Миллионы россиян услышали забавный донецкий говор, когда в телепрокат вышел популярный сериал «Сваты». Его героиня Валюха (Татьяна Кравченко) действительно говорит на самобытном и привычном для жителей Донбасса просторечье: шокает, гэкает, заменяет в глаголах «и» на «ы» и так далее. Об этих и других особенностях донецкого региолекта аналитический портал RuBaltic.Ru продолжает беседовать с профессором, доктором филологических наук, заведующим кафедрой русского языка Донецкого национального университета Вячеславом ТЕРКУЛОВЫМ.
— Г-н Теркулов, во время нашего предыдущего разговора Вы упомянули о том, что во время заселения Донбасса «выживали» только те слова, которые относились к пласту общенациональной лексики, либо те, которые обозначали специфические местные реалии. Вероятно, многие из них связаны с шахтерским трудом?
— С профессией горняка связаны даже многие литературные слова, значения которых не знают жители других территорий.
К примеру, слово «террикон» (отвал, искусственная насыпь из пустых пород, извлеченных при подземной разработке месторождений угля — прим. RuBaltic.Ru). Оно является литературным (терминологическим), но жители некоторых регионов его никогда не слышали. В Крыму нам приходится объяснять, что это такое.
Или возьмем, например, слово «копер», которым называют сооружение для размещения шахтной подъемной установки. Одна моя знакомая сказала подруге в Крыму, намекая на ее головной убор: «Что за копер ты на голову надела?» То есть здесь уже даже метафоры появляются.
Многие слова к нам пришли из шахтерского сленга. Слышали когда-нибудь слова «балда» и «балдичка»? Балда — это полупудовая кувалда, а балдичка — инструмент поменьше, весом в 4 килограмма.
Помню, я проходил по улице, и один мужчина, ремонтировавший скамейку, сказал своей дочери: «Принеси балдичку». И девочка поняла, о чем идет речь.
Шахтерский жаргон пустил здесь глубокие корни. Мы начали изучать его отдельно, это очень интересная тема. Наша задача-максимум — полностью описать донецкое просторечье, в том числе и жаргонную лексику.
Даже жаргон студентов в разных городах Донбасса немного различается. К примеру, в Донецке лист для сдачи академической задолженности называется хвостовкой, а в Горловке — бегунком.
В монографии «Донецкий региолект», которая скоро выйдет в свет, будет представлен словарь пока что наиболее употребительных слов — 600 с небольшим.
Это лексические единицы, которые несут определенную региональную окраску. Повторюсь, они не уникальны и употребляются не только здесь. Но у нас они соединяются в одно целое, в некий единый конструкт.
Мы не единственные, кто работает в этом направлении. Есть, например, словарь киевского просторечия, и никто не обвиняет его составителей в создании «киевского языка» или отдельной «киевской идентичности». Есть работы, посвященные львовскому региолекту!
Сейчас формируется новая наука — лингвистическая регионалистика. Уже создано множество российских школ лингвистической регионалистики, активно исследующих белгородский (Т. Ф. Новикова, С. А. Кошарная), дальневосточный (Е. А. Оглезнева), астраханский (И. С. Зварыкина), пермский (Л. А. Грузберг, Т. Е. Ерофеева), забайкальский (И. С. Игнатович) и другие российские региолекты.
Наша работа, таким образом, ведется в русле становления нового направления именно российской филологии, которую трудно обвинить в стремлении создать новые языки на базе региолектов.
Кстати, для нас важно еще и то, что благодаря включенности нашего исследования в систему российских региолектных исследований оно впервые объективирует представление о донецкой речи как о важной и неотъемлемой части единого русского национального языка.
— Наверняка в ходе составления словаря Вы сталкивались с ситуациями, когда не удается узнать значение слова или же есть какие-то разночтения.
— Да, есть такие случаи. Например, слово «бутор». Все говорят о том, что этим словом обозначается нечто неприятное (мы это зафиксировали в словаре). Но найти более конкретное определение не удается. Это слово устарело, его практически никто не использует.
У нас есть выражение, которое используется также в Краснодаре: «нигада себе». Что означает «нигада»? Вообще непонятно. Не гадай себе, не придумывай ничего лишнего? Может быть, но это лишь предположение.
