В 1955–1956 годах состоялось событие, имевшее роковое влияние на дальнейший ход истории Советского Союза. Генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев даровал амнистию осужденным нацистским военным преступникам. В результате более пятидесяти тысяч человек, преимущественно бандеровцев и «лесных братьев», были реабилитированы и вернулись домой. Это были лютые ненавистники советского строя, замешанные в карательных акциях против мирного населения в годы Великой Отечественной войны. Можно говорить о формировании мощной «пятой колонны» внутри Советского Союза руками высшего руководства страны.
Хрущевская амнистия нацистских преступников оказалась царским подарком Западу в условиях холодной войны, которым тот не преминул воспользоваться. Сами реабилитированные каратели, их дети и внуки впоследствии сформировали боевые и политические группы активистов, выступив в авангарде антисоветского фронта, а потом подарили свою идеологию Украине и новопровозглашенным странам Прибалтики.
Тему хрущевской амнистии и толерантности к коллаборационистам в Советском Союзе в целом аналитический портал RuBaltic.Ru обсудил с латвийским историком, кандидатом исторических наук Виктором Ивановичем Гущиным (Рига).
— Г-н Гущин, зачем нужно было совершать такой странный поступок и реабилитировать нацистов с Западной Украины?
— На мой взгляд, Никита Сергеевич [Хрущев], предоставляя амнистию военным преступникам из военизированных бандеровских организаций, решил навсегда закрыть тему ГУЛАГа. Это было классическое проявление волюнтаризма, в котором Хрущева заслуженно обвиняли. К тому же он сам происходил из той плеяды управленцев, которые несут прямую ответственность за массовые репрессии 1930-х годов. Ему нужно было найти компромисс и обезопасить себя. Так можно объяснить его сомнительные телодвижения в указанный период. Однако нет сомнений, что оправдание нацистских карателей в итоге привело к драматическим последствиям для всего Советского Союза.
— Выходит, зря осудили несчастных?
— Да, конечно. Люди вернулись обозленные — ведь получается, что их приговорили к лагерям ни за что.
Более того — с населением СССР в то время не проводилось никакой разъяснительной работы по поводу возвращения нацистских преступников из мест лишения свободы. Соответственно, у многих сложилось впечатление о том, что эти люди были осуждены безвинно.
И в дальнейшем правда о военных преступлениях, совершенных коллаборационистами из Латвии, Литвы, Эстонии, с Украины, из Белоруссии, тщательно замалчивалась и так и не стала достоянием гласности вплоть до середины 1990-х годов, когда жители постсоветского пространства узнали, с кем им приходилось соседствовать в бывшем братском СССР…
— В Латвийской ССР ведь происходило то же самое. Были амнистированы и реабилитированы тысячи местных нацистских преступников.
— Все началось еще с письма Яна Калнберзина, первого секретаря Компартии Латвии с 1940 — 1959 годы. Он вместе с Вилисом Лацисом — известным латышским писателем и председателем Совмина Латвийской ССР — пишет письмо на имя Вячеслава Михайловича Молотова от 16 марта (кстати, любопытное совпадение: это День памяти Латышского легиона СС) 1946 года. В письме высказывается просьба пересмотреть отношение к участникам Латышского легиона СС с опорой на тезис о «принудительной мобилизации» их соотечественников в армейские структуры гитлеровской Германии. Там звучат и демографические аргументы — мол, женщины, старики, дети остались без кормильцев и пребывают в «подавленном настроении».
Калнберзин и Лацис также напирали на то, что послевоенная Латвия нуждалась в рабочей силе.
И еще — дескать, высылка бывших легионеров привела к отрицательному идеологическому воздействию на население. Многие из-за высылок выражают недовольство советскими порядками. Молотов получил письмо и передал его главе всесоюзного МВД Круглову.
И вопрос был вскоре рассмотрен с поразительной оперативностью. Легионеров-прибалтов амнистировали огульно и безоговорочно.
— Это касалось только тех военных преступников, которые оставались в СССР?
— Вовсе нет. Право на амнистию получили и те экс-легионеры, которые принимали решение репатриироваться из стран Запада в Советский Союз. Парадоксальным образом они были поставлены в более привилегированное положение, чем, например, участники власовских вооруженных формирований, которых арестовывали сразу же по прибытии на Родину.
Коллаборационисты — латыши, литовцы и эстонцы — получили от советской власти прощение без каких-либо условий.
Так что политика толерантного отношения к бывшим военным преступникам из республик Прибалтики началась еще до Хрущева.
— Хрущев лишь продолжил начатое?
— В целом да. При нем на малую родину смогли вернуться и другие нацистские преступники.
Так сам феномен Латышского легиона ваффен СС был оправдан как таковой.
Одновременно с антисоветским бандеровским движением на Украине. Конечно, это не могло не привести к весьма плачевным результатам.
— Какова роль ФРГ во всей истории?
— Начнем с того, что в 1951 году руководство Западной Германии взяло на вооружение политику tabula rasa — «с чистого листа». Иными словами, органы прокуратуры и суда ФРГ перестали рассматривать бывших нацистских чиновников, офицеров, бухгалтеров, карателей и так далее как военных преступников и прекратили любое их преследование в установленном законом порядке.
Так множество бывших вермахтовцев, гестаповцев и прочих служащих гитлеровской Германии получили муниципальные, военные и государственные должности.
Множество военных Третьего рейха получили генеральской звание, а бывший гитлеровский Минюст практически всем составом перекочевал в Минюст ФРГ. Это был элемент государственной идеологии.
