«Национальные меньшинства, на чем основаны ваши права? Есть у вас своя история, свои герои? Страдали ли вы за Родину? Оплакивали ли вы ее несчастья? Проливали ли кровь за нее? Вы — перелетные птицы. У вас нет никаких исторических, национальных прав. Настанет справедливый день, и вы потеряете все ваши права». Эти вопросы задавались в 1927 году на странице бухарестской газеты «Универсул». Такая риторика укладывалась в официальную культурную политику властей Королевства Румыния. Так, философ и писатель Ион Петрович, министр Кабинета премьеров Александру Авереску и Иона Антонеску, писал: «Русским не удалось русифицировать Бессарабию за 105 лет, нам же удалось это сделать менее чем за четыре года». Он имел в виду процесс румынизации нероманских этносов страны, среди которых были и гагаузы.
После Февральской революции 1917 года в Бессарабии стали активно раздаваться голоса за автономию края. Численность гагаузов на тот момент насчитывала 78 тысяч человек. Как отмечал молдавский историк Изяслав Левит, бессарабские национальные меньшинства (гагаузы, болгары, греки, немцы и другие) восприняли такие идеи с опаской.
Российская империя дала приют гагаузам, спасавшимся от тяжелых условий османского ига, они получили на новой земле особые льготы, были освобождены от определенных налогов, владели большими земельными наделами, чем молдаване. В русских средних и высших учебных заведениях сформировалась гагаузская интеллигенция, в частях русской армии (в том числе элитных) уже появлялись офицеры-гагаузы. Русский язык воспринимался народом вторым родным. Поэтому неудивительно, что, как отмечал гагаузский историк Федор Ангели, «у гагаузов и болгар боязнь оказаться за пределами России носила особый характер».
Заметим, что не только национальные меньшинства выражали опасения.
Так, в телеграмме сельского комитета села Устье Оргеевского уезда Временному правительству говорилось, что и «молдавское население считает гибельным для Бессарабии выделение ее в особую политическую единицу».
Однако активны были и сторонники самостоятельности Бессарабии. В конце октября 1917 года в Кишиневе состоялся военно-молдавский съезд, ставший основой для сформированного 21 ноября (4 декабря по новому стилю) «Сфатул цэрий» (Совета страны). 2 (15) декабря он провозгласил создание Молдавской Народной Республики.
Заключив за спиной России 26 ноября (9 декабря) перемирие с Четверным союзом, Румыния в январе 1918 года 4 дивизиями начала вторжение в Бессарабию. В партизанских отрядах, пытавшихся оказать сопротивление интервентам, были и гагаузы. Так, 2 дня длились вооруженные столкновения с румынами у села Кислица-Прут, одного из раненых партизан, Харлампия Алексиогло, подобрали и выходили местные крестьяне.
В селе Кубей (ныне Одесская область) местные жители, получив от русских солдат оружие, сформировали партизанский отряд из 300 человек и разбили подразделение румынской армии. Вступив в село, румыны устроили расправу над местными жителями. Крестьяне гагаузского села Дезгинжа тоже оказали вооруженное сопротивление, обстреляв румынских кавалеристов. Несколько партизан из этого села впоследствии были арестованы и расстреляны румынскими властями. В боях с оккупантами под Измаилом и Болградом участвовал гагаузский отряд под командованием уроженца села Кириет-Лунга, бывшего солдата русской армии Василия Арабаджи (впоследствии стал советским дипломатом и тюркологом, преподавателем МГИМО).
В условиях начавшейся румынской оккупации прозвучала идея об автономии Буджака. Так, 10 января 1918 года на совместном заседании земства Аккерманского уезда и городского Совета Василий Николаевич Искимжи (исследователи спорят, гагаузом он был или болгарином) выдвинул нереализованное (что вполне естественно в сложившейся ситуации) предложение об автономии Буджака в составе новой федеративной России. Искимжи был офицером, при этом противником царизма, молдавского национализма и идей присоединения к Румынии. Он тоже организовывал сопротивление румынским войскам, а впоследствии оказался на советской территории.
