В горсовете Клайпеды на 26 июля запланированы два голосования. Одно по вопросу установки мемориальной доски на здании университета в честь лидера «лесных братьев» Адольфаса Раманаускаса-Ванагаса, а второе по поводу импичмента депутату Вячеславу Титову, который усомнился в том, что имя убийцы нужно увековечить. Поддержать Титова пришли к стенам горсовета неравнодушные граждане, среди них бывший председатель Совета ветеранов Анфиян АНТОНОВ, который не понаслышке знает, что же представляло собой повстанческое движение Литвы.
— Анфиян Петрович, при каких обстоятельствах Вашей семье пришлось столкнуться с «лесными братьями»?
— Когда пришла Советская власть, моя мать всей душой поддержала ее. Вся наша деревня, находившаяся тогда в Каунасском уезде (сейчас это район), поддерживала новую власть и считала ее своей, трудовой. Мою мать как самую грамотную (она закончила класс церковно-приходской школы) избрали председателем сельсовета.
Когда началась война, она стала участником сопротивления немецкой оккупации. Являясь связной партизанского отряда, она налаживала связь между партизанским каунасским подпольем, лагерем принудительного труда в Правенишкесе, где в то время был мой отец, и каунасским гетто. Моя мать по просьбе штаба переправляла евреев в партизанские отряды.
В ее адрес сразу посыпались угрозы, но среди «лесных братьев» был человек, хорошо знавший нашу семью, и он предупредил мать, что в ближайшую ночь с ней расправятся, отметив, что детей не тронут. Она скрылась, сбежав к знакомым на другой хутор.
К нам пришли домой, сначала давали конфеты, спрашивали, где мать. Старшей сестре было двенадцать лет, нам с братом — по семь и шесть соответственно, но нас потом стали и ремнем избивать. А мы действительно не знали, где она скрывается.
Потом они ушли с угрозой, что так нас не оставят. Через несколько дней знакомый вновь сообщил, что нужно бежать, иначе теперь уже погибнет вся семья.
Мать нас собрала, и мы бежали в волость, куда «лесные братья» не смели показываться. Мы спаслись, но в других случаях наши родственники были убиты ни за что.
— Как Ваш отец оказался в лагере принудительного труда в Правенишкесе?
— Наша деревня Ромашкю-Будай была староверской, на ее окраине еще жил литовец, на окраине леса — поляк. Мы все жили дружно.
Мой отец еще в 1940 году поддержал новую власть, активно участвовал, как и вся деревня, в выборах того года. Он тоже был избран председателем сельсовета, ездил в составе делегации в Москву на сельскохозяйственную выставку 1940 года, рассказывал соседям-крестьянам, как хорошо его там приняли, как по возвращении встречали в Каунасе с цветами.
Когда пришли немецкие оккупанты, он собрался уйти в партизаны, но его схватили приехавшие на велосипедах так называемые повстанцы («белоповязочники»). Они заставили его копать себе яму, хотели за сараем расстрелять. Но вмешался немец, к которому моя мать бросилась со взяткой (самогоном, копченостями), поэтому казнь отменили.
Так отец попал в политическую тюрьму Каунаса, потом в Правенишкес. Затем, когда его хотели вывезти в Германию, он бежал к партизанам, разобрав в поезде дощатый пол. В конце войны, за неделю до освобождения нашего края, он погиб в стычке с местными карателями. Партизаны пытались не дать им уйти с немцами, но в итоге его убили.
— Что мотивировало местных литовцев записываться в ряды «лесных братьев»?
— Первый контингент — это сотрудничавшие с немцами коллаборанты, которые не успели с ними отступить. К ним стала присоединяться напуганная молодежь, боявшаяся призыва в советскую армию. Чтобы их не призвали, они ушли в лес. Был какой-то процент идейных борцов за независимость Литвы.
Но главные руководители «лесных братьев» — это люди, у которых руки были по локоть в крови во время немецкой оккупации.
Именно начиная с этой оккупации, за ними тянулся кровавый шлейф и кровавые методы. Они активно принимали участие в уничтожении евреев, активистов и т.д.
— Могли бы Вы подробнее рассказать о случаях сотрудничества «лесных братьев» с немцами? Замешан ли был в коллаборации с нацистами Адольфас Раманаускас-Ванагас?
