Руководство Молдовы во главе с Майей Санду делает все, чтобы изменить менталитет молдаван. Наиболее наглядным подтверждением этого служат принятие партией PAS и подписание президентом закона, который делает государственным вместо молдавского языка румынский вопреки Конституции страны. Историческое здание Национальной библиотеки передается Бессарабской митрополии Румынской православной церкви с целью уничтожения молдавского письменного наследия и государственной идентичности. Сегодня можно смело говорить о том, что в республике проходит насильственная «румынизация» практически всех сфер жизни, и в первую очередь — культурной. Подробнее об этом рассказал народный артист Республики Молдова, актер и бывший директор Русского драматического театра им. А.П. Чехова Константин Харет.
— Константин, Вы много лет занимали должность директора Русского театра имени Чехова. Как Вы оцениваете нынешнее состояние театра?
— Что касается нашего театра, то на собрании коллектива было озвучено, что направление меняется. Пригласили режиссера (он наш соотечественник, но ставит спектакли по всему миру: я могу назвать Россию, Болгарию, Румынию) и сказали, что он поставит одно из произведений национальной драматургии. При этом наш Геннадий Бояркин должен был поставить спектакль «Аладдин», но они его «зарубили», сказали, что нет, давайте ставить национальную драматургию. И прикрываются тем, что есть намерение дать театру статус национального, который теоретически должен повысить субсидии государства.
Но дело в том, что когда-то мы пытались «выбить» нашему театру этот статус, потому что там совсем другие зарплаты, ставки и так далее. И нам открытым текстом, в лицо сказали, что этого не будет, потому что театр русский, а в стране не у всех молдавских есть такой статус.
Имеются требования: должно быть определенное число спектаклей национальной драматургии, артистов со званиями в труппе. Но мы же понимаем — сейчас, в тех реалиях, в которых мы находимся, русскому театру статус национального не дадут! По-моему, это понятно и очевидно.
Один из наших актеров поднял этот вопрос на общем собрании коллектива, но наш нынешний художественный руководитель это опроверг и сказал, что будут ставиться и русские классики. Но все дело в том, что все худруки временные.
Вот нынешний объявил, что он, может быть, до конца сезона доработает и уйдет. Насколько я знаю, он гражданин Франции, у него там есть работа, он преподает в институте, он главный режиссер в одном из театров. Назначили его сюда, но он помимо этого ставит в другом месте, у него не болит душа за наш театр, у него нет здесь каких-то долгосрочных планов.
И то же самое с временно исполняющим обязанности директора: он нигде не пишет, что он ВРИО, а называет себя директором.
Хотя, как говорят, нет ничего более постоянного, чем временное.
Его поставили до того момента, пока не будет проведен конкурс. Но они сейчас хотят изменить регламент его проведения и закон о театре. Уже два раза прошел этот конкурс, а потом его итоги отменили по разным причинам. И когда будет объявлен следующий, неизвестно.
Нам назначили из Министерства культуры главного режиссера, который до этого работал в Кагуле. Почему-то он оказался у нас. Он любит, скажем так, экспериментальные спектакли. Вот сейчас есть «Погиб пес» по Чингизу Айтматову, собирается сделать еще несколько постановок.
Но это не стилистика нашего театра! У нас есть определенный зритель, которого мы приучили к особому репертуару, которого мы вырастили, можно сказать. И вот сейчас это пытаются поменять.
Что касается директора, то он не знает самого механизма театра — что это такое, как работает. Этот человек всю жизнь занимался юриспруденцией. Театр — это не здание, это люди!
— То есть это как у нас раньше назначали ветеринара министром обороны?
— Да, именно. Вы понимаете, сейчас уволили заведующую литературной частью, главного художника, хореографа, девушку, которая занималась рекламой спектаклей в социальных сетях и благодаря которой резко возросли посещаемость и продажи билетов.
Расторгли контракты с тремя арендаторами, двое из которых 16 лет сотрудничали с театром и помогали ему. Одни у нас обеспечивали работу театрального буфета, другие продавали книги.
Причем расстались с ними очень некрасиво, как мне рассказали.
К первым просто пришли и сказали: «Чтобы до обеда вы освободили помещение, вместо вас будут другие». Без каких-либо объяснений. Вы же понимаете — сейчас совсем другая атмосфера в театре, другая энергетика. Вот это очень болезненно. И я на собрании коллектива попросил: «Не обижайте людей! Они здесь в театре служат искусству буквально за копейки!»
— Как, на Ваш взгляд, будет дальше развиваться ситуация в театре?
— Надо учесть, что с нами могут поступить так, как это уже произошло в Бельцах.
Там был русский театр, потом его преобразовали в русско-молдавский, а потом русских убрали, и сейчас он уже чисто молдавский.
Это ведь могут сделать и здесь — постепенно начнут играть на двух языках, а потом русского будет становиться все меньше и меньше.
— А актеры готовы играть на молдавском языке?
— Возможно, кто-то и сможет. Это, как я сказал, один из вероятных сценариев. Когда я был на гастролях во Франции с театром имени Эжена Ионеско, мне пришлось выучить свои роли на французском языке, хотя я его вообще не знал — в школе учил английский. И тем не менее я справился. Мне пришлось не просто говорить по-французски, а играть!
— Как много молдоязычных наших сограждан приходят в Русский театр имени Чехова?
— Вы знаете, достаточно много. Я даже одно время хотел сделать субтитры. Нас, например, в школе учили, что чем больше языков ты знаешь, тем ты богаче. Но, к сожалению, в Молдове, особенно среди молодежи, в последнее время стало достаточно много тех, кто не владеет русским. А некоторые, наоборот, приходят к нам в театр, чтобы услышать русскую речь.
Я слышал — не знаю, насколько это точно, — что в Прибалтике официант за знание русского языка получал дополнительную надбавку.
Я считаю, что если мы действительно независимая страна, то нам нужно притягивать все лучшее, а не отрабатывать чьи-то деньги.
Мне кажется, что мы теряем аутентичность нашей молодежи. Я боюсь, когда они вырастут, им будет стыдно говорить, что они — молдаване. Большинство из них пытаются куда-то уехать. И не только в Европу, но и в Россию.
— Возможно ли Ваше возвращение на должность директора театра?
— Меня же уволили не просто так. Ко мне прислали ходока с предложением, чтобы я написал заявление по собственному желанию, иначе меня уволят по статье. Я сказал, чтобы увольняли, но пусть предъявят хоть что-нибудь!
В 2019 году у нас в театре было шесть проверок. На меня, говорят, даже в прокуратуре отдельная папка есть. Меня так трясли — даже в холодильник в моем кабинете залезли.
Я думаю, что попытаются найти предлог, чтобы вообще уволить меня. Я заместитель председателя Союза театральных деятелей, но не могу добиться понимания. Дело в том, что это государство совсем не хочет слушать людей. И людей, которые сегодня выходят на площадь, оно тоже не слышит.
