В Беларуси разгораются страсти по латинской транслитерации на дорожных указателях и уличных вывесках, которая системно распространяется с середины 2010-х годов — как считается, для удобства иностранных туристов. Эта политика проводилась при активной поддержке государства, однако недавно в официальном столичном СМИ «белорусская латинка» была названа «нетрадиционными кракозябрами». Об ее опасности и вредности неоднократно говорили пророссийские активисты и сторонники Союзного государства. Означает ли вышедшая критическая статья, что в этом вопросе, наконец, произошел поворот и на государственном уровне?
Использование латинской транслитерации для удобства навигации иностранных туристов — общемировая практика, она используется и в России. Однако, если в РФ перевод осуществляется по правилам английского языка, что действительно объясняется удобством для иностранцев, то белорусы пошли иным путем.
Во-первых, транслитерация в Беларуси производится не с русского языка, на котором говорит подавляющее большинство населения, а с белорусского. Во-вторых, она осуществляется не при помощи английских буквосочетаний (sh, ch и тому подобное), а с использованием диакритических знаков (š для передачи звука ш, ž – ж, č – ч и прочими). Подобный принцип передачи не характерных для латыни звуков принят в чешском и ряде других славянских языков, использующих латинское письмо, а также в литовском и латышском, позаимствовавших эту систему у славян.
Сразу же возникает закономерный вопрос, насколько такая система удобна для восприятия туристами из стран, где использование диакритических знаков не принято, и не лучше ли было использовать универсальный принцип перевода на английский, являющийся международным языком?
Учитывая также, что транслитерация осуществляется не с русского (хотя для удобства туристов, опять же, логичнее было делать транслит именно с него), а с белорусского, возникло подозрение, что сделано это было скорее с целью популяризации и распространения латинского варианта белорусского письма.
На сегодняшний день белорусский язык официально имеет только кириллический вариант письменности. Она обладает рядом отличий от русской кириллицы — так, в ней отсутствует буква щ, поскольку передаваемого ей звука в белорусском языке нет, вместо «и» используется «i», а также есть буква «ў» (у краткое), которая передает не характерный для русского языка звук, в чем-то аналогичный английскому w (например, в слове white). Этот вариант письменности сложился в процессе кодификации белорусского литературного языка в первой половине ХХ века.
Однако попытки использовать в Беларуси латинскую графику также неоднократно предпринимались.
Латынь на белорусские земли начала активно проникать в XVI-XVII веках. По мере сближения Великого княжества Литовского и Польши, и особенно после образования Речи Посполитой, резко возросло влияние польских культуры и языка. Соответственно, и латинская графика распространялась в этом регионе прежде всего в польском варианте. Результатом этого стала полонизация местного правящего класса и упадок западнорусской (или, как принято говорить в Беларуси, старобелорусской) кириллической письменности и культуры.
В процессе этой трансформации возникали и причудливые формы. Так, в XVII веке многие православные авторы вели полемику с униатами на польском языке, появлялись западнорусские тексты, написанные латынью. Наконец, существовали удивительные гибриды, где использовалась мешанина кириллических и латинских букв.
В XIX веке, когда под влиянием народнических идей начались попытки литературной обработки наречия белорусских крестьян, они также осуществляются на основе польского письма, поскольку местными народниками были в основном выходцы из сильно полонизированной шляхетской среды. На гродненском диалекте, переданном польским шрифтом, издавался и пропагандистский листок «Мужицкая правда» во время восстания 1863 года.
Газета «Наша нива», главное издание белорусских националистов начала ХХ века, выходила в двух вариантах, кириллическом и латинском, хотя впоследствии от второго отказались по финансовым соображениям — издание было непопулярным, а потому испытывало хроническую нехватку средств.
В первые годы советской власти также существовали проекты латинизации белорусского языка — в рамках пролетарского интернационализма, который предполагал перевод всех языков мира на единый алфавит.
Вскоре от этих утопических планов отказались и, поскольку к началу ХХ века последствия многовековой полонизации в Беларуси были в целом преодолены, единственным вариантом письменности остался кириллический.
Однако «белорусская латинка» не умерла окончательно и продолжала развиваться в эмиграции. В годы нацистской оккупации ряд коллаборационистских изданий использовал наравне с кириллицей и латиницу, которая при том претерпела существенные изменения. Если поначалу за ее основу целиком и полностью бралось польское письмо, то со временем белорусский вариант становился все более не него непохожим.
Делалось это как по прагматическим соображениям — все-таки белорусская фонетика сильно отличается от польской, так и по идеологическим — местным националистам было важно доказать отличия белорусов не только от русских, но и от поляков. Собственный вариант латинского письма отвечал этим целям как нельзя лучше.
Новый всплеск интереса к латинице произошел уже после распада СССР. Естественно, в авангарде этого процесса оказались националисты. Латинский алфавит для них стал символом «европейского пути» Беларуси, а также важным инструментом по преодолению последствий «русификации».
К этому времени преобладающий вид письма окончательно закрепился за «чешским» вариантом, с использованием диакритических знаков вместо громоздких польских буквосочетаний. Тем не менее, на протяжении 1990-2000-х годов особой популярности «белорусская латинка» так и не снискала, оставаясь уделом узкого круга любителей.
И вот, в 2010-е годы она получила неожиданное признание от государства, правда, пока лишь в виде транслитерации для иностранцев. Латинские буквы с надстрочными закорючками начали пестреть на уличных указателях — на фоне «блестящего отсутствия» русского языка.
К раскрутке латиницы подключилась и вся националистическая сеть, вольготно чувствовавшая себя в Беларуси в 2014-2020 годах. Многие «лидеры общественного мнения» перевели на нее свои имена и фамилии в аккаунтах в соцсетях, а рестораны и питейные заведения использовали ее в своих названиях — например бар Kalinoŭski (Калиновский), работавший в самом центре Минска и ставший культовым местом в определенных кругах.
Таким образом, «белорусская латинка» стала чем-то намного большим, чем просто транслитерацией для иностранцев. Более того, с этой функцией она справляется как раз хуже всего. Зато как политический символ, маркирующий «европейский цивилизационный выбор» и «бегство от Москвы», она работает прекрасно.
Всеволод Шимов
Советник президента Российской ассоциации прибалтийских исследований
