Национальная политика постсоветской Латвии построена на навязывании национальным меньшинствам латышского языка, поддержка которого государством возведена в культ. Оборотной стороной этого культа становится дискриминация негосударственных языков. Это правило относится не только к русскому, но и к латгальскому языку, существования которого латвийские власти вовсе не признают и считают его диалектом латышского. Из-за такого отношения древнему редкому языку балтской группы угрожает исчезновение.
На территории современной Латвии накоплен богатый опыт уничтожения языков. Из покойных балтийских языков можно составлять мартиролог.
В результате агрессивной политики немецких крестоносцев в средневековой Прибалтике почили в бозе, например, куронский язык, семигалльский язык, селонский язык.
Самым известным из вымерших языков является ливский. С ливами первыми встретились представители католических миссий. Их первых пытались крестить. С ними первыми крестоносцы вступали в бой.
В дальнейшем ливы оказались искусственно расселены, перемещены с исконных мест проживания и ассимилированы.
Были попытки организовать движение за культурно-национальную автономию, но они неизменно терпели поражение.
Последние случаи такого рода относятся к годам диктатуры Карлиса Ульманиса. Представитель ливской интеллигенции Улдрикис Капбергс — поэт и просветитель — организовал нечто наподобие самопровозглашенного государства в государстве, провозгласив себя его королем, однако был подвергнут заключению и умер в тюрьме.
После Улдрикиса Капбергса никто больше не обмолвился о правах ливского народа на автономию. В результате народ — носитель языка вымер, хотя парадоксальным образом ливский язык по сей день носит статус официального в соответствии с формулировками закона о языке 2000 года.
Особого рода ситуация у латгальского языка.
Это живой средневековый язык латгалов — народа, жившего в восточной части будущей Латвии, в пограничной области с кривичами-славянами.
Латгалы до прибытия непрошеных гостей с запада перенимали восточнославянскую православную культуру. На территории древнелатгальских княжеств — Герцике, Кукенойс — строились православные храмы, существовали православные подворья.
Однако неприспособленность латгалов к военному сопротивлению и внутрикняжеская усобица среди древнерусских правителей способствовали тому, что княжества латгалов были разорены католической армией во главе с епископом Альбрехтом Буксгевденом.
В дальнейшем латгалам все же удалось сохранить свой аутентичный разговорный язык и развить на нем литературную традицию.
Именно религиозный фактор способствовал письменной канонизации латгальского языка к XVIII веку. На нем издавались молитвенники, сборники проповедей, песенники, азбуки.
Иезуиты, закрепившиеся на землях вокруг Двинска, Режицы, Якобштадта, развернули активную лингвокультурологическую деятельность. Ими издавались церковные поучительные книги и сборники духовной поэзии.
Важно, что живой, разговорный характер латгальского языка сохранился благодаря тому, что его миновала стратегия создания искусственных «новоязов» в регионах Восточной Европы.
Тогда во время реализации стратегий «национального возрождения» началось активное языкотворчество на базе местных пограничных диалектов. Так фактически были образованы украинский и литовский языки. Это была спланированная кампания по созданию собственных, скажем так, идиомов, которые обеспечили «пробуждающимся» народам их национально-языковую самодостаточность.
В дальнейшем этот фактор активно использовался для подрыва внутренних устоев Российской империи, хотя зачастую такую стратегию реализовывали сами имперские просветители. Видимо, не ожидая, что у нее будут такие разрушительные последствия.
Латгальским языком специально никто не занимался, поэтому он развивался в естественных условиях.
Это и привело к тому, что латгальский язык сохранил свою аутентичность — во многом благодаря запрету на печать латинским шрифтом.
После отмены запрета на печать латиницей в Западном крае Российской империи с 1904 года начинается расцвет латгальской письменной культуры и просветительской традиции. Издаются газеты, литературные журналы, грамматические пособия. Растет уровень национального самосознания латгальцев.
Уже после Февральской революции созывается конгресс латышей Латгалии, которые заявляют о воссоединении с остальной Латвией. Чуть позже социалисты во главе с Петром Стучкой провозглашают официальный статус латгальского языка в восточных областях Латвии. Правда, этот статус продержался чуть более четырех месяцев — с января по май 1919 года.
