Праздник 1 мая корнями уходит в середину XIX века и связан с борьбой за права трудящихся в Австралии, США и Канаде. В России он стал официальным после победы Октябрьской революции. Новая коммунистическая идеология видела в труде необходимое условие для развития личности и государства. О Первомае прошлого и настоящего, а также о том, почему сегодня место труда занял культ потребления аналитический портал RuBaltic.Ru пообщался с бывшим депутатом Верховного Совета Латвийской ССР, экс-депутатом Госдумы РФ Виктором АЛКСНИСОМ:
— Г-н Алкснис, что собой представлял Первомай в советской Латвии:
— На мой взгляд, для подобающего большинства людей этот праздник не имел особого политического смысла, хотя и назывался Международным днем солидарности трудящихся. Политическая подоплёка присутствовала для руководителей страны и республики, а для обычных граждан это действительно был праздник весны, хорошего настроения. Они с удовольствием его отмечали. Неспроста еще с дореволюционных времен к нам пришло понятие «маёвка», а в позднесоветское время зародилась традиция выезжать на шашлыки. Имел ли праздник какое-то серьезное практическое значение? Нет, этого не было.
— В последнее время мы часто слышим о намерениях «декоммунизировать» советские праздники, особенно часто об этом говорят в Украине. Там под раздачу попадают 8 марта и 23 февраля, но о 1 мая тоже поговаривают. Какая судьба ожидает этот праздник на постсоветском пространстве?
— Я думаю, что 8 марта и 23 февраля останутся праздниками еще на долгие десятилетия. А по поводу 1 мая – не знаю. Тот же Международный женский день хоть и утратил свои политические смыслы, но приобрел новые. Для каждого человека это своеобразный праздник уважения к женщине. А Первомай, к сожалению, уже отходит в прошлое. В свое время так отмечали День парижской коммуны и ряд других праздников, которые ушли в небытие. В какой-то степени это даже естественный процесс – процесс умирания некоторых праздников советской эпохи.
— То есть вы связываете этот процесс с распадом СССР?
— Это происходит не только на постсоветском пространстве, но и в других странах, где Международный день солидарности трудящихся потихоньку умирает или уже умер. Но, конечно, если бы сохранился Советский Союз, в некой другой форме и под другими лозунгами праздник продолжал бы существовать. Так что с распадом СССР это тоже связано.
— А не связано ли это с изменением отношения общества к труду? Давно подмечено, что мы, к примеру, больше не видим образ трудового человека в литературе, в кинематографе, на обложках журналов…
— Возможно, вы правы. В советское время была мотивация просто стать трудовым человеком, честно работать, поучаствовать в строительстве каких-то промышленных предприятий на территории Латвии. Там действительно был определенный порыв и энтузиазм. И рабочие действительно ощущали, что их поддерживают «сверху», по крайней мере, морально. Их хвалят, их награждают почетными грамотами, их фотографии помещают на досках почета. Шла активная пропаганда труда.
Сегодня этого нет. В условиях рыночной экономики появляются новые герои — бизнесмены, несмотря на то, что они ничего не производят, а занимаются в основном перепродажей благ, произведенных другими. Такое время.
После беседы с господином Алкснисом мы задумались, почему советский формат Первомая, его идейная наполненность внезапно стали архаичными? Может дело в том, что труд перестал быть краеугольным камнем нашей идеологии?
«Идеология советского общества была трудоцентристской, труд в ней имел своего рода священный, сакральный смысл, — подчеркивает российский социолог и социальный психолог Владимир Магун.
Многие исследователи сходятся во мнении, что глубинный смысл советского эксперимента заключался в воспитании нового типа личности – человека, для которого возможность трудиться была бы и смыслом жизни, и высшим социальным благом.
Вероятно, результатом этого эксперимента и стало обеспечение высокой занятости населения. Долгое время победа над безработицей по праву считалось одним из выдающихся достижений советского строя, пока глашатаи перестройки не убедили сограждан, что, дескать, небольшая безработица для экономики даже полезна.
В книге «Манипуляция сознанием» Сергей Кара-Мурза пишет: «Привычность полной занятости превратила в сознании наших людей это чисто социальное (созданное людьми) благо в разновидность природного, естественного условия жизни. Это, разумеется, сделало право на труд как политическую норму очень уязвимым. Люди его не ценили и никаких активных шагов по его защите ожидать было нельзя».
Сегодня право на труд, формально закрепленное и в национальных конституциях, и в международных документах, на деле не реализуется. Часть граждан невольно попадают в категорию безработных – государство либо вообще не может обеспечить им рабочее место, либо предлагает неприемлемые условия.
Но по нынешним меркам это воспринимается, как нормальное явление, ведь сегодня и трудиться-то не обязательно. Главное – зарабатывать.
Именно заработок выступает критерием успешности. В таком обществе в чести «селфмейдмены» американского образца, которые взлетели на социальных лифтах. Возможно, взлетели благодаря упорному труду. Но труд для них не цель, а средство.
Трудящиеся жаждут карьерного, а не профессионального роста. Эту тенденцию еще в начале 1960-х отмечал советский публицист Анатолий Аграновский в статье «Схема роста»: «Нельзя увлекаться одной-единственной схемой роста – роста «вверх», по служебной лестнице. Надо помнить и о другой схеме, быть может менее эффективной и заметной, но столь же важной и по-человечески прекрасной, о росте «вглубь», о росте мастерства».
Роль труда стремительно нивелируется и возможностью получать нетрудовые доходы, причем делать это вполне законно. В капиталистическом строе «деньги должны работать» (в отличие от советского, где работать должны были люди). Поэтому нет ничего плохого в валютных спекуляциях, ростовщичестве, спекулятивной торговле.
Вытесняя труд, деньги приобрели на постсоветском пространстве не менее сакральный смысл. «Вся банковская деятельность – сплошная мистика, — пишет экономист Валентин Катасонов. — Адепты религии денег смотрят, например, на депозитные операции банков, приносящие вкладчикам проценты, как на некое чудо: создается полное ощущение, что деньги сами рождают деньги. Или, например, выпуск денег банками. Это также без натяжки можно назвать религиозно-мистическим действием, таинством».
Похоже, впору отмечать новый праздник – День международной солидарности зарабатывающих.
