В Париже завершается подготовка к переговорам лидеров государств «нормандской четверки» — России, Украины, Германии и Франции — по урегулированию конфликта в Донбассе. Каждая из стран — частниц «нормандского формата» преследует на переговорах свои интересы, и частичное совпадение этих интересов сделало переговоры в Париже возможными. Аналитический портал RuBaltic.Ru разобрался, зачем «нормандский формат» нужен Германии и какие цели преследует Берлин, участвуя в переговорах о судьбе Донбасса.
Предстоящие 9 декабря переговоры в «нормандском формате» во многом обязаны активности президента Эммануэля Макрона на внешнеполитическом направлении. Французский лидер готов принять в Париже коллег из России, Германии и с Украины для обсуждения перспектив Минских соглашений. Организация представительной встречи по украинскому кризису может рассматриваться в одном ряду с резонансными заявлениями Макрона о «смерти мозга» НАТО, полемике с Дональдом Трампом и другими яркими инициативами, призванными продемонстрировать независимый характер французской внешней политики.
В то же время согласование новой встречи в «нормандском формате» со стороны Запада было бы невозможным без принципиального согласия на нее Германии. В Берлине нет возражений относительно того, что переговоры «нормандской четверки» могут принести положительный результат. Для них есть неплохие предпосылки: конструктивная риторика президента Зеленского, достигнутые результаты по разведению противоборствующих сторон на проблемных участках, позитивные сигналы со стороны России.
Немецкое руководство, как и российское, не было настроено проводить встречу ради встречи, и предстоящие в Париже переговоры следует рассматривать прежде всего с позиции готовности к ним в Берлине и Москве.
Для Германии «нормандский формат» является важной диалоговой площадкой с Россией по обсуждению украинского кризиса и сопутствующих ему проблем. Несмотря на то, что формат получил свое развитие по инициативе Франции, именно Берлин считается негласным выразителем позиции Европы и до известной степени всего Запада. Среди всех лидеров ЕС (не говоря о США) только Ангела Меркель обладает достаточным опытом переговоров и международным авторитетом, чтобы результативно и конструктивно дискутировать с Владимиром Путиным.
На переговорах «нормандской четверки» лидеры России и Германии могут обсудить не только реализацию Минских соглашений, но и сопутствующие вопросы, например, газовый транзит через территорию Украины.
Благодаря «нормандскому формату» сокращение контактов на высшем уровне после 2014 года между Россией и Германией не стало абсолютным. В дни наибольшего обострения украинского кризиса Ангела Меркель фактически выполняла посреднические функции между Западом и Россией. Это обстоятельство давало возможность поддерживать диалог и по вопросам двухсторонних отношений.
Благодаря «нормандскому формату» Германия укрепляет свои отношения с Францией, оставаясь в сложившимся европейском тандеме на лидирующей позиции. Президент Франсуа Олланд был не в состоянии выйти из тени опытного канцлера ФРГ. Напористость и энергичность Эммануэля Макрона демонстрирует стремление Парижа перехватить инициативу у немецких коллег. Однако в действительности Париж мало что может предложить участникам переговоров, кроме отдельных организационных инициатив.
Экономические интересы Германии на Украине представлены значительно шире, чем у Франции, а вовлеченность Берлина в восточноевропейские проблемы на порядок выше французской активности в этом направлении.
Накануне президентских выборов на Украине оба кандидата были одинаково тепло (читай — безразлично) приняты Макроном, тогда как в ведомстве Федерального канцлера предпочли четко расставить приоритеты, организовав встречу Меркель только с Петром Порошенко.
С другой стороны, формальный дипломатический вес Парижа полезен для немецкого руководства. Вряд ли украинский кризис потребует актуализации статуса Франции как ядерной державы. Но право вето, да и сам голос в Совбезе ООН может оказаться востребован. На французских партнеров можно переложить и озвучивание непопулярных или репутационно сомнительных инициатив, неприемлемых для осторожной немецкой дипломатии.
«Нормандский формат» стал тренировочным полигоном для немецкой дипломатии по разрешению международных кризисов.
Многочисленные хитросплетения на Ближнем Востоке и волнения в Латинской Америке пока остаются вне серьезного влияния со стороны Берлина. Однако в отношении Украины Германия действует как заинтересованный игрок.
Неслучайно одна из наиболее важных инициатив по урегулированию кризиса на Украине носит имя президента ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера. Немецкие политики приобретают ценные навыки работы по продвижению германских и европейских интересов в нестабильном геополитическом пространстве при взаимодействии с крупнейшими международными игроками.
В условиях охлаждения американо-германских отношений при президенте Дональда Трампе, участие ФРГ в «нормандском формате» приобрело новое звучание и в контексте диалога Берлина и Вашингтона.
В свое время в Германии не поддержали предложение украинского президента Владимира Зеленского расширить «нормандский формат» за счет включения в него США.
Несмотря на внешнее единство Запада в украинском кризисе, Берлин и Вашингтон имеют разных фаворитов в политической жизни Украины и не едины в своих оценках будущего восточноевропейского государства.
Соединенные Штаты являются в данной ситуации для ФРГ не надежным тылом и могущественным заокеанским партнером, а конкурентом за экономическое и политическое влияние.
Германия, как и Россия, заинтересована в скорейшем разрешении украинского кризиса. Военная напряженность в Донбассе, продолжение спада украинской экономики, политический хаос закрепляют за Украиной статус очага нестабильности на востоке европейского континента.
Возобновление масштабных боевых действий на Юго-Востоке приведет к волне беженцев на территорию ЕС, вынудив немецкие власти снова финансировать их размещение и содержание.
Прогресс в установлении мира на Украине позволит Германии запустить процесс по пересмотру антироссийских экономических санкций, в пользу чего выступают влиятельные политические силы как внутри правящей коалиции, так и среди оппозиции.
