16 марта в Латвии отмечается день Латышского легиона СС, обычно он сопровождается шествием бывших легионеров по центру Риги. В этом году поначалу мероприятие было отменено, однако позднее шествие все же было согласовано властями и проведено в центре Риги обществом «Daugavas Vanagi Latvijā». Неоднозначная дата до сих пор вызывает споры среди латвийцев. Сильны ли в современной Латвии проявления нацизма? Насколько важно сохранять историческую память и раскрывать правду о военных преступлениях коллаборационистов? Как обстоят дела с сохранением захоронений красноармейцев? Для чего официальные власти занимаются фальсификацией истории, а также борются с Днем Победы и советской символикой? Об этом и многом другом мы поговорили с председателем Латвийского антинацистского комитета (ЛАК) Алексеем ШАРИПОВЫМ.
— Алексей, еще в 2010-е годы в центре Риги проходили марши легионеров ваффен СС и их сторонников. Сейчас Covid-19 и антинацистские вопросы, наверное, отошли на второй план. Тем не менее насколько актуальна для современной Латвии угроза нацизма?
— Эта проблема никуда не делась. Например, история с памятником на месте захоронения советских воинов в Екабпилсе, где вандалом была похищена пушка. И только сейчас, практически через год, нам объявили, что есть подозреваемый, что ведется следствие, но пушка по-прежнему не найдена.
Иными словами, нацизм сегодня расползается. Появляются какие-то ярые его представители, которых очень хорошо принимает латвийская пресса.
Этот человек дал уже несколько интервью, по которым очевидно, что он считает себя героем. По большому счету, никакого осуждения среди латышской общины он не получил. Эти вещи пугают. Все прочее остается. Как шло наступление на русские школы, так и продолжается. Курс, взятый на построение националистического государства, выдерживается.
— Так, может быть, этот вандал из Екабпилса действовал только из политических соображений? Мол, получат националисты свои голоса на парламентских выборах и успокоятся, и нечего волновать публику.
— Обыватели так и говорили: дадим пальчик укусить, они и успокоятся. Но давайте посмотрим на самое начало восстановления латвийской независимости. Тогда у нас была конкретная праворадикальная партия — ТБ/ДННЛ, которая занимала националистическую нишу. Сейчас же подобная риторика характерна для любой правящей партии.
Если мы возьмем Сейм, то какая бы партия ни была — «зеленые и крестьяне», «новые консерваторы», «прогрессивные», — ее отношение к русским фактически не различается. Существует лишь условное деление на «сильных» и «мягких» националистов. Особой разницы между ними я не вижу. Во главу угла ими ставятся такие вещи, как обязательное признание «оккупации», негативное отношение ко Дню Победы и к захоронениям красноармейцев.
— Латвия и Россия время от времени совершенствуют правовые аспекты защиты воинских захоронений и памятников, связанных с Великой Отечественной войной. Получается, Латвия таким образом нарушает договор или хитро обходит острые углы, провоцируя Россию и наблюдая за тем, что будет, если «чуть-чуть переступить черту»? Мол, если такое простят, то можно двигаться дальше. Как Вы считаете, можно ли здесь жестко указать официальной Риге на прямые нарушения?
— Тот договор, составленный при Борисе Николаевиче Ельцине, к сожалению, допускает возможность для маневра. По поводу того же захоронения в Екабпилсе — там нет потерпевшей стороны. Построчно не определены все захоронения солдат Красной армии. Практически они есть, но к договору не прикреплены, поэтому допускается очень широкое толкование.
Это же касается и нашего Памятника освободителям в Задвинье. Де-факто он входит в число памятников, на которых распространяется действие этого договора, а вот с юридической стороны вроде бы и нет.
Поэтому российской стороне надо вернуться к договору, внести уточнения, приложить список, чтобы не было движений влево и вправо.
И наказания различаются. Одно дело, если вы совершаете какое-то хулиганское действие на формально бесхозной территории, а другое, если вы являетесь варваром, который разрушает воинское захоронение. Это разная квалификация в уголовном законодательстве.