— Про самого Раманаускаса-Ванагаса сказать не могу, я читал, что он действовал не в том районе, где мы жили. У нас же там, где сейчас Домейкава (пригород Каунаса), была богатая усадьба Суткаса. В период немецкой оккупации в этой усадьбе он сколотил группу карателей, охотившуюся за советскими партизанами, евреями, подпольщиками, за теми, кто не принимал немецкую оккупацию. Стоило только сказать им, что кто-то «неправильно» думает, и его сразу арестовывали или убивали.
Этот Суткус в конце войны планировал отступить с немцами. Мой отец в партизанском отряде «За Советскую Литву» пытался не дать им уйти, но часть ушла, а некоторые стали повстанцами, выполнявшими те же задания против своего народа, что и при немцах.
— Страдали ли этнические литовцы от террора «лесных братьев»?
— В конце существования в Литве Советской власти мне удалось в 1988 или 1989 году принять участие в съезде всех потерпевших от «лесных братьев», который прошел в Вильнюсе. Очень большой зал ЦК Коммунистической партии Литвы был полон потерпевшими. Невозможно было слушать их воспоминания о том, какими методами «лесные братья» уничтожали близких, родственников, соседей. Звезды вырезали, полосы кожи со спины снимали, в колючую проволоку заворачивали, живых бросали в колодцы, сжигали, нападали на бани, когда там женщины мылись, чтоб их изнасиловать…
Есть писатель Римантас Грейчус, в своей книге он приводит много таких случаев, потому что объезжает свидетелей, опрашивает их. И он хочет еще вторую книгу выпустить. Его отец был в ссылке, поэтому Римантас родился в России, получил там высшее образование, женился, но вернулся в Литву.
Много от рук «лесных братьев» погибло литовцев. В первую очередь уничтожали актив советской власти. Во вторую очередь — новоселов. Очень много их погубили. Еще в 1940 году вышел Земельный декрет, согласно которому безземельных наделяли землей, а малоземельным ее добавляли. Соответственно теряли богатые — у них землю отрезали, чтобы наделить ею новоселов.
На съезде пострадавших было зафиксировано, что «лесные братья» уничтожили порядка сорока тысяч мирных жителей.
— Какой стратегии придерживалось движение «лесных братьев» в начале Великой Отечественной войны?
— Еще за два-три дня до начала войны распускались страшные слухи, что всех евреев и русских будут резать, убивать. Видимо, распускали те, кто уже знал, что вот-вот начнется война. Многие испугались. Значительная часть русских грузилась в телеги и собиралась в случае начала военных действий отступать на восток.
Еще война не началась, а возникло восстание пятой колонны, так как она стала действовать в назначенное время и назначенный срок по команде из Берлина. Я видел архивные документы об этом.
Как только немцы перешли границу, в Каунасе начались еврейские погромы, организованные повстанцами. Даже комендант города, увидев, как зверски убивают арматурой, палками и чем только угодно, так как жалели патроны, телеграфировал в Берлин о том, как нужно реагировать. Но был прислан ответ, чтобы он не мешал, а при определенных условиях и помогал.
— Куда смотрело в это время мирное население Литвы?
— В Каунасе мирное население, проходя мимо погромов, останавливалось и хлопало в ладоши. Для них это был театр. На территории автобусного парка произошло первое избиение евреев.
Один немецкий офицер заснял, как литовец, участвовавший в избиениях, играл на гармошке, сидя на трупах. Уже в наши дни эта фотография оказалась в сети.
Гетто Каунаса организовали в пригороде Вилиямполе, там жили евреи. Перед тем, как его создать, националисты прошлись маршем по еврейским кварталам. Они стали избивать евреев, сгонять их к реке. Там над ними издевались: били, топили, заставляли самим лезть в реку и плыть.
Самое странное, что рядом на высотке собрался глазевший народ. Некоторые из них это даже приветствовали.
На мой взгляд, литовское население разделилось тогда пополам. 50% поддерживали и воевали за нацистов. Остальные 50% не сочувствовали немцам, может, около 20% из них участвовали в каком-то сопротивлении: в партизанском и подпольном движении. Я знаю много партизан и подпольщиков, они все умерли, но память о них у меня сохранилась.
— Что ждет общество Клайпеды в случае увековечивания памяти Адольфаса Раманаускаса-Ванагаса?
— В Клайпеде это первый такой случай. У нас многонациональный город, здесь много диаспор, которые живут в дружбе. И с той, и с другой стороны никто не хотел разногласий. Власти не препятствовали отмечать день освобождения Клайпеды. И «Бессмертный полк» мы проводили, но героизация Раманаускаса-Ванагаса создает раздор. Чувствую, в Клайпеде не будет такого, как раньше: начнутся расколы.