Есть слова с несколько затемненной этимологией; к примеру «глудка» и «глудочка» («комочек чего-либо, например, каша с глудочками — манная каша с комочками»).
Кто-то говорит, что они связаны с «грудкой». Хотя в некоторых диалектах есть и «грудка», и «глудка». А если в диалекте есть два слова, то, скорее всего, они имеют разное происхождение.
Впрочем, этимология — это уже следующая ступень. Пока что мы ставили перед собой цель просто собрать и систематизировать языковой материал.
Понимаете, донские диалекты, например, изучаются уже почти два века, но исследователи по-прежнему спорят о значениях некоторых слов, о некоторых грамматических категориях и так далее. Мы же изучаем донецкую речь, донецкий региолект всего два года!
За это время можно было сделать только первый шаг, и мы его сделали. Впереди еще много работы.
— Сильно ли повлиял на донецкую речь украинский язык?
— Влияние действительно сильное. У нас очень много украинизмов.
Впрочем, что значит много? 600 слов, из них украинизмов порядка 30–40%.
Но зачастую речь идет не о чистых украинизмах, а о совмещенных, скажем так.
«Я за него тебе рассказывал» — я о нем тебе рассказывал. Но мы не говорим «за нього», как в украинском языке. «Я с Донецка», а не «из Донецка». Но не «з Донецька».
Мы используем русские формы на базе украинских конструкций. Таких примеров не так уж много, мы насчитали порядка 20–30.
— Я правильно понимаю, что основа проделанной вами работы — это словарь донецкого региолекта?
— Это ее результат. Основа — это тексты, которые мы собирали.
— Каким образом?
— Прежде всего, в реальном общении с людьми. Этим занимались студенты во время практики. Использовались анкеты, опросники. Конечно, образцы художественной прозы и поэзии. Мы занимаемся изучением так называемых донецких текстов — текстов из Донецка и о Донецке (Борис Горбатов, Павел Беспощадный и другие).
Много интересного написали о нас и не донецкие авторы: Паустовский, Куприн, Вересаев. Последний, кстати, писал, что шахтеры и украинцы жили не очень дружно.
В монографии мы приводим цитату из его рассказа, в котором он пишет, что шахтеры при первой удобной возможности били украинцев, а украинцы — шахтеров.
А украинские женщины, если верить Вересаеву, часто уходили к шахтерам. У тех с деньгами было получше: горняцкий труд все-таки всегда хорошо оплачивался. И вообще, веселее с ними было.
— Наверняка украинский язык повлиял на произношение. О гэканье Вы уже говорили, есть еще шоканье.
— Оно тоже не чисто украинское. По-русски — «что», по-украински — «що». У нас их смешали, и получилось донецкое «шо».
Если говорить о произношении, то у нас часто «и» заменяется «ы», как в украинском языке (вместо «бриться» иногда говорят «брыться»). Но, с другой стороны, у нас присутствуют и южно-русские черты, например, ослабленная редукция при «аканье» (это же не украинская особенность — украинцы «окают»).
Повторюсь, донецкий региолект — это terra incognita! Мы первые, кто ступил на эту землю.
— На днях выйдет в свет монография «Донецкий региолект». Я так понимаю, что это первый серьезный рубеж. Что дальше?
— Монография только определила основные направления работы. Мы в основном работали с городами, которые близки к Донецку. А как же Торез, Снежное, Новоазовск?
Мы хотим составить словарь наших урбанонимов — неофициальных названий городских объектов. И не просто указать, где они находятся, а пояснить, почему автостанцию «Центр», к примеру, в народе называют «яма». За каждым урбанонимом стоит целая история. Потом можно будет создать иллюстрированный путеводитель по Донецку.
Фронт работы огромный, но я постепенно отхожу от этого проекта. Я воспитываю людей, которые будут дальше этим заниматься, постепенно передаю им наследство, так скажем. Думаю, это правильно. Мне есть чем заняться: новый словарь аббревиатур, который мы делаем со студентами, словарь этимологических дублетов и многое другое.Первая часть интервью здесь