— Латвийский антинацистский комитет ранее подавал предложения с целью дополнить межгосударственный договор по охране памятников?
— Конечно, мы регулярно об этом говорим, пытаемся решить вопросы цивилизованным путем. Не так, как в Екабпилсе — разрушить памятник и поставить всех перед фактом. В той же Мадоне смогли договориться.
Но все эти работы по благоустройству делаются на деньги Российской Федерации. Именно за ее счет содержатся все воинские захоронения.
И муниципальные структуры на местах тоже за этим следят. Не только наши уважаемые добровольцы и общественные активисты ухаживают за памятными местами, но и местные власти. Это очень важно.
— Как, по Вашим ощущениям, латыши в быту оценивают историю Великой Отечественной войны? Как они относятся к идее антифашизма и антинацизма, ведь у многих предки воевали в Красной армии. Боятся ли говорить об этом?
— Дело в том, что есть господствующая государственная точка зрения. Она такова: Латвия попала между двух жерновов, и она — жертва. В частном разговоре тебя могут поддерживать. Более того, мы видим, что каждый год все больше латышей приходят 9 мая отмечать праздник.
Но доминирующая идеология, конечно, другая. Так, президент предложил поставить у Памятника освободителям разъяснительные таблички с целью провести ликбез по последствиям «оккупации».
Считается, что такие таблички должны появиться на мемориалах жертв Холокоста в Бикерниеки. На полном серьезе обсуждается, что если бы не было «советской оккупации» 1940 года, то не было бы и Холокоста. У нас спикер парламента, выступая на траурных мероприятиях в Румбуле в этом году, заявила: простите, мол, мы не смогли вас защитить, потому что мы сами были оккупированы.
— Знакомый «штиль». Латышские историки-эксперты из Музея оккупации давно несут в массы этот умопомрачительный тезис. В моем обвинительном заключении об этом написано черным по белому…
— Вот такая у нас трактовка истории. Миф об «оккупации» размножился и породил другие смежные мифы. Это фундамент латвийской государственной идеологии.
— А как быть с попытками фальсификации истории Саласпилсского концлагеря? С замалчиванием страшных событий Освейской трагедии — операции «Зимнее волшебство», которую курировал Еккельн, а осуществляли преимущественно латышские карательные подразделения? Эту историю надо забыть? Или, наоборот, следует постоянно напоминать о том, что делали балтийские приспешники Третьего рейха за пределами административных границ Латвии, например, на территории Беларуси?
— Увы, одна неправда разрастается, как снежный ком. Нам ведь говорят, что они действовали не просто так, а «сражались за независимость». В начале 1990-х утверждали, что легионеры — это несчастные жертвы.
А сегодня они у нас на глазах превращаются в борцов с коммунистическим режимом. Уже никто не придает значение тому, что они носили нацистскую форму, что они подчинялись ведомству Гиммлера, что это, в конце концов, СС.
Оказывается, они, совершая кровавые преступления на землях Беларуси, на землях Псковской и Новгородской областей, боролись за независимость Латвии. Эта их «деятельность» скрывается и замалчивается. Вся эта история — огромная ложь. Мы постоянно должны напоминать о том, как происходило на самом деле. Это наш долг перед памятью предков.
— В прошлом году был введен законодательный запрет на публичное ношение георгиевской ленточки. Тем самым Латвия стала второй после Украины страной, которая это сделала. Как Вы это оцениваете?
— Рано или поздно все символы, которые объединяют русских в самом широком смысле исторического, культурного кода, подвергаются запретам. Праздник Победы для нас — это праздник номер один. Я бы назвал это гражданской Пасхой.
Нет более значимого праздника для нас, русских, проживающих в Латвии. А все, что нас объединяет, должно быть запрещено.
Ранее было запрещено ношение формы солдат Красной армии и советских орденов и медалей. Я уже не говорю про флаг Победы, который нельзя демонстрировать. Теперь георгиевская ленточка. Это символ, который пугает тех, чьи деды и отцы воевали на стороне СС, были коллаборационистами.