27 марта 1918 года в «Сфатул Цэрий» состоялось открытое и поименное голосование по вопросу присоединения Бессарабии к Румынии. «За» проголосовало 86 депутатов, «против» — 3, воздержались 36. Как считают современные историки (например, Ф. Ангели), при тайном голосовании результаты могли бы быть иными. Одним из троих депутатов, голосовавших против, был гагауз Михаил Русев. От имени кооператоров Буджака он подписал акт о нелегитимности присоединения края к Румынии. Впоследствии он арестовывался и предавался суду румынскими властями, был лишен возможности участвовать в общественной жизни, а окончил жизнь трагически — самоубийством. Также несколько членов «Сфатул цэрий», выступавших против интервенции, были расстреляны.
Происходившее в Бессарабии в начале румынской оккупации вызывало возмущение даже у политических деятелей в Бухаресте. Например, депутат румынского парламента Александр Мыцэ в письме премьер-министру страны Александру Вайда-Воеводе так охарактеризовал происходившее в крае:
«После прибытия румынских войск Бессарабия подверглась чрезвычайному произволу, который не поддается никакому сравнению. Думаю, лишь в каком-нибудь уголке Африки может случиться что-либо подобное... Без сомнения, во время русского абсолютизма бессарабский народ не мог себе представить такого».
Согласно официальным данным румынской администрации, на 1 октября 1934 года в стране проживало более 100 тысяч гагаузов. В Кагульском уезде — 35 873, Тигинском (Бендерском) — 38 072, Измаильском — 20 583. Наиболее многочисленным гагаузским поселением была Чадыр-Лунга (7 116 человек). Однако эти цифры не отражали реальности. Так, по данным сборника «История и культура гагаузов» (Комрат-Кишинев, 2006), в одном Комрате больше 5 тысяч гагаузов произвольно записали в румыны. Так же, как румыны, учитывались гагаузы, жившие дисперсно среди молдаван и болгар.
24 декабря 1921 года Директорат народного образования Королевства Румыния издал указ, полностью прекращавший преподавание русского языка и переводивший все учебные программы страны на румынские. Русские школы закрывались, учебники не печатались. Перед учащимися-гагаузами возникала проблема языкового барьера, ограничивавшая их возможности получения образования.
Так, 5 декабря 1929 года ученики 6-го класса лицея в Комрате организованно отказались от уроков одного из учителей из-за того, что не понимали его. А третий и пятый классы объявили о забастовке 7 и 12 декабря. В школах должна была проводиться пропаганда румынской культуры, организовывались народные праздники с танцами, хорами, лекциями. Учителя, отказывавшиеся принимать участие в румынских праздниках, подвергались наказанию, называвшемуся «общественное презрение».
Посещаемость школ упала. Так, в 1925 году в Казаклии всего 14,3% детей посещали школы. Невысокой была грамотность и взрослых. Например, в 1930-м в селе Этулия доля неграмотных мужчин составляла 61,8%, а женщин — 90,8%. В Комрате из 10 женщин 3 были грамотными, при этом Комратская женская гимназия, существовавшая при русских властях, была преобразована в техпрофшколу. В этом городе фиксировались самые высокие показатели неграмотности в Бессарабии — 43,2%. Всего же в крае доля неграмотных мужчин составляла 48,5%, а женщин — 74,9%.
В «Монографии Тигинского уезда» давалось такое описание культурной ситуации в гагаузских селах Димитриевка и Саталык-Хаджи в апреле 1940 года: «Поскольку эти села окружены селами с исключительно болгарским населением, после их расселения в этих местах вследствие брачных связей у них с течением времени исчезло всякое национальное сознание, тем более что болгары также не имели ни школ на родном языке, ни экономических и культурных организаций, которые бы формировали и хранили национальное сознание».
