Снос памятника маршалу Коневу в Праге поднял волну возмущения в российском обществе. Причина всеобщего негодования не столько в самом акте вандализма, сколько в его отвратительных деталях. Памятник снесли под прикрытием пандемии коронавируса, не позволив антифашистам защитить монумент из-за карантина, да еще с глумливым комментарием муниципального чиновника, что маршал Конев находился на улице без маски. Накануне 75-летия победы над нацизмом этот скандал позволяет поставить вопрос ребром: никакого единения с Европой на базе антифашизма у России быть не может, поскольку не может быть полноценного союза победителя с побежденным.
Если посмотреть, кто в Европе действительно воевал с нацизмом, обнаружится грустная и неприглядная картина. Советский Союз, Великобритания, Греция, Югославия и Польша в версиях Армии Крайовой и Армии Людовой — этим куцым списком и ограничивается число европейцев, которые действительно дрались с Гитлером, для которых война с нацизмом была народной войной, а немецкая оккупация вызвала мощное партизанское движение.
При этом Советский Союз тогда никто не считал Европой, а делающие «европейский выбор» постсоветские республики европейцы заставляют отрекаться от советского наследия. В первую очередь — от Великой Победы.
Британия всю свою историю держала дистанцию от континентальной Европы и даже в XXI веке концептуально и стратегически закрепила свой отличный от континентального путь, когда совершила Брексит.
Югославию Европа сама не считала своей неотъемлемой частью. После исчезновения противовеса в виде СССР ее раздробили на несколько кровоточащих кусков, и в 1999 году, спустя полвека после Люфтваффе, немецкие самолеты снова бомбили Белград.
Так что получается, что почти вся Европа во время Второй мировой войны работала на победу Третьего рейха.
Одни страны были официальными союзниками гитлеровской Германии: Италия, Румыния, Финляндия, Болгария, Венгрия. Другие формально сохраняли нейтралитет, фактически являвшийся прогерманским: Испания, Португалия, Швейцария, Швеция. Третьи отказались от борьбы, позволили себя оккупировать и дисциплинированно работали на экономику Рейха, ограничив свое движение сопротивления саботажем, гражданским презрением в адрес коллаборационистов и бойкотом военных вермахта.
Среди них была та самая Чехия, в столице которой сегодня с глумливыми шуточками сносят советские памятники.
Неудивительно, что ни 8 мая, ни 9 мая не могут восприниматься европейцами как День Победы. Если не относить к Европе Великобританию и СССР, то в Европе не было победителей во Второй мировой войне. Были в лучшем случае освобожденные. В худшем случае — соучастники, подельники и просто побежденные.
Поэтому победа над нацизмом в принципе не может быть основой идентичности Европы. Жителям Старого Света здесь попросту нечем гордиться. В европейских обществах были здоровые силы, которые сделали возможной провозглашение курса на денацификацию в 1960-е годы. Однако тогда память о преступлениях гитлеризма была еще очень сильна.
Сегодня Вторая мировая война постепенно стирается из европейской памяти. Как по объективным причинам, так и целенаправленными усилиями. Разгром нацизма не стал для большинства европейцев экзистенциальной ценностью, потому что истребительская политика Третьего рейха не ударила по ним так, как по народам, которые нацисты хотели уничтожить и уничтожали.
Для русских, белорусов или евреев после того, что им пришлось пережить, Вторая мировая — это война с абсолютным злом, и память о Победе над ним священна. Для французов, австрийцев или датчан Вторая мировая — одна из многочисленных континентальных боен, сопровождающих всю европейскую историю, которая ничем принципиально не отличается от наполеоновских войн или Тридцатилетней войны.
Поэтому для европейцев стало нормой корректировать память о последней большой войне в нужную сторону и переписывать ее историю в своих политических целях.
Цель переписывания состоит в том, чтобы обелить себя и оправдать свои пассивность, трусость и коллаборационизм в годы борьбы с гитлеризмом. «Фомкой» для взлома исторической правды выступает образ «невинной жертвы», которым научились мастерски пользоваться страны Восточной Европы.
Десятилетиями «невинные жертвы» рассказывают, что в той войне все было не так однозначно. Что в ней не было безусловных героев и абсолютных злодеев. Что все участники по обе стороны баррикад достойны равного сочувствия и уважения. Что нужно со всеми примириться и всех простить.
Ясная и понятная картина разгрома абсолютного зла здоровыми силами человечества от таких разговоров теряет четкость, затуманивается и замыливается.
Именно это «невинным жертвам» и нужно: в условиях искусственно созданной противоречивости и неопределенности памяти о войне они ведут кампанию реабилитации нацизма и обеления собственных преступлений.
Холокост перестает быть величайшим преступлением и величайшей трагедией Второй мировой: делавшие за немцев грязную работу коллаборационисты изобретают «свои Холокосты» и ставят облавы НКВД на «лесных братьев» и бандеровцев на одну доску с геноцидом евреев, называя депортации в Сибирь «геноцидом латышей», «геноцидом эстонцев» и так далее. Масштаб настоящего геноцида после таких сравнений воспринимается уже без прежнего ужаса.
«Невинные жертвы» не могут нести ответственности за свои преступления: их оккупировали и заставили. Отрицать факты участия своих «национальных героев» в Холокосте, блокаде Ленинграда и других военных преступлениях на оккупированных территориях СССР невозможно, но новая интерпретация истории дает лазейки для их оправдания. Войну ведь развязали совместно Третий рейх и Советский Союз, нацизм и коммунизм — равно преступные тоталитарные идеологии, а среди руководства большевиков было много евреев…
И вот уже в Европейском союзе XXI века проходят шествия легионеров СС, нацистских преступников хоронят с воинскими почестями, называют в их честь школы, вешают мемориальные доски и травят диссидентов, которые зовут «героев» убийцами. В изуродованной картине Второй мировой убийцы — это тоже «невинные жертвы», которые вынуждены были воевать за независимость своей страны под чужим флагом, а деревни сжигали и еврейские погромы устраивали по принуждению «оккупантов».
Это извращение исторической памяти медленно, но верно распространяется с востока на запад Европы, и реабилитация нацизма шаг за шагом становится европейской нормой.
Если ценности победы над нацизмом у европейцев нет, решающими становятся соображения выгоды, а переписывать историю Второй мировой — выгодно.
Это выгодно Германии: если Третий рейх и СССР несут равную ответственность за начало войны, историческая вина немцев становится уже не такой абсолютной. Выгодно другим странам оси: они воевали не на стороне абсолютного зла, а в составе одного из геополитических блоков. Выгодно тем, кто проводил политику умиротворения Гитлера: если причина Второй мировой войны — Пакт Молотова — Риббентропа, то Мюнхенский сговор и их собственные соглашения о ненападении с Третьим рейхом не считаются.
Наконец, фальсификация истории выгодна всему Западу как инструмент ослабления России на международной арене и принижения ее роли в истории.
Поэтому в Европе сносят советские памятники, ведут мутные разговоры о примирении и согласии и отмечают 8 мая день памяти и скорби. Поэтому их так корежит 9 мая как простой ясный и радостный День Победы.
