Понятие «каток истории» в Литве в последнее время наполняется новым смыслом, включая в себя реальную политическую борьбу за сохранение одной исторической истины. И с каждой новой жертвой, которая попадает под этот каток, данное европейское демократическое государство все больше приближается к государству идеологическому.
Литву последние недели буквально лихорадит политическими скандалами, сутью которых являются оценка исторического прошлого страны. Начало положило отключение Первого балтийского канала, эхо которого докатилось до ОБСЕ, вызвав разочарование и недоумение у Дуни Миятович, представителя этой организации по вопросам свободы СМИ. Затем под удар попала «Комсомольская правда в Литве», которая с преступной небрежностью печатает на первой полосе газеты свой бренд, включающий запрещенную в Литве советскую символику. Главный редактор еженедельника «Литовский курьер» (издается тем же ЗАО LK MASSMEDIA, что и литовская «Комсомолка») Анатолий Иванов ранее рассказывал нашему порталу, что газете прежде уже предъявлялись подобные претензии, но «полицейские сами смеялись над этой ситуацией, потому что ничего более идиотичного им еще в жизни разбирать не приходилось».
Теперь, похоже, литовские политики решили так просто не оставлять в покое издание с крамольным брендом. Неделю назад консерватор Юргис Разма официально обратился к генеральному комиссару полиции с просьбой прояснить ситуацию с орденами «Комсомолки» и принять меры. А уже на этой неделе, по словам А.Иванова, распространители начинают отказываться брать опальную газету, хотя никакого постановления суда или других официальных предписаний нет.
Принципиально важно, что ровно те же процессы «исторической селекции» активизировались и на уровне политической элиты. В конце прошлой недели оппозиционные консерваторы потребовали импичмента председателя парламентского Комитета по бюджету и финансам социал-демократа Бронюса Брадаускаса. Причины все те же - 13 января. Нет, политик не оспаривал сакральные события 1991 г., он лишь посчитал неуместным в условиях напряженности в российско-литовских отношениях создавать дополнительные риски и демонстрировать в присутствии посла РФ в Литве фильм на конфликтную тему о Вильнюсской телебашне. Более того, моментально под удар попала и спикер Сейма Лорета Граужинене (Партия труда) только за то, что она имела смелость встать на защиту своего коллеги. Подобных защитников, к слову, нашлось не так много – социал-демократическая партия во главе с премьером Буткявичюсом уже отмежевалось от своего давнего однопартийца и, солидаризировавшись в очередной раз с консерваторами, осудила поступок Брадаускаса.
Интересно, что в данном случае запрет видео о 13 января был квалифицирован даже самим главой правительства как цензура, а в случае с ПБК – как закономерное решение европейского демократического государства.
Все эти примеры наглядно демонстрируют как контроль за верностью «правильным взглядам» все глубже проникает в литовское общество. Сами литовские политики привыкли называть подобный контроль (правда, по отношению не к себе, а к советскому времени) «идеологическим диктатом», но с каждым скандалом вокруг 13 января, «советской оккупации» и советской символики все сложнее игнорировать, что идеология после 1991 г. из Литвы никуда не ушла, сменился лишь ее знак. Известный советский и российский социальный философ, лауреат многих европейских премий Александр Зиновьев, активно критиковавший до перестройки советскую модель общества, называл эту модель «идеологическим обществом», отталкиваясь от той важнейшей роли, которую играли в нем идеологические догмы.
Для Литвы, безусловно, такая всеобъемлемость и системность идейно-воспитательной работы, которая имела место в СССР, недостижима. Тем не менее, в участившихся политических скандалах вокруг сакрализованных исторических дат и символов четко просматривается постепенная идеологизация литовского общества.
«Идеология не есть наука, хотя она (как это имело место с марксизмом) может возникать с претензией на науку и может использовать достижения науки, - писал Александр Зиновьев в своей книге «Распутье». - Ее задача не открытие истин, а стандартизация и организация общественного сознания и управление людьми путем обработки их сознания… В идеологию не верят, ее принимают из рационального расчета. Ее усваивают так, что это сказывается в образе мышления и поведения людей, зависящем от социального расчета».
Раньше в Литве в зависимости от этого «социального расчета» старались стать комсомольскими активистами или работать в Вильнюсской партшколе, преподавая, например, политэкономию; теперь – соглашаются с канонизированными оценками прошлого, отрекаются от вчерашних коллег, если те вызвали подозрение в идейной солидарности, отключают каналы, если те транслируют альтернативную точку зрения на историю, и даже заранее отказываются от «крамольной» продукции – как бы чего не вышло…
Такими темпами, «оккупационной доктрине» в Литве останется недолго до превращения в балтийский аналог северокорейского учения Чучхе: показывать людям только «проверенные каналы», где воспевается героическая национально-освободительная борьба против оккупантов; сражаться в информационной войне с вчерашними соседями-врагами, «хищнический взор которых по-прежнему устремлен на островок свободы»; сохранять свою самостоятельность, опираясь на собственные скромные силы – разрушая оккупантские АЭС, национализируя вражеские трубопроводы и пр. Не вызывают ли уже сегодня ассоциаций с Северной Кореей, например, такие формулировки в литовских СМИ как «трансляции клеветнической передачи о событиях 13-го Января», «Лживые факты о предпринятой в январе 1991 года советской агрессии были обнародованы в пропагандистской программе "Человек и закон"»? Или, например, необходимость ПБК каждую передачу согласовывать «с Комиссией Литовского радио и телевидения и, только получив их решение, что все хорошо, выпускать это в эфир»?
Еще за полгода до начала председательства Литвы в ЕС немецкий политолог Александр Рар в интервью нашему порталу выразил надежду, что руководство Европейским союзом поможет Литве «переступить через свои фобии и начать думать по-европейски». Похоже, в Старой Европе не представляли, что вместо Европы в Литву придет Северная Корея.
