Сегодня уже мало кто из профессиональных аналитиков сомневается в том факте, что главная цель активизации действий американских военных на мосульском направлении состоит в том, чтобы показать американским избирателям некие очевидные и «яркие» достижения демократов во внешней политике и продемонстрировать как бы реальную борьбу администрации Обамы против запрещённой в РФ террористической группировки «Исламское государство».
Вместе с тем столь мощной пиар-акции во славу американских демократов на севере Ирака не случилось бы, если бы в данном случае не совпали предвыборные интересы демократов, внешнеполитические интересы Госдепа и Пентагона, а также бизнес-интересы крупнейших транснациональных корпораций США и стран Персидского залива.
Фактически речь идёт о цивилизационных интересах Запада, реализуемых путём его насильственного продвижения в одном из самых важных в геополитическом смысле регионов мира.
Следовательно, любую операцию янки в любом регионе Ближнего Востока – будь то Мосул, Алеппо или какая-нибудь заброшенная деревня – следует рассматривать именно в рамках цивилизационной парадигмы. В противном случае логика как бы противоречивых действий (то США бомбят террористов, то снабжают их оружием) будет непонятной.
Главный интерес стоящих за Пентагоном и Госдепом транснациональных игроков, включая ведущие американские, саудовские и катарские компании, занимающиеся добычей и транспортировкой углеводородов, состоит не в том, чтобы освободить Мосул от террористов, но в том, чтобы использовать боевиков террористических групп как инструмент для решения своих проблем.
В Сирии руками террористов геополитические игроки хотят взять под контроль территорию возможного транзита углеводородов.
В Сирии руками террористов названные геополитические игроки стремятся устранить Асада, чтобы взять под контроль территорию возможного транзита углеводородов из зоны Персидского залива и Ирана в Европу. А на севере Ирака эти же игроки преследуют подобную же цель, намереваясь использовать в своих интересах скопившуюся в районе Мосула террористическую массу.
Замечу в связи с этим, что запрещённое в России «Исламское государство» создавалось западными спецслужбами и сегодня поддерживается не только для того, чтобы контролировать Сирию и нефтеносные районы Ирака. В регионе имеются и другие транзитные территории, которые «нуждаются» в контроле.
Одна из таких территорий – пространство между Туркменией и Пакистаном, где в настоящее время реализуется проект ТАПИ – газопровод от крупнейшего в Туркмении (и одного из самых крупных в мире) газового месторождения «Галкыныш» на юг через Афганистан и Пакистан до Индии. Более того, из этого месторождения планируется затем бросить ветку и на север – через Казахстан и Россию в Европу, и на Запад – через Каспий в Азербайджан и далее.
Очевидно, что этот проект – прямой и серьёзный конкурент названным выше американо-саудовским и американо-катарским компаниям (поддерживающим, кстати, Хилари Клинтон как кандидата в президенты США), тем более что в освоении названного месторождения активно участвует Китай. Разумеется, реализация проекта ТАПИ не может остаться без ответа со стороны названных геополитических игроков.
Полагаю, что боевики ИГ и других подобных группировок – единственная и реальная сила, которая может сорвать проект ТАПИ или по меньшей мере затормозить его реализацию. И для этого важно направить разрушительную энергию джихада на север.
С учётом названных обстоятельств можно утверждать, что вытеснение боевиков ИГ из Мосула – операция двойного, если не тройного назначения, смысл и цели которой выходят далеко за рамки боёв «в поддержку правительства Ирака».
Первая цель уже обозначалась в российских СМИ, и связана она с «предложением» боевикам уйти под Алеппо, чтобы там оказать поддержку «братьям» по оружию, разблокировав этот город, и не дать сирийскому правительству и российским ВКС одержать победу над «умеренной оппозицией» в этом стратегически важном районе страны. Вторая цель, как я полагаю, состоит в том, чтобы отряды ИГ направились в Афганистан, большинство основных стратегических объектов северо-запада которого находится под контролем американских военных.
Именно в западной части Афганистана, контролируемой радикальными исламистами в негласном союзе с американскими военными, и происходит сегодня основная стратегическая стыковка поступающих из США вооружений, техники и прочих средств поддержки боевиков с лидерами основных террористических организаций. И, судя по всему, пришло время очередной такой стыковки с соответствующей перегруппировкой сил террористов и переориентацией части из них в ином, северном направлении: от Герата через Мары на Ашхабад и Туркменбаши.
Первая «проба пера» на этом направлении состоялась ещё два года назад, когда были совершены нападения «неопознанных» террористов на туркменские погранпосты с характерным, однако, почерком боевиков ИГ: отрезание голов захваченным в плен пограничникам и т. п.
Второе, и глубокое, проникновение боевиков в Туркмению не далее как в июне 2016 г. совпало с терактами джихадистского подполья в казахстанском городе Актобе, когда по итогам странной по своему смыслу операции (захват оружейного магазина, попытка захвата воинской части и т. п.) погибло 8 человек, а власти Республики Казахстан завели в результате 73 уголовных дела.
Контртеррористическая операция в городе Актобе (Казахстан).
Полагаю, что более или менее внятный ответ на представленный выше прогноз (не) мы получим после 8 ноября. Однако уже сегодня понятно, что у Пентагона имеется в регионе план «Б», и этот план куда более фундаментален, чем обеспечение контроля за наркобизнесом в Афганистане или же стремление насадить демократию в Сирии.
Аналитики всё чаще отмечают, что северо-запад Афганистана становится средоточием интересов уже не четырёх цивилизационных групп (США, Россия, шиитский Иран и сунниты), но всех ведущих цивилизаций, включая Китай и Индию.
Китай – основной потребитель туркменского газа. Более того, он заинтересован в реализации проекта «Один пояс – один путь», южную ветку которого с соответствующей инфраструктурой (включая трубопровод ТАПИ) предполагается проложить через Иран и Сирию.
В меньшей степени, но также кровно заинтересована в туркменском газе и Индия, которую американо-катарские компании намерены привязать именно к катарскому газу.
Замечу, что Россия по понятным причинам не проявляет интереса к проекту ТАПИ. Её волнует безопасность и ещё раз безопасность на своих южных рубежах. Тем более что север и запад Афганистана – это прямой путь проникновения западных технологий и реализующих стратегические планы Запада боевиков исламистских террористических организаций в Центрально-Азиатский регион, где сегодня проводится массированная джихадистская обработка молодёжи. Это также прямой путь в некоторые мусульманские республики Российской Федерации, молодёжь в которой уже упускают развернувшиеся в сторону Запада российская система «болонского» образования, постмодернистская культурная политика России, её вялая межнациональная политика и проч.
Перспективы обострения обстановки на южных границах России и всё более настойчивые намёки на вполне возможную масштабную атаку боевиков ИГ на постсоветские страны со стороны афганской границы призваны держать в напряжении не только Россию, но и страны ОДКБ, и без того ослабленные экономическими санкциями в отношении РФ и втягиванием в украинский, сирийский, карабахский и иные региональные конфликты.
Соответственно, ещё один элемент подобной тактики – размен «НЕнападения» террористов на ту или иную страну на её уступки Западу.
