Литва в течение года отмечает целых три «Дня независимости»: День Литовского государства (6 июля), День независимости Литовского государства (16 февраля) и День восстановления независимости Литовского государства (11 марта). При этом подлинный День независимости — 24 декабря 1917 года, когда на самом деле было провозглашено Литовское государство, Литва не отмечает и даже замалчивает его существование. По очень простой причине: отцы-основатели провозгласили Литву с разрешения германских оккупационных властей, поклявшись оккупантам в «вечных союзных связях Литовского государства с Германией».
Один из постулатов, внедрявшихся в массовое сознание три десятилетия подряд, гласил: у литовцев не было СС. Для нормального человека со стороны это всегда означало не более чем «с санкции немцев латыши убивали своих евреев, одевшись вот в такую униформу, а литовцы — в другую». Но, конечно, сами-то литовцы пытались и пытаются придать этому более глубокий смысл: мол, мы не подчинялись тогда немцам и не выполняли механически их приказы, потому что мы — свободный народ.
Но факт остается фактом: литовский легион СС в 1943 году у немцев сформировать действительно не получилось, и автора как историка по образованию всегда интересовал вопрос: почему же?
Ответ напрашивался примерно такой: литовцы психологически менее зависимы от немцев, чем латыши и эстонцы, столетиями бывшие у немцев подчиненными народами. Мысль дискуссионная, но имеющая право на существование.
Однако если покопаться в истории прибалтийских «независимостей» столетней давности, вы убедитесь, что, как ни странно, именно литовская независимость имеет самое немецкое происхождение.
Когда речь заходит о провозглашении отделения прибалтийских стран от России после революции 1917 года, официальные пропагандисты Литвы, Латвии и Эстонии обычно стыдливо обходят вниманием весьма важную сторону вопроса: легитимность этих провозглашений. А она была, простите, нулевой.
Во всех трех случаях политические решения о судьбе внушительных по размеру территорий принимали группы никем на это не уполномоченных, самочинно собравшихся любителей народных песен и собирателей фольклора «коренной» национальности, хотя на этих территориях проживали и другие народы. Но литовский случай даже в этом ряду — выдающийся.
Дело в том, что так называемый Литовский совет (Тариба) был сформирован 18–22 сентября 1917 года в виленском театре на Погулянке (название, как видите, самим звучанием своим подчеркивает всю серьезность события)… с разрешения германских оккупационных властей.
Как стыдливо описывает суть происшедшего Википедия, сделано это было решением «делегатов, приглашенных организационным комитетом, поскольку немецкие власти проведение выборов не разрешили».
Говоря иным (юридическим) языком, группа российских подданных, воспользовавшись обстоятельствами войны и оккупации места их проживания иностранными войсками, по инициативе оккупационных властей и в их интересах образовала орган «власти», действовавший в рамках, установленных оккупантами.
В общем, если эстонские и латышские «национальные советы» в 1917 году были просто самочинными сборищами никем не избранных лиц, то в литовском случае все было еще печальнее.
Называется это по международно признанной терминологии емким словом «коллаборация» и при законном исходе дела имеет для участников отрицательные последствия даже при «демократиях»: можно погуглить, как это было во Франции и Норвегии после падения прогитлеровских коллаборационистских режимов.
Ирония судьбы заключалась в том, что спросить с литовских квислингов оказалось попросту некому: за те почти 23 года, на которые растянулась в Литве созданная германской оккупационной администрацией «политическая традиция», реальная Россия была «перезагружена» на новых началах и какое-то время не считала себя правопреемником России исторической.
Вот только легитимности действиям германских холуев литовского происхождения это никак не добавляет, ибо легитимность не возникает задним числом.
Разумеется, никакой легитимности не имело и решение Тарибы 24 декабря 1917 года о восстановлении независимости Литвы и «вечных союзных связях Литовского государства с Германией».
Довоенная «независимость» Литвы была провозглашена ровно 107 лет назад группой германских назначенцев, и неотъемлемой составной частью этой «независимости» было вассальное от Германии положение.
Через пару месяцев тот же самый «орган» набрался храбрости и объявил еще одну «независимость», уже без слов о связи с Германией, и именно 16 февраля ныне отмечается в Литве как государственный праздник.
Далее слово вновь Википедии: «21 февраля канцлер Германии уведомил Тарибу, что Германское государство не может признать независимость Литвы на иных началах, нежели те, которые зафиксированы в декабрьской декларации. 28 февраля президиум Тарибы заявил, что обе декларации не противоречат друг другу, что декабрьская декларация устанавливает основы будущих отношений Литвы и Германии и что Тариба согласна на признание независимости в соответствии с принципами декларации 11 (24) декабря 1917 года».
То есть из Берлина, никогда не видевшего в созданной им литовской «государственности» иного смысла, кроме содействия экспроприации для нужд воюющего Второго рейха кур, гусей и поросят, цыкнули на своих расшалившихся марионеток, и те моментально «сдали назад».
О фактическом дезавуировании Тарибой «независимости» 16 февраля всего через 12 дней после ее провозглашения в Литве сейчас стараются не вспоминать.
Но факт остается фактом: никаких других полномочий, кроме сообщенных германскими оккупационными властями, ни Тариба, ни «самотрансформировавшийся» из нее 11 июля 1918 года «Государственный Совет Литвы» никогда не имели, и легитимность всех их действий и решений, включая объявление целых двух «независимостей» (с последующей отменой второй и возвращением к первой), «принятие» целых двух «временных конституций» и созыв Учредительного сейма 1920 года, равна нулю.
Если вы, конечно, не видите за германским командованием «права» наделять кого-то какими-то «полномочиями» на территориях Ковенской и Виленской губерний России, коими они юридически являлись в сентябре-декабре 1917 года.
Помимо общей неприглядности всей этой картинки, любой непредвзятый наблюдатель отметит еще кое-что: ликвидирована вышеописанная «политическая традиция» в июне 1940 года была куда легитимнее — через выборы, по крайней мере. Да, конечно, за всем этим стояла политическая воля Кремля, но формальный политес был все-таки соблюден.
И неслучайно события июня 1940 года в Прибалтике практически не вызвали ни открытого силового противодействия, ни даже сколько-нибудь заметных вербальных протестов: граждане этих «государств» хорошо помнили истинную цену своим «независимостям», умирать за которые никому даже в голову не пришло.
Что касается истинной годовщины «независимости», то ее в Литве, конечно, отмечать никогда не будут — отметят липовую, 16 февраля. Однако история — это то, как было, а не то, как хотелось бы. Как бы это ни было неприятно пока еще правящим бал в Литве «ландсбергистам».
И она, история, имеет свойство повторяться.
