Лояльность, как мне кажется, явление достаточно эфемерное: измерить её нельзя, а вот блефовать и спекулировать этим определением можно сколько угодно, что политики, по большому счёту, и делают на протяжении веков.
Несколько лет назад у меня в эфире на радиостанции Baltkom учитель русского языка и литературы Владислав Рафальский заявил, что считает себя нелояльным латвийскому государству. Фраза быстро разлетелась по социальным сетям, дошла до Сейма, всколыхнула патриотически настроенных парламентариев. Депутаты потребовали наказать учителя по всей строгости. Правда, за что именно, так и не решили: закон Рафальский вроде бы не нарушил.
Школе и самому учителю нервы, конечно, потрепали изрядно: проверки, осуждающие статьи в газетах, выступления депутатов Сейма в духе «партсобраний», требования уволить учителя из школы, заклеймить позором, лишить гражданства. Шум поднялся серьёзный, и некоторые политики успешно на этой истории сыграли, подняв свой рейтинг на «выявлении и осуждении» нелояльного элемента.
Потом «патриоты» начали искать нелояльные элементы в школах национальных меньшинств, мониторить Facebook учителей, выявлять «не туда» поставленные лайки.
Сегодня «нелояльных» разыскивают по всему миру – это, как мне кажется, превратилось в своего рода охоту. В России их называют «национальными предателями», в странах Восточной Европы – «пятой колонной». Любой, кто думает иначе, автоматически записывается в «неблагонадёжные». Теперь «нелояльных» увидели и среди тех, кто проголосовал за Brexit. Стандартный ярлык, правда, приклеить к ним будет непросто – «рука Путина» исчисляется 17 миллионами граждан Соединённого Королевства. Но соблазн такой, безусловно, в ЕС есть, и попытки тоже предпринимаются.
В конце 1940-х годов сенатор-республиканец Джозеф Маккарти создал в Конгрессе США Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Так зародился маккартизм – движение, которое под предлогом защиты страны от «коммунистической угрозы» активно боролось с любым проявлением инакомыслия.
Маккартисты играли на иррациональном страхе американского общества того времени перед коммунистами и русской экспансией. Под лозунгом борьбы с «красными» они охотились за представителями либеральной интеллигенции. Больше всего доставалось сторонникам левых взглядов.
Репрессиям подвергались в том числе и нелояльные – по мнению сторонников Маккарти – преподаватели. Причём никаких доказательств «подрывной деятельности» учителей не требовалось, достаточно было одних подозрений в их симпатии к русским и коммунизму.
Все беды в стране объяснялись просто: виноваты коммунисты. Могущество Маккарти росло как на дрожжах.
Руководство США предпочитало не спорить с патриотичным сенатором и фактически дало «зелёный свет» всем его безумными инициативам.
Маккартисты составляли списки нелояльных, подвергали их репрессиям и унижениям, сжигали книги, которые считали «антиамериканскими», – это была беспрецедентная массовая паранойя, которая в конечном итоге здорово повредила имиджу США и нанесла существенный урон американской демократии. В 1954 году тележурналисту Эду Марроу, который решился бросить вызов Маккарти, удалось переломить общественное мнение и показать истинное лицо маккартизма. Благодаря его репортажам даже самые отъявленные антикоммунисты поняли, что маккартизм – это лишь дымовая завеса, которая отвлекает общество от реальных проблем в государстве. Джозефа Маккарти отправили на покой. Через несколько лет он умер от алкоголизма. В США маккартизм осудили почти 60 лет назад. Но в Латвии, похоже, его время наступило сейчас.
Частной школе Innova Министерство образования Латвии отказало в аккредитации. Решение было политическим, и чиновники этого не скрывают: в ведомстве отметили, что педагоги и сотрудники школы высказывали (причём в частном порядке) симпатии к России и носили георгиевские ленточки. Более того, один из основателей школы, Бронислав Зельцерман, однажды заявил, что школа воспитывает русскую элиту Латвии.
Теперь руководству школы предстоят долгие судебные разбирательства. Родители, среди которых есть и мои друзья, уже думают, куда переводить своих детей. О том, что в Латвии политики пытаются делить жителей на лояльных и нелояльных, пресса пишет давно.
Необходимость быть «лояльным к государству» даже прописали в законах, но вот критерии, по которым можно было бы измерить эту лояльность, так и не уточнили.
В итоге «лояльным» ты быть обязан, но что это значит на практике, никто толком объяснить не может.
С одним из депутатов мы как-то разговаривали на эту тему. Я его спросил в частной беседе:
– Так что это значит – быть лояльным жителем?
Он, немного подумав, ответил:
– Нужно знать латышский язык.
– А ещё?
Народный избранник очень долго думал, потом наконец оживился и заявил:
– И нельзя ругать правительство!
На самом деле, это естественное желание любого правящего политика – чтобы его не ругали. По-человечески я даже могу это понять. Старая история: мы вроде как сами выбираем власть, а потом недовольны. Стопроцентную, бескорыстную, чистую и светлую любовь к власти народ испытывает только в таких странах, как Северная Корея или Туркмения. Наверное, правящим политиком там быть хорошо. По крайней мере, пока не вылетишь из обоймы.
В странах же, претендующих на демократию, критика правительства – вещь необходимая. Власть для народа, а не народ для власти. По крайней мере, как я понимаю, так должно быть в идеале. Но, похоже, демократия для многих стран становится просто обузой, поэтому любое «инакомыслие» лучше сразу объявить непатриотичным и заклеймить «нелояльностью». А что значит быть «лояльным» – дело второстепенное. Всё равно никто не сможет эту лояльность ни проверить, не измерить. Критериев-то нет.
