В конце прошлой недели глава МИД Латвии Эдгар Ринкевич в недипломатичной, грубой форме отреагировал на возможный визит в республику членов Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ). Правозащитники были приглашены своими латвийскими коллегами для проверки реформы образования, согласно которой с 2019 года школы национальных меньшинств должны быть переведены на латышский язык обучения. То, насколько допустима такая реакция латвийского министра и какую позицию в данной ситуации необходимо занимать российской стороне, аналитический портал RuBaltic.Ru обсудил с депутатом Государственной думы Сергеем ШАРГУНОВЫМ:
— Г‑н Шаргунов, министр иностранных дел Латвии Эдгар Ринкевич, узнав о возможном визите членов СПЧ, заявил, что российские правозащитники должны инспектировать Тамбовскую губернию, а не Латвию. Как Вы считаете, насколько такая позиция министра допустима в европейском демократическом государстве?
— Я думаю, что современное государство, претендующее на то, чтобы быть европейским и демократическим, должно демонстрировать свою открытость. Совершенно логично было бы свободному государству радоваться приезду самых разных лиц. И прежде всего тех, кто занимается правозащитной деятельностью.
Можно не соглашаться с их деятельностью, не разделять их позицию, не соглашаться с их последующими выводами, но объявлять кого бы то ни было персонами нон грата или говорить, что им не следует приезжать в страну, — это расписка в стремлении быть репрессивным и закрытым государством.
Правозащитники — это же не преступники, не вооруженные люди и не шпионы. Они просто пытаются выяснить, как дела обстоят на самом деле.
— Латвийские власти этого не понимают?
— Это такое постсоветское явление, в частности характерное для тех стран, в которых местные элиты и их покровители пытаются смастерить некие «Антироссии». Такой «Антироссией» уже достаточно давно является и Латвия. Ведь изначально борьба за прибалтийскую свободу проходила под небезызвестным лозунгом «За нашу и вашу свободу». Идея состояла как раз в свободолюбии, открытости, уважении к правам личности. И надо сказать, что очень многие русские люди — то самое русское, нелатвийское население, может быть, иногда многонациональное — составляли ударный костяк борцов за независимость.
Например, [правозащитник] Владимир Линдерман, которого недавно похитили и посадили в тюрьму. Ему удалось освободиться, но над ним сейчас висит дамоклов меч латвийского правосудия. Он в свое время приложил руку к созданию независимого государства Латвии. Я знаю, что в Таллине [журналист] Галина Сапожникова активно помогала эстонским демократическим силам.
Здесь дело даже не в элементарной благодарности, а в том, что есть некая цепочка действий — антидемократическая политика этноцида. Закрытие русских школ — это самый настоящий этноцид. Должностные лица Латвии прямо говорят, ради чего это делается: для того, чтобы русских Латвии либо ассимилировать, либо изгнать из страны.
Пока мы наблюдаем, что молодые люди, живущие в Прибалтийских государствах, сами себя изгоняют на заработки. При этом в Прибалтику приезжает значительное количество жителей России, например на отдых. Русский язык здесь требуется, в том числе официантам, чтобы был нормальный сервис. Но рыночные интересы для Латвии, видимо, не важны. Не важна никакая логика в государстве, где четверть — русское население и 70% говорят на русском языке, но власти запрещают русский язык.
Более того, получается, что русский язык вытесняется не только из государственных школ, но даже из частных. Мы видим прецеденты, когда государство начинает преследовать учителей за то, что они говорят в школе на русском языке. Конкретные истории: на выпускном был разговор на русском языке — штраф, на экзамене один из учителей говорил по-русски — тоже возбуждается дело.
Людей лишают будущего. Хотя ничего сверхъестественного не требуется, люди просто хотят, чтобы их дети знали русский язык.
Нечто похожее происходит на Украине. Идея такой политики в варварстве, потому что русский превращается в безграмотный русский. Русский письменный, книжный, то есть грамотный русский язык таким образом вытесняется. И это прямой путь к варварству и дикости.
В итоге люди вообще никакого языка толком не будут знать. Кое-как будут знать латышский, кое-как — русский. То же самое на Украине: кое-как — украинский, кое-как — русский. Плюс ко всему, конечно, происходит преследование тех, кто с этим не согласен.
Если быть не такими трусливыми, как латвийские власти, то нужно запрещать въезд в Латвию не только российским правозащитникам, но и европейским.
