Идея Русского мира с течением времени видоизменялась, оформлялась в разнообразные концепции. И пока западные политики пугают Русским миром собственное население, российские государственные и общественные деятели приглашают соседей присоединиться к его «строительству». О том, какое содержание сегодня заложено в проект «Русский мир», какая роль отводится в нём российским соотечественникам и является ли Украина частью этого мира, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал директор Института Русского зарубежья Сергей ПАНТЕЛЕЕВ:
— Г‑н Пантелеев, недавно на Межведомственной комиссии Совета при Президенте Российской Федерации по русскому языку обсуждалось создание международного гуманитарного сообщества в поддержку русского языка за рубежом. Чем вызвана необходимость создания данного сообщества?
— Во-первых, в нынешней международной ситуации, в условиях резкого обострения отношений с Западом, России необходимо формирование сообщества симпатизантов. То есть друзей, чье мнение значимо на международной арене.
Не случайно в ходе заседания Межведомственной комиссии по русскому языку при Президенте Российской Федерации будущий новый глава Россотрудничества Элеонора Митрофанова проводила аналогии с франкофонией. Это некий пример того, какое сообщество предполагается создавать вокруг России. Франкофония объединяет страны и организации носителей французского языка, а также тех, кто просто близок к французской культуре, интересуется ею. На заседании также назывались такие люди, как Эмир Кустурица — откровенный друг России и фигура мирового масштаба.
С другой стороны, есть давние очевидные проблемы с состоянием русского языка и образования на русском языке на евразийском пространстве. Безусловно, существует целый ряд программ, направлений, которые нацелены на развитие и поддержание русского языка. Однако ситуация не сильно меняется в положительную сторону.
Имеющиеся положительные тенденции, скорее всего, связаны с естественными потребностями в знании русского языка, например для такой категории, как мигранты из Средней Азии.
Также на заседании упоминалось, что это сообщество будет связано с потребностью в знании русского языка в интеграционных образованиях, которые формируются на евразийском пространстве. Предполагается, что здесь будут включаться те механизмы, которые будут удовлетворять существующие потребности. Это достаточно прагматичный подход.
Третий аспект необходимости создания данного сообщества, я думаю, связан с тем, что подходы, использовавшиеся ранее для решения проблем, наверное, показали свою неэффективность. Отмечу, что в контексте международного гуманитарного сообщества давно говорят о некой «русофонии» по аналогии с франкофонией.
Это не что иное, как до боли знакомая нам концепция Русского мира еще до того, как она получила негативные коннотации на Западе. До того, как украинские, прибалтийские и в целом западные пропагандисты стали трактовать ее как некую концепцию нового русского империализма.
Это параноидальные трактовки, которые не имеют отношения к концепции в том виде, в котором она разрабатывалась и реализовывалась долгое время.
— Разработанная в 90‑е годы концепция Русского мира предлагала русский язык как связующий инструмент распавшегося СССР. Прошло более 20 лет. Удалось ли за это время создать Русский мир, как было задумано?
— Понятие «Русский мир» довольно широкое. В обыденной практике под ним понимают разные начала, концепции. Все они друг с другом, конечно, связаны, но имеют некоторые отличия. В этом отношении не совсем верно говорить, что концепция была разработана в 90‑е годы и предлагала язык как связующий инструмент распавшегося СССР. Скорее был ряд концепций, которые возникали в различное время, но были связаны друг с другом.
В социально-политической практике Русский мир использовался в том числе и для популяризации государственной политики, создания определенных организаций.
То, что мы сегодня называем термином «Русский мир», сильно отличается от первоначальной идеи.
В действительности концепция Русского мира только сложилась к концу 90‑х гг. Ее разрабатывал круг российских интеллектуалов во главе с Петром Щедровицким, известный как «группа методологов». В трактовке Щедровицкого Русский мир — это некая сетевая структура больших и малых сообществ, говорящих и думающих на русском языке.
Утверждалось, что на данный момент на территории Российской Федерации проживает едва ли половина представителей Русского мира. К Русскому миру относились не только русские, жители Российской Федерации, не только наши соотечественники за рубежом, а вообще все люди, которые знали русский язык, в том числе билингвы или даже те, кто просто интересовался русским языком.