Соответственно, во время визита в СССР канцлера Конрада Аденауэера этот фактор также мог учитываться в рамках двусторонних отношений.
— А американцы?
— Соединенные Штаты и вовсе отказывались принимать во внимание решение Нюренбергского военного трибунала. Многие военные преступники с руками по локоть в крови нашли себе приют в странах Северной Америки и в тех государствах Латинской Америки, в которых правили диктаторские режимы, ориентированные на США. Они получали там приют и оказывались под тесным присмотром американских разведслужб.
Их использовали для борьбы против Советского Союза. Как оружие невидимого фронта.
Они формировали полноценные организации, которые постоянно актуализировали антисоветскую повестку дня.
Делалось это вполне официально и совершенно сознательно.
— Неужели везде в западном послевоенном мире нацисты получали зеленый свет?
— Во многом это так. Хочу подчеркнуть, что именно поэтому Израиль активно внедрял практику самостоятельного решения вопросов, связанных с судьбами нацистских преступников. Власти Израиля, равно как и служба разведки этого государства, прекрасно понимали, что в содействии поиску нацистских карателей, участников Холокоста, ни одно государство не пойдет им навстречу.
— Вы говорите, что Хрущев навсегда решил закрыть вопрос с ГУЛАГом. Почему же тогда в период его правления усилились репрессии против известных представителей разведструктур, внесших немалый вклад в победу над нацизмом и разгромом антисоветского бандитского подполья, сформированного из местных коллаборационистов — Судоплатова, Абакумова, Быстролетова и многих других?
— Это была ошибочная стратегия, которую Хрущев претворял в жизнь.
Возникает ощущение — это моя версия, возникшая в результате долгих размышлений на эти темы, — что Никита Сергеевич вполне осознанно миловал участников коллаборационистских вооруженных формирований и создавал тепличные условия для развития балтийского и украинского национализма.
И в то же время стремился избавиться от тех, кто в военные и послевоенные годы возглавлял борьбу с антисоветскими элементами — бандеровцами и «лесными братьями».
По-другому такие шаги 1950-х годов объяснить сложно.
— В эпоху СССР вернувшиеся по амнистии латвийские легионеры создавали какие-то организации, собирались, скажем так, в кружки по интересам?
— Трудно сказать про СССР. Конкретных сведений о существовании праворадикальных националистических группировок в условиях советского строя у меня нет.
Впрочем, известно, что массовые выступления, например, в Каунасе продолжались еще в 1950-е — 1960-е годы. Однако основную активность развернули зарубежные сообщества балтийских коллаборационистов.
Так, уже в 1945 году в лагере для военнопленных в Цедельхайме — это Бельгия — под крылом англосаксонских спецслужб была создана национал-радикальная организация антисоветского толка «Ястребы Даугавы» (Daugavas vanagi). Со временем она превратилась во влиятельное объединение зарубежных латышей-неонацистов.
«Ястребы» открыли, если можно так выразиться, филиалы в двенадцати странах Запада, а их центральное бюро располагалось в западногерманском Мюнхене.
Понятно, что без покровительства секретных структур это было бы невозможно.
— Кто был наиболее видным представителем «Ястребов»?
— Среди сооснователей и активистов этой организации были штандартенфюрер СС Карлис Лобе, кстати, ветеран еще колчаковской армии. Он курировал деятельность шведского крыла «Ястребов Даугавы» и руководил созданием их «неформальных» ячеек. Также ярким деятелем этого нацистского общества был Рудольф Бангерскис, генерал-инспектор латышских войск СС.
В Нью-Йорке филиал Daugavas vanagi был особенно представительным.
Его активистом был каратель Болеслав Майковский — организатор уничтожения латвийской деревни Аудрини.
Так что костяк организации не оставлял никаких сомнений.
— Каково было их идеологическое кредо?
— Борьба против советской власти всегда и везде — и всеми возможными способами. Именно «Ястребы» пронесли через весь послевоенный период миф об оккупации Латвии Советским Союзом, бережно передав его по наследству Латвии образца 1991 года.
Этот миф был порожден нацистами в мае 1942 года.
Тогда из печати вышло пропагандистское издание Baigais gads («Страшный год»), в котором год Советской власти в Латвии преподносился как год страшного террора, направленного против латышей. Эту книгу к печати подготовила созданная по инициативе гестапо «Комиссия по расследованию зверств большевиков в Латвии».
Эта концепция оказалась востребованной и в условиях Холодной войны.
Запад брал ее на вооружение, используя как один из механизмов информационно-идеологической войны против Советского Союза.
Уже тогда Европарламент несколько раз принимал резолюции с осуждением так называемой советской агрессии в отношении республик Прибалтики. Этот подход был впоследствии спроецирован и на другие исторические сюжеты. Например, сообщества западноукраинских коллаборационистов обвиняли Советский Союз в оккупации Западной Украины в сентябре 1939 года.
— И это тоже привело к конкретным результатам?
— Да, этот набор стратегий принес свои ядовитые плоды. Стоит посмотреть декларацию о восстановлении независимости Латвийской Республики, чтобы увидеть, что термин «оккупация» проходит красной нитью через весь ее текст. Отсюда и столь почтительное отношение к организации «Ястребы Даугавы» со стороны официальных латвийских властей. На уровне высших сановников государства с активистами Daugavas vanagi проводились встречи, в их честь устраивались торжественные мероприятия.
Правда, факты участия основателей и рядовых членов организации в военных преступлениях и преступлениях против человечности тщательно скрываются по сей день.