Ведь дело не в том, что Советский Союз сюда пришел и построил другое государство. А в том, что люди, жившие здесь, большая часть людей, были согласны с этим и не вели борьбу, а, напротив, спокойно относились к советскому строю.
А после девяностого года оказалось, что во всем виноваты русские, которые «пришли сюда» и устроили «оккупацию».
Абсурдность ситуации с георгиевской ленточкой еще и в том, что помимо латышей, воевавших в годы Великой Отечественной войны в составе Красной армии и получавших награды с георгиевской, гвардейской символикой, были еще и латыши, которые получали георгиевские медали и кресты в годы Первой мировой войны. Вот выйдут их потомки почтить их память, например, 11 ноября, в день Лачплесиса, — что им надеть?
— В день Лачплесиса уже давно ходят с факелами в традициях гитлеровской Германии тридцатых годов…
— У них не укладывается в голове, что факельные шествия — это классический символ германского нацизма. У них своя идеология, своя история, своя память. И здесь мы с ними расходимся.
— Каковы самые заметные действия Латвийского антинацистского комитета за последние несколько лет? Может, удалось провести какие-то публичные акции, мобилизовать общественное мнение, сорвать что-то нехорошее?
— Все-таки самое главное наше достижение — то, что день 16 марта не стал праздником.
— А мог стать?
— Мы всеми силами каждый год в этот день делаем «не-праздник», чтобы не дать уравнять шестнадцатое марта и девятое мая. Помните, еще в 2000-е годы, когда мы все одновременно надели георгиевские ленточки, вскоре у определенных людей появились красно-бело-красные ленточки, в цветах латвийского флага. Это был своеобразный ответ на георгиевские ленточки.
А вот 16 марта так не происходит. В этот день не приходят семьями, с детьми… Это вообще не праздник.
— Это похоже на то, что происходит на Украине, где день рождения Бандеры отмечается действительно массовым шествием?
— У нас ситуация, к счастью, несравнима с украинской, в том числе благодаря привлечению местной общественности. Опыт и опросы показывают, что большая часть латышей не считает этот день праздничным. Большая заслуга не только ЛАК, но и всех общественных активистов, что у этого дня совсем другая аура.
Меняется и отношение к Холокосту. О возвращении отобранной собственности вспоминают теперь не только русские и евреи, но и латыши. Они тоже понимают, что все были в этом виноваты.
Не просто пришли какие-то немцы и все учинили. Если бы не было активной поддержки местного населения, то такого террора бы не случилось.
Как бы там ни было, мы восстанавливаем памятники и следим за сохранностью воинских захоронений. В середине прошлого года был восстановлен памятник под Лиепаей, и это тоже большая удача антифашистов. Речь идет о могилах тех, кто защищал Лиепаю в первые дни войны летом 1941 года, и тех, кто освобождал этот город весной 1945 года. Мы ведь знаем, что Лиепая и вся Курляндия была оккупирована немецко-фашистскими захватчиками с первых до последних дней войны — с 22 июня по 9 мая.
Мы, наверное, уникальная страна в том, что при нынешнем режиме, при однозначном отношении властей День Победы у нас — общенародный праздник, это самое массовое мероприятие, которое люди делают сами. Сами ищут деньги, сами поздравляют ветеранов, сами организуют Бессмертный полк.
Это все есть, и это идет от сердца. Есть еще один уникальный момент — в Даугавпилсе в парке Дубровина горит Вечный огонь. Это единственное место в Прибалтике. Вечный огонь не угасает благодаря народным пожертвованиям, сбор которых организует Русский союз Латвии, чьи активисты и сами вносят свою лепту.
— Каковы планы ЛАК на ближайшее будущее?
— Мы находим новые памятные даты. Например, у нас традиционно празднично проходит День освобождения Риги. Это вторая суббота октября. В этот день, когда прошло форсирование Киш-озера, мы идем путем солдат Третьего Прибалтийского фронта.
Мы делаем это, несмотря на запреты красноармейской формы, военной символики, флага Победы.
С каждым годом мероприятие привлекает все большее количество людей, и это повод для нашей гордости.