Потом начинается череда политических изменений. После аграрной реформы 1920 года Латгалия становится нелюбимой падчерицей Латвии.
Особенно жестко закрутил гайки Карлис Ульманис, который запретил любые формы обучения на латгальском языке после переворота. Были закрыты все периодические издания на латгальском языке.
Впрочем, закон был составлен по-иезуитски. Чтобы издать что-то на латгальском, следовало обращаться за разрешением в полицию. Понятно, что полиция времен авторитарного режима, мягко говоря, не приветствовала появление газет и журналов на латгальском языке по двум причинам.
Это противоречило стратегии построения «Латвии для латышей» ; такова первая причина. Вторая — страх перед распространением коммунистической агитации.
Прекратили существование и латгальские культурные центры. Латгальский язык был изгнан и из театров, хотя до Ульманиса регулярно ставились спектакли на живом латгальском языке.
При этом латгальская культура чувствовала себя свободно… в Сибири. Еще до Петра Столыпина с 1897 по 1901 год из Витебской губернии за Урал переселилось около 24 тысяч человек. А в годы правления императора Александра III на строительство Транссибирской магистрали выехало более 15 тысяч жителей Люцинского, Двинского и Режицкого уездов.
Во времена столыпинской аграрной реформы приехали еще тысячи энергичных работоспособных латгальцев. Многие из них, бывшие у себя на родине безземельными крестьянами, основывали целые деревни и поселки. Люди в основном переезжали с женами и детьми. Естественно, у них возникла потребность в сохранении родного языка и традиций.
И местные власти охотно шли им навстречу.
Культура латгальцев обрела второе дыхание в сталинском СССР в начале 1930-х годов.
В рамках стратегии Наркомпроса (во главе с Анатолием Луначарским и Андреем Бубновым) в Сибири создается система общеобразовательных школ — сначала трехлеток, затем пятилеток. В местах компактного проживания латгальских поселенцев только с 1929 по 1931 год было открыто 27 школ первой ступени с латгальским языком обучения.
Конечно, часто здания школ находились в плачевном состоянии, не отапливались, были проблемы с мебелью. Многим латгальским детям приходилось преодолевать километры пути к соседнему селу, где находилась единственная на всю округу школа. Однако трудности постепенно преодолевались.
Остро встал вопрос нехватки учителей-латгальцев. При наркоме просвещения Бубнове начали создаваться «островки грамотности» для латгальцев при сибирских сельсоветах.
Много латгальцев проживало в деревнях Ачинского района Красноярского края. Именно в Ачинском педагогическом институте было открыто латгальское отделение. Оно готовило учителей для латгальских школ в Сибири.
В свою очередь, в Латвии латгальская культура, лишенная официальной поддержки со стороны авторитарных властей, находилась в весьма уязвимом положении.
Сибирский латгалец, в отличие от латгальца латвийского, мог сполна удовлетворить свои потребности в образовании и полноценной культурной жизни.
В 1940 году в советской Латвии латгальский язык снова получил статус официального. Однако в 1959 году, очевидно, в условиях национал-коммунистической реакции, издавать печатную продукцию на латгальском перестали.
Началась негласная стратегия «делатгализации» жителей востока Латвии. Одним из главных ее компонентов стала политика лишения латгальского языка престижности по сравнению с «элитным» латышским. Она, впрочем, не помогла.
Латгальцы сохранили свой язык в быту, в сфере домашнего образования, в церковно-книжной традиции.
В современной Латвии по разным подсчетам насчитывается около 150 тысяч носителей латгальского языка. В мире, по некоторым данным, их число достигает 250 тысяч человек.
Живой латгальский язык — культурное достояние Латвии и Европы. Сегодня это достояние находится под угрозой, поскольку угроза исчезновения нависла над народом — носителем языка.
Латгалия — самая депрессивная и наиболее быстро вымирающая область Латвии. Работы там почти нет, и население уезжает.
Отказ латгалов от компактного проживания на родной земле приводит к их ускоренной ассимиляции и забыванию своего языка.
Для того, чтобы повернуть вспять этот процесс, нужна большая государственная программа поддержки латгалов. Однако Рига не хочет для начала даже признать существование латгальского языка.
