Для Германии страны постсоветского пространства, в особенности расположенные на европейском континенте, представляют собой объект особого интереса. После падения Берлинской стены и распада ОВД и СЭВ восточные рубежи ФРГ перестали рассматриваться немецким правительством как источник военной угрозы. На месте некогда устрашающего военно-политического блока образовался геополитический вакуум, который должны заполнить ЕС и НАТО.
Географическая близость и созданный в эпоху «новой восточной политики» Вилли Брандта задел в торгово-экономических связях с восточноевропейскими странами определяли Германию как центр притяжения для ранее ориентированных на СССР государств. Берлин содействовал процессу расширения на восток основных западных интеграционных структур: НАТО и ЕС.
Благодаря этому процессу немецкому правительству удалось в основном снять для себя вопрос территориальной безопасности и зафиксировать для Германии центральное положение в единой Европе.
Иначе обстояли дела с бывшими союзными республиками. Власти Украины, Беларуси и Молдовы также выражали готовность укреплять отношения со странами Запада.
Однако тесные экономические, политические и культурные связи с Российской Федерацией, а также отсутствие внутриэлитного консенсуса о базовых внешнеполитических приоритетах делали невозможным повторение модели Польши или Чешской Республики.
Берлин, в свою очередь, не хотел осложнений в отношениях с Россией, с которой также развивал интенсивное сотрудничество, предпочитая взаимодействовать с ее соседями без агрессивной демонстрации намерений расширения западных интеграционных структур.
В то же время сочетание интересов немецкого бизнеса и логики пространственного развития Европейского союза и «политика ценностей» правительства ФРГ требовали выработки непротиворечивой стратегии в отношении постсоветских стран европейского континента.
Одним из следствий этого стала инициатива «Восточного партнерства», учрежденная в 2009 году.
Проект был направлен на развитие сотрудничества между ЕС и шестью странами бывшего СССР: Азербайджаном, Арменией, Беларусью, Грузией, Молдовой и Украиной. Несмотря на то, что участие в проекте никак не увязывалось с реальной перспективой вступления стран-участниц в Европейский союз, такие государства как Украина, Грузия и Молдова рассматривали его по меньшей мере как важнейшую диалоговую площадку для обсуждения параметров евроинтеграции.
10-летняя годовщина начала работы инициативы, похоже, не станет поводом для торжественного юбилея. Нельзя сказать, что отношения между ЕС и шестью постсоветскими странами развиваются плохо. В целом европейцам удается сохранить положительную динамику и привлекательный образ партнера, сотрудничество с которым выгодно и перспективно.
Германия как ключевая экономическая держава «Старого Света» продолжает увеличивать товарооборот и инициирует новые проекты со странами региона. Способность Берлина выстраивать разные нарративы сотрудничества, учитывающие специфику каждого государства, проявилась, например, в ходе последнего турне Ангелы Меркель по странам Закавказья, когда немецкая делегация смогла проработать уникальную повестку дня визита для Грузии, Армении и Азербайджана.
Особого внимания здесь заслуживают германо-украинские отношения. После насильственной смены власти в 2014 году Берлин стремился закрепить свои экономические интересы на Украине, выступая в качестве инициативного участника Нормандской четверки и гаранта Минских соглашений.
Именно Украина рассматривалась в Берлине и Брюсселе как ключевой участник «Восточного партнерства», способный придать проекту значимую ценность. Однако проблемы с продвижением реформ, на которых настаивают представители ЕС, тяжелая социально-экономическая ситуация и неожиданная победа Владимира Зеленского на президентских выборах делают Киев труднопредсказуемым партнером.
Даже с Беларусью, инерционно рассматриваемой немецким общественным мнением как «последняя диктатура Европы», Берлину удается поддерживать конструктивный диалог и развивать экономическое сотрудничество. Вслед за спадом объемов торговли в середине 2010-х последовал ее поступательный рост с 2017 года. Свыше 350 немецких компаний продолжают свою работу в Беларуси.
В то же время за последние десять лет Европа сильно изменилась. Евроскептики, ранее казавшиеся не более чем чудаковатыми консерваторами, укрепляют свои позиции на уровне национальных парламентов и в общеевропейском измерении. «Брексит» дал первый прецедент по добровольному выходу из состава ЕС.
Авторитетные европейские лидеры вынуждены смещать свое внимание от проблематики расширения Европейского союза к задачам по укреплению его как единого и дееспособного игрока в международных отношениях.
Даже если согласиться с тем, что «Восточное партнерство» формально не имело ничего общего с евроинтеграцией, данный проект не мог не ассоциироваться у политических элит ряда постсоветских стран с надеждами рано или поздно получить заветное приглашение в «европейский дом». Если для одних стран его огни по-прежнему преподносятся как спасительный свет маяка посреди окружающего их мрака, то для других они заметно потускнели.
За последние десять лет разница во внешнеполитических подходах между Украиной, Беларусью, Молдовой и государствами Закавказья увеличилась. «Восточному партнерству» предстоит учесть это обстоятельство в свой юбилей.
Возможно, в будущем мы увидим рост специализации программ в рамках проекта, направленных на отдельные страны постсоветского пространства.
Для Германии «Восточное партнерство» пока остается удобной площадкой для взаимодействия с частью постсоветских стран. Инициатива в целом логично дополняет форматы двустороннего сотрудничества германской дипломатии как в ценностном, так и в прикладном аспекте. Сейчас Берлину этого вполне достаточно.