Именно русский язык являлся основой данного сообщества. Всё это трактовалось через существующие диаспоральные сетевые структуры. Видно сильное влияние испанского социолога Мануэля Кастельса.
По сути, Русский мир Щедровицкого — это постмодернистский симулякр, воображаемое явление.
Но данная постмодернистская концепция не без участия Глеба Павловского и Владислава Суркова в начале 2000-х гг. стала проникать в политическую практику. Если мы обратим внимание, то созданный в 2007 году фонд «Русский мир» во многом схожим образом трактовал понятие «Русский мир». Элемент русскоязычия, который являлся базовым для разработчиков изначальной концепции, конечно, оставался основным, но дополнялся рядом параметров (история, культура, религия), приобретая цивилизационные основания и «россияцентричность». У Щедровицкого этого не было и даже предполагалось, что «модератором» Русского мира может быть и не Россия.
Если мы посмотрим на специализацию фонда «Русский мир», то мы увидим, что он занимался и занимается популяризацией русского языка. Это основное направление, и в этом смысле здесь есть преемственность. Таким образом это функционировало с точки зрения объединения людей, знающих русский язык, интересующихся Россией и русской культурой, до той поры, пока не началось резкое противостояние современной России и Запада.
— Вы имеете в виду время начала украинского кризиса?
— Всё началось, пожалуй, с Мюнхенской речи Путина, а наиболее остро обозначилось после госпереворота в Киеве, событий в Крыму и на Донбассе.
После этого на термин «Русский мир» стали навешивать ярлыки, изначально ему не присущие. Парадокс заключается в том, что концепция Русского мира разрабатывалась и воплощалась как гуманитарный инструмент вхождения России в процессы глобализации, но столкнулась с крайним неприятием именно со стороны тех, на кого была ориентирована.
То есть глобальный Запад не пожелал воспринимать Россию с ее «Русским миром Толстого и Достоевского» как часть себя и предпочел собственный давний мифологизированный образ России как «варвара у ворот», т. е. обыкновенную русофобию.
Отмечу, что, помимо концепции Русского мира, существует и ряд концепций, так или иначе связанных с этим явлением. Концепция соотечественников за рубежом, например. С одной стороны, соотечественники являются значимой частью Русского мира, а с другой стороны — отдельным направлением внешней политики Российского государства. Понятие соотечественников в период реализации этой политики тоже видоизменялось, так же как и подходы к Русскому миру.
Начальный этап реализации этого подхода и государственной политики приходится на самое начало 90‑х годов — время распада СССР. Российские демократы во главе с Ельциным тогда боролись с союзным Центром и обратили свое внимание на поддержку соотечественников за рубежом, под которыми на тот момент понимались эмигранты. Эта тенденция напоминала ситуацию в Прибалтике, когда так называемые демократические силы получали поддержку своих диаспор из Европы и США. Здесь ситуация была несколько схожа, хотя сейчас об этом не любят вспоминать.
Интересно, что во время августовских событий 1991 года проходил конгресс соотечественников, на который съехались как раз эмигранты. Причем тогда ведь молодые российские власти исходили из принципа «заграница нам поможет», поскольку слабо представляли, что собой представляют эти соотечественники-эмигранты. Были надежды на то, что они окажут экономическую помощь и политическую поддержку.
Символично, что соотечественники, приехавшие на конгресс, который начался 19 августа, частично побывали на баррикадах в поддержку российской демократии и Ельцина.
Потом начались другие процессы, связанные с распадом Советского Союза.
После того как СССР распался, концепция соотечественников принципиально видоизменилась: образовалась огромная 25‑миллионная часть русского народа в республиках бывшего Советского Союза. Внимание переместилось больше на эту проблематику.
В 90‑е годы эта тема, связанная уже с постсоветским пространством, была, по сути, некой вотчиной оппозиции и трактовалась через призму «русского вопроса». Сначала оппозиции в Верховном Совете, затем оппозиции в стенах Государственной Думы, где КПРФ выступала в качестве движущей силы. При этом политические декларации о необходимости защиты русских в постсоветских республиках уживались с надеждами на восстановление Союза (столь же декларативными и популистскими). И это всё обернулось тем, что закон о государственной политике, который был принят в 1999 году, трактовал понятие «соотечественники за рубежом» очень расширенно. Фактически к нему могли быть причислены все граждане бывшего Советского Союза, проживающие в своих республиках.
