно в условиях сложной социально-экономической ситуации. Но она формирует повестку. Порошенко, используя административные и информационные возможности, консолидирует националистический и частично прозападный электорат, на данном этапе кампании решая свою задачу — выйти во второй тур. Потом же можно будет вступать в коалиции, оказывать давление, вбрасывать компромат на Юлию Тимошенко и так далее.
Для реализации программы-минимум — вхождения во второй тур — ему выгодно наличие большого числа кандидатов. Когда 5–6 человек претендуют на выход во второй тур, а разрывы очень небольшие, можно одним эффектным заявлением или действием обеспечить себе преимущество, не говоря уже о том, что усиливается роль административного ресурса, для которого 2–3%, что называется, не проблема.
— Какие политические силы имеют больше всего шансов прийти к власти на Украине на президентских и парламентских выборах 2019 года? У Порошенко, по-Вашему, сохраняется шанс удержаться у власти?
— Пока, конечно, обозначенная выше триада, как и тема получения томоса и последствия провокационных действий Киева в Керченском проливе, не привела к существенному увеличению его рейтинга.
Но надо отметить, что и рейтинг Тимошенко особенно не вырос, а ее попытки следовать вслед за Порошенко и тоже играть на поле международной повестки в рамках своей кампании выглядят вторичными и не очень умелыми. Хотя она остается лидером гонки и, эксплуатируя социальную повестку, имеет наибольшие шансы.
Тем не менее шансы и у нынешнего президента тоже есть, несмотря на все рейтинги.
Кроме того, есть и кандидат Владимир Зеленский, который, в отличие от Вакарчука, видимо, будет баллотироваться и тоже претендует на выход во второй тур, являясь, по сути, антисистемным кандидатом.
Его основной электорат сосредоточен на юге и востоке Украины, прежде всего в городах, и состоит из молодого избирателя и избирателя среднего возраста. Это три основных кандидата на пост президента сегодня, но думаю, что с наибольшей вероятностью, в случае если выборы пройдут в срок, на чем настаивают западные патроны Киева, мы увидим во втором туре Юлию Тимошенко и Петра Порошенко.
— Вы говорите, что электорат Зеленского сосредоточен в основном на юго-востоке страны. Как в таком случае быть с прежними кандидатами в кандидаты на президентский пост от юго-востока, которых в Киеве принято называть прокремлевскими? Я имею в виду Юрия Бойко, Вадима Рабиновича, Евгения Мураева и Виктора Медведчука.
— Что касается так называемого бело-голубого лагеря, о котором Вы спрашиваете, то тот раскол, который там произошел, практически лишает шансов кандидата от юго-востока на выход во второй тур.
Принимая во внимание последнее расширение санкций, это явно не соответствовало интересам Москвы. Скорее о какой-то коалиции в этом лагере теперь можно говорить только в контексте парламентских выборов.
Что касается украинского олигархата, то такие его представители, как Ринат Ахметов, который на стороне нынешней власти, или Игорь Коломойский, который поддерживает Тимошенко, тем не менее финансируют и других кандидатов. Например, Ахметов активно поддерживает Ляшко.
— Как, по Вашему мнению, изменится внутренняя и внешняя политика Украины после избрания нового президента и Верховной рады?
— Если говорить о перспективах, то думаю, что с геополитической точки зрения мало что изменится. Общая зависимость от США сохранится. Конечно, та же Тимошенко будет более свободна и люфт политического маневра у нее больше, она не отягощена последними годами конфронтации, но общий вектор сохранится.
Тем более что предлагаемые ей форматы, такие как «Будапешт плюс» в том виде, как они предлагаются, не очень приемлемы для Москвы.
Во внутренней политике изменится больше, перед парламентскими выборами могут образоваться новые коалиции и союзы. Поражение Порошенко может привести к серьезному кризису его политической силы, которая может начать дробиться. Другое дело, что и фигура Тимошенко воспринимается многими в истеблишменте с большой настороженностью, учитывая ее специфические личностные и поведенческие особенности.
— Что будет в следующем году с самопровозглашенными Донецкой и Луганской народными республиками (ДНР и ЛНР)? Какой сценарий более вероятен — дальнейшее формирование их государственности или начало реинтеграции Донбасса в состав Украины?
— Что касается перспектив урегулирования, думаю, в любом случае, вне зависимости от того, кто победит, вопрос этот — вопрос не будущего года, а более долгого периода.
Как мы видели по опыту года уходящего, та же тема миротворцев бурно обсуждалась, однако до практического решения не дошло, а минский процесс и нормандский формат показали свою низкую эффективность не потому, что в этом виноваты сами форматы, а потому, что прежде всего Украина не идет на компромисс, особенно по вопросам особого статуса.
Да и с электоральной и политической точки зрения реинтеграция невыгодна украинским властям. Кроме того, с годами ее провести будет все сложнее, учитывая объективные социально-экономические процессы. По сути, основа урегулирования есть, это Минские соглашения, но для их реализации нужна четкая дорожная карта, а Киев и стоящие за ним западные партнеры при ее формировании, по сути, предлагают форматы, которые позволяют в той или иной мере или размыть или затянуть во времени главные элементы Минских соглашений.
