Споры о причинах и последствиях подписания пакта Молотова — Риббентропа не утихают ни на минуту. Одни историки называют договор победой советской дипломатии, другие — преступлением и роковой ошибкой Сталина. Ежегодно 23 августа в Сети появляется новая порция материалов на эту тему, и мы решили не оставаться в стороне. Аналитический портал RuBaltic.Ru предлагает читателям ознакомиться с оценками, которые давали пакту Молотова — Риббентропа ключевые политические фигуры того времени.
1. Мир с «извергами и людоедами»
«Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп. И это, конечно, при одном непременном условии — если мирное соглашение не задевает ни прямо, ни косвенно территориальной целостности, независимости и чести миролюбивого государства. Как известно, пакт о ненападении между Германией и СССР является именно таким пактом».
Иосиф Сталин
Устами вождя глаголет официальная советская историография, которая не признавала существования «секретных протоколов» к пакту Молотова —Риббентропа и рассматривала заключение договора о ненападении в качестве стандартной европейской практики тех лет. Как известно, такие договоры к 1939 году уже были заключены между Германией и Великобританией, Германией и Польшей, Германией и Францией. В «клуб умиротворителей» Гитлера СССР вступил последним из европейских государств, когда не смог найти союзников в Лондоне и Париже, и имел на это полное право.
2. Капкан для Польши
«Я предпринял шаги, направленные на изменение отношений с Россией. В связи с экономическим соглашением завязались политические переговоры. В конце концов от русских поступило предложение подписать пакт о ненападении. Четыре дня назад я предпринял специальный шаг, который привел к тому, что Россия вчера объявила о своей готовности подписать пакт. Установлен личный контакт со Сталиным. Послезавтра Риббентроп заключит договор. Теперь Польша оказалась в положении, в котором я хотел ее видеть… Положено начало уничтожению гегемонии Англии. Теперь, когда я провел необходимые дипломатические приготовления, путь солдатам открыт».
Адольф Гитлер
Слова Гитлера подтверждают очевидный тезис: пакт о ненападении открыл ему путь для оккупации Польши. Но почему это должно было волновать Москву, если Варшава после распада Российской империи не только проводила антисоветскую политику, но и отказывалась пропускать через свою территорию войска Красной армии для отражения нацистской агрессии? Как бы цинично это ни звучало, Польша сама загоняла себя в угол.
3. Двух зайцев одним выстрелом
«Сталин был крупнейший тактик. Гитлер ведь подписал с нами договор о ненападении без согласования с Японией! Сталин вынудил его это сделать. Япония после этого сильно обиделась на Германию, и из их союза ничего толком не получилось. Большое значение имели переговоры с японским министром иностранных дел Мацуокой. В завершение его визита Сталин сделал один жест, на который весь мир обратил внимание: сам приехал на вокзал проводить японского министра. Этого не ожидал никто, потому что Сталин никогда никого не встречал и не провожал. Японцы, да и немцы, были потрясены. Поезд задержали на час. Мы со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать. Мацуока у себя потом поплатился за этот визит к нам…».
Вячеслав Молотов
В контексте заключения пакта Молотова — Риббентропа редко говорят о столкновениях советских и японских войск. Но сталинский министр иностранных дел не случайно обращает на это внимание: в августе 1939 года перспектива войны на два фронта становилась для Москвы реальной. Японцы уже «покусывали» Красную армию в районе Халхин-Гола. После разгрома Польши вермахт выходил непосредственно к границам СССР. К тому же Германия и Япония были союзниками по Антикоминтерновскому пакту, и советское руководство не питало иллюзий, против кого направлен этот договор.
Гитлер не просто не уведомил Токио о намерениях заключить договор с Москвой — он сделал это в самый разгар халхин-гольского конфликта. Для Японии это был удар ниже пояса: правительство страны во главе с Киитаро Хиранумой, ярым сторонником японо-немецкой войны против СССР, ушло в отставку. Новое руководство определило иное приоритетное направление для ведения боевых действий, а бои в районе Халхин-Гола затихли.
Одним выстрелом (вернее, одним росчерком пера) советская дипломатия убила двух зайцев. Не потому ли об этом факте зачастую забывают историки, которые считают заключение пакта Молотова — Риббентропа роковой ошибкой Сталина?
4. Лондон в нокауте
«Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет. В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германской армии с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время Первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно-расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
Уинстон Черчилль
Британский политик не скрывает, что пакт Молотова — Риббентропа ознаменовал дипломатическое поражение его страны. С этим тезисом зачастую не спорят даже историки либерального толка. Отношения в треугольнике Москва — Берлин — Лондон в 1939 году строились по принципу взаимного недоверия: каждая из сторон опасалась, что две другие смогут найти общий язык. Советское руководство явно тяготила перспектива англо-германского союза. Почему бы «поджигателям войны», о которых Сталин говорил в «Речи о жареных каштанах» перед оккупацией Чехословакии, не поддержать нацистский поход на Восток? Гитлер держал в уме уроки Первой мировой войны и считал гибельной перспективу войны на два фронта. Свою игру вели англичане: «голодного» фюрера, которого «политика умиротворения» только раззадорила, нужно было натравить на Советский Союз.