Потому что даже западные институции, при всём их лицемерии, были вынуждены высказать свое несогласие с той политикой, которую проводят латвийские власти: и по закрытию школ, и по преследованию тех, кто организовал мирный протест.
В частности, как известно, арестован Александр Гапоненко — один из организаторов этих протестных мирных акций. И немало европейских должностных лиц выражали свое несогласие с такими действиями властей. Значит, латвийские власти должны и их вносить в черный список на въезд. А так очевидно, что Латвия продолжает выслуживаться перед Западом, пытаясь соорудить из себя «Антироссию», поэтому умножается список запретов в отношении граждан Российской Федерации.
— Всё-таки подобного рода законы об уничтожении русского языка в образовании появились не вчера, а в 1990‑х. Возникает вопрос: какова роль России в решении данной проблемы, можно ли было предпринять что-то раньше и не допустить сегодняшней ситуации и что можно сделать сейчас?
— Политика наступления на языковые и гражданские права проводится все эти годы. В настоящий момент она приобретает уже дикий размах. Я недаром сравниваю Латвию с Украиной, потому что там тоже при фактическом попустительстве нашей страны всё произошло. Сначала там обещали сделать русский вторым государственным, а теперь доходит уже до запрета обучения на русском языке.
Что может сделать сегодня Россия? Я выступал с трибуны Государственной думы с достаточно простым предложением введения точечных санкций.
Это значит, что есть конкретные политики-националисты, которые проводят политику дискриминации русскоговорящих. И, самое главное, у них есть «крыша», некая финансовая подпитка в лице бизнесменов, которые финансируют националистические организации. Насколько мне известно, некоторые из этих бизнесменов кровно заинтересованы в торгово-экономических связях с Россией. С одной стороны, они обогащаются от торговли с Россией, с другой стороны, отстегивают деньги тем, кто издевается над русскоговорящими. Россия, как цивилизованное государство, могла бы уточнить этот список и ввести против них соответствующие санкционные меры.
— Порой реакция России на русофобские действия властей в странах Балтии довольно вялая; может сложиться впечатление, что русские в Литве, Латвии и Эстонии для России менее важны, чем русские в Аргентине, США, Германии и т. д. Возникает вопрос: входит ли сохранение русских школ в Прибалтике, и в Латвии в частности, в сферу внешних интересов России?
— Положение наших диаспор на постсоветском пространстве, конечно, болезненно для тех, кто переживает за соотечественников и думает о будущем русской культуры и русского языка. Я согласен, что реакция многих чиновников вялая и могла бы быть более активной. Это касается не только Латвии.
Необходимо мониторить всё происходящее и активно защищать права соотечественников и русскоговорящих везде. Особенно сложные условия у повседневного существования русскоговорящих на постсоветском пространстве. Поэтому не только Украина и Прибалтика, но, кстати говоря, и средняя Азия — это всё территории, которые должны находиться под пристальнейшим вниманием Российского государства и всех аффилированных с ним структур, которые занимаются языком и культурой. Потому что на самом деле это воздух и иммунитет. Язык — это судьба.
Как сказал наш писатель Александр Куприн, «Россия там, где русские живут». Убиение русского языка — это уничтожение нашего присутствия, это издевательство над нашими людьми, унижение нас. Такое нельзя допускать.
Небольшие страны себя отстаивают: посмотрите на венгров, румын. Они не только отстаивают своих людей на Украине в связи с законами о национальных школах, но и высказываются по поводу русского населения и русскоговорящих в Латвии. У нас, к сожалению, нет демократического понимания, что отстаивание своих интересов и интересов своего народа начинается с отстаивания конкретных людей.
Многие не понимают, что вопросы культуры, языка, вопросы смысла как такового не менее важны, чем торгово-экономические, газовые сделки. Вопросы очередного порта или проблемы очередной «трубы» — это, конечно, важно, но если о наших людей будут вытирать ноги, то, спрашивается, для кого заключать все эти сделки и выдавать очередные кредиты?
— Какие последствия, как национальные, так и международные, ждут Латвию после окончательной реализации реформы?
— Я всё-таки имею надежду на то, что латвийские власти передумают. Потому что даже очень аккуратные люди, такие как мэр Риги Нил Ушаков, высказывают полное несогласие с дискриминационной политикой.
И, наконец, я надеюсь, что Российская Федерация сможет задействовать торгово-экономические рычаги для того, чтобы урезонить политиков-националистов и «крышующих» их бизнесменов. В общем, хочется, чтобы русские дети могли свободно и полноценно учить великий и могучий русский язык.