Сказывался языковой вопрос и на гагаузах, призывавшихся в королевскую армию. Их направляли служить в строительные батальоны и другие вспомогательные войска. В сложных условиях внешнего давления развитие гагаузской культуры все-таки продолжалось. Особую роль в этом сыграли православные священники-гагаузы. Наиболее ярким просветителем был протоиерей Михаил Чакир. Он издавал православную литературу и газету на гагаузском языке, словари. В некрологе, опубликованном в журнале «Вяца Басарабией», давалась такая характеристика его деятельности и положения гагаузов: «Жизнь этого человека, берущая свое начало где-то в степи с лиловыми цветами и голубым небом, сына гагаузского народа, находящегося под гнетом тьмы и безразличия, чтобы не сказать больше — издевательства народов, которые считали себя цивилизованными, была предназначена играть роль великих апостолов среди соотечественников».
Из-за языковых проблем и тяжелой экономической ситуации дети из гагаузских сел были практически лишены возможности иметь образование выше начальной школы. Поэтому единственной возможностью получить высшее образование бесплатно было обучение в Турции. В этой стране учились музыкант Василий Екюзчю, написавший в турецкой музыкальной энциклопедии статью о гагаузских народных песнях, фольклорист Петр Заврак, историк Василий Чебанов, писатель Доган Дан. Однако поездки в Турцию тоже требовали средств, православным гагаузским студентам приходилось сменить имена. По политическим причинам они не смогли вернуться на родину. Некоторые из них достигли успехов в науке в новой стране. Например, Георгий Мутаф стал профессором Эгейского университета в Измире.
Эти факты самореализации талантливых гагаузов в другой стране подчеркивают непродуманность политики румынских властей, создававших искусственные препоны для развития культурных и научных сил своих подданных-гагаузов.
Ехали гагаузы не только в Турцию; они эмигрировали за лучшей долей и в очень дальние страны — Бразилию и Аргентину. Тяжелое социально-экономическое положение в Гагаузии и всей Бессарабии склоняло симпатии бессарабцев к сторонникам левых идей и приводило к различным формам сопротивления властям. Наиболее крупным событием политического и социального протеста в Бессарабии в межвоенные годы стало Татарбунарское восстание 15–18 сентября 1924 года, охватившее весь юг Бессарабии. В нем приняли участие молдаване, гагаузы, русские, украинцы, болгары. Румынские власти жестоко его подавили и обвинили в его организации Москву. Одной из форм сопротивления румынским властям был бойкот выборов с отказом голосовать за кандидатов румынских партий. Во время уездных выборов 1930 года в Бендерском уезде выборы бойкотировали 50% избирателей. Там, где участие в голосовании принимали, значительные голоса получал прокоммунистический Рабоче-крестьянский блок. Так, он получал большие проценты в гагаузских Комрате, Чадыр-Лунге, Кирсово, Ермоклии, Дезгинже, Бакчалии. Такие успехи левой партии вызвали правительственные карательные меры: комитеты Рабоче-крестьянского блока были разгромлены полицией.
В феврале-марте 1938 года в Румынии установился режим, получивший название «королевской диктатуры», под запрет попали политические партии. Была проведена реформа административного деления страны. Румыния разделялась на 10 цинутов (областей), которые возглавили королевские резиденты, получившие полноту исполнительной власти. 5 уездов Бессарабии (49,67% ее территории) перешли в подчинение областных центров, расположенных за ее пределами. Гагаузский народ оказался разделенным. Строго запрещались все языки, кроме румынского. Было заявлено, что даже личные письма и телеграммы на других языках не будут отправляться почтой, а прошения не станут рассматриваться в учреждениях. Совсем другой исторический период наступил для жителей Бессарабии 28 июня 1940 года, когда на территорию края вступили советские войска.
Подводя итоги сказанного, отметим, что, несмотря на все усилия по румынизации гагаузского населения в 1918–1940 годах, румынские власти не смогли разрушить национальную идентичность гагаузов, сохранивших свои самосознание, язык и культуру.