Договор о ненападении действительно разрушил планы Лондона и позволил Гитлеру не только оккупировать Польшу, не опасаясь немедленного столкновения с Красной армией, но и начать «зачистку» европейских тылов перед решительным броском на Восток. Но кто несет за это ответственность: советское руководство, которое несколько лет безуспешно пыталось создать систему коллективной безопасности в Европе, или Лондон и Париж, которые, будучи гарантами Версальского мира, много лет игнорировали нацистскую угрозу?
5. Неожиданное соглашение
«В позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места и у Германии, таким образом, руки будут свободными, и лучше уж разделить с ней добычу, чем оказаться ее жертвой. В то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы, кроме нескольких демонстративных действий, ничего не предприняли, чтобы выйти на Рейн».
Шарль де Голль
Слово «неожиданно» в пассаже де Голля говорит о многом. В самом деле, советско-германский договор о ненападении до августа 1939 года многим казался немыслимым. Разве может фанатик-Гитлер замириться со страной, на территории которой собирался расширять «жизненное пространство» немецкой нации? О своих планах лидер НСДАП откровенно написал в «Майн Кампф» (первый том был опубликован в 1925 году) и не отказывался от них после прихода к власти. Не отказался и после подписания пакта Молотова — Риббентропа, но предложил Сталину «отсрочку», которой тот не преминул воспользоваться.
В словах генерала де Голля слышится та же горечь, что и в словах Черчилля: Лондон и Париж, сами того не ведая, толкали советское руководство к подписанию договора с Гитлером.
6. За страну обидно!
«У меня такое чувство, что этот пакт, заключенный с Москвой, обернется однажды угрозой национал-социализму. Это решение ни в малейшей степени не было свободным волеизъявлением, но шагом вынужденным, ходатайством одной революции к вождю другой, победа над которой была провозглашенным идеалом 20-летней борьбы. Как мы можем говорить о спасении и созидании Европы, если мы вынуждены просить о помощи ее разрушителя?».
Альфред Розенберг
Едва ли к падению Третьего рейха привело подписание договора о ненападении между Германией и СССР, но мрачное предчувствие Розенберга не подвело. Для нас же главную ценность представляет уничижительная оценка, которую дает этому документу один из ближайших соратников Гитлера. Пакт Молотова — Риббентропа видится ему вынужденным и постыдным, и это в очередной раз подтверждает, что Гитлер был инициатором заключения мира. Советское руководство, в свою очередь, предварительно «выбило» у немцев выгодное для себя советско-германское торговое соглашение.
7. Сталин и Гитлер — братья навек?
«Автор этих строк имеет право сослаться на непрерывный ряд собственных заявлений в мировой печати, начиная с 1933 года, на ту тему, что основной задачей внешней политики Сталина является достижение соглашения с Гитлером. Но наш скромный голос оставался неубедительным для "вершителей судеб". Сталин разыгрывал грубую комедию "борьбы за демократию", и этой комедии верили, по крайней мере, наполовину. Почти до самых последних дней Авгур, официозный лондонский корреспондент «Нью-Йорк Таймс», продолжал уверять, что соглашение с Москвой будет достигнуто. Как свирепо поучителен тот факт, что германо-советский договор ратифицирован сталинским парламентом как раз в тот день, когда Германия вторглась в пределы Польши!».
Лев Троцкий
На изгнанника Троцкого как на авторитетного специалиста ссылаются многие хулители советско-германского договора. Правда, Лев Давыдович все переворачивает с ног на голову и не хочет видеть ни стремительное ухудшение отношений между Берлином и Москвой с 1933 года, ни дипломатическую активность Кремля в попытках заключить советско-франко-английский договор до заключения пакта Молотова — Риббентропа, ни безответственную (или, напротив, хорошо продуманную?) политику Лондона в 1930-е годы.
Правда, позицию Троцкого трудно назвать мейнстримом. Мейнстрим — вообще не обсуждать события, которые предшествовали заключению советско-германского договора о ненападении. В 1933 году Гитлер пришел к власти, а в 1939 году вместе с усатым тираном они поделили Европу и развязали войну. И будто не было нарушений Версальского мирного договора, Мюнхенского сговора, оккупации Судетской области — всего того, за что несут ответственность «безгрешные» победители Первой мировой войны.