С самого начала многие говорили, что вот это расширенное определение соотечественников трудно применимо на практике и включает в себя слишком большой круг людей. Времена менялись: с приходом Путина государство стало последовательно выстраивать свою политику в отношении соотечественников, которая стала патронироваться российским МИД. И в 2010 году данный закон и определение были скорректированы.
Была внесена правка о том, что соотечественниками, как правило, являются представители тех народов, которые традиционно проживают на территории Российской Федерации. Это должно было сузить круг лиц, которые принадлежат к числу соотечественников. Хотя как ранее, так и сейчас к соотечественникам относятся люди, которые сами причисляют себя к соотечественникам. То есть это некий факт самоидентификации. При этом нет особого деления на «дальнее» и «ближнее» зарубежье.
Стоит вспомнить еще и третий подход, который можно считать концептуальным. Это понимание русских как разделенного народа. В отличие от соотечественников, чья идентификация больше связана с Россией как государством, и от Русского мира, апеллирующего к миру культуры и языка, этот подход напрямую обращается к русской национальной идентичности.
С одной стороны, эта концепция актуализировалась после распада СССР в 90‑е годы и тоже являлась некой идеологемой патриотической оппозиции.
Можно вспомнить создание Конгресса русских общин, декларации о защите прав русских общин, оказавшихся за пределами России после распада СССР. Самое яркое практическое воплощение на государственном уровне эта концепция получила только единожды, во время «русской весны» и крымских событий. Мы помним, что именно в знаменитой Крымской речи Владимир Путин обратился к понятию «разделенный русский народ». Хотя в интервью западным СМИ он об этом говорил и ранее.
Таким образом, мы видим, что есть ряд концепций, которые так или иначе связаны с понятием «Русский мир», но несколько отличаются. И в зависимости от ситуации могут актуализироваться те или иные направления в данных подходах.
— Тогда возникает вопрос, Украина сегодня — это Русский мир или нет? Или всё опять-таки зависит от концепции, которую мы используем?
— Петр Порошенко после введения безвизового режима Украины с ЕС заявил, что теперь только сумасшедший может считать Украину частью Русского мира.
Но я помню, как в 2014 году он рассуждал о том, что Русский мир потерпел якобы крах на Донбассе, потому что русскоязычные граждане Украины не хуже украиноязычных защищают свое государство от «агрессора».
Не является ли это парадоксальным признанием того, что Украина — часть Русского мира и в ней идет гражданская война, в которой воюют не «украинцы» и «русские», а разные части одного народа, разделенного политическими и идеологическими предпочтениями?
Нужно отметить, что в украинском языке «русский» и «российский» не отличаются так, как в русском. «Росiйский», «росiянин» в украинском языке — это то же самое, что и «русский». В России же это разный уровень идентичностей.
Украина трактует события на Донбассе через призму своего пропагандистского мифотворчества как некую агрессию России. Причем это является краеугольным камнем украинской пропаганды. Во многом именно за счет этого до сих пор существует украинский политический режим.
В этом отношении концепция Русского мира в том виде, в каком она фигурирует на Украине, — это скорее «российский мир». То есть мир российского государства, который, по мнению многих украинцев, агрессивен по отношению к Украине. Понятно, что это всё агрессивные пропагандистские мифы, но беда в том, что Украина этим живет.
Слово «руський» в украинском языке есть, но оно является скорее архаизмом. Впрочем, попытки актуализации, пусть зачастую и анекдотичные, время от времени «всплывают». Яркий пример — скандальный законопроект депутатов от Радикальной партии, в котором утверждалось, что «москали» украли у Украины ее настоящее имя «Русь», «Россия», и предлагалось называть РФ «Московией».
Впрочем, даже глава неканонического украинского патриархата Филарет называется «патриарх Киевский и всея Руси-Украины».
Бесспорно, Украина — это часть Русского мира и русской цивилизации. Вопрос в том, что сегодня она существует в качестве абсолютно антироссийского проекта. Это, однако, не отрицает ее принадлежности к нашему общему культурно-цивилизационному пространству.Читайте также: Эволюция Русского мира: от эмиграции к цивилизации. Часть II
