Как минимум со времен Средневековья деньги являются воплощением власти. Кто правит территорией, того и деньги. Поэтому оккупанты всегда стараются сразу же выпустить собственные деньги для оккупированных территорий как зримое доказательство тому, кто здесь реальный хозяин. Другая, еще более важная задача, состоит в том, чтобы отобрать у населения все возможные материальные ценности, затеяв обмен дензнаков. Подтверждением этого правила является денежная политика гитлеровцев на оккупированной территории СССР: в Белоруссии, на Украине и в Прибалтийских Республиках.
Власть — немецкая, деньги — советские
На первом этапе Великой Отечественной войны немцы отошли от стандартной логики оккупантов. На протяжении всего 1941 и части 1942 года на оккупированных советских территориях (Беларусь, Украина, Прибалтика, север и северо-запад России) по-прежнему официальной валютой служили советские рубли образца 1938 года.
Об этом, в частности, пишет Максим Кустов в книге «Цена победы в рублях».
Не только на базаре рассчитывались рублями, но и гитлеровская администрация платила зарплату полицаям и прочим коллаборационистам в рублях.
Впрочем, зарплаты были жалкими, 300–500 рублей в месяц (в СССР от 500 до 700 рублей ежемесячно). Для понимания: в Киеве во второй половине 1942 года за стакан соли отдавали 200 рублей, за килограмм хлеба — 250, килограмм масла обходился в 6 000 рублей и килограмм сала — в 7 000 рублей.
Налоги с оккупированного населения нацисты тоже брали в советских дензнаках — порядка 200 рублей в год подушной подати. Налогами облагались окна, двери и «излишняя» мебель.
В Белоруссии, впрочем, ходили и настоящие рейхсмарки, так как она организационно стала частью Восточной Пруссии (хотя часть территорий вошла в генеральный округ «Беларусь»).
Впрочем, если у белоруса или белоруски на руках оказывалось больше 10 рейхсмарок, требовалось документально доказывать их законное происхождение.
Вытеснение советского рубля
В 1942 году у нацистов поменялось отношение к хождению советских рублей на оккупированных территориях и началось централизованное их изъятие.
Картина складывается следующая, если опираться на публикации Щелокова, Парамонова, Сенилова и Орлова, равно как на книгу Мюллера «Вермахт и оккупация (1941–1944)». Подход к оккупированным территориям был различным.
Для Украины выпускались карбованцы от имени Центрального эмиссионного банка. Максимальный номинал купюр — 500 карбованцев. Для Литвы, Латвии, Эстонии и Белоруссии — оккупационные марки и расчетные квитанции, выдававшиеся в обмен на сданные продукты, шерсть или лен.
Впрочем, в Белоруссии денежное обращение было довольно сложным. В частности, в Барановичах, Бегомле, Вилейке, Койданово, Логойске, Плещеницах, Слониме, Слуцке и Узде действовали филиалы Немецкого государственного банка, работавшие с рейхсмарками и с 1942 года с «платежными средствами довольствия для германских вооруженных сил» (Behelfszahlungsmittel fur die Deutshe Wehrmacht).
Эти денежные суррогаты первоначально предназначались исключительно для гарнизонной торговли с военнослужащими Третьего рейха, но в реальности стали полноправными участниками денежного обращения в Белоруссии.
В Минске функционировала Имперская кредитная касса, через которую осуществлялся перевод денег между отдельными филиалами Госбанка. Об этом, в частности, пишет Александр Орлов, председатель клуба «Поиск» Белорусского общественного объединения коллекционеров.
Упоминавшиеся выше «расчетные квитанции» также широко использовались как средство платежа. В 1944 году в Риге был допечатан дополнительный тираж квитанций, чей срок действия заканчивался 30 апреля 1945 года. Аналогичные средства расчета ходили на оккупированных территориях Северной России и части Ленинградской и Псковской областей, входивших в прифронтовую зону.
Никакой реальной ценностью «расчетные квитанции» не обладали.
Их внедрение стало частью экономической политики по изъятию у населения ценностей, когда реально получаемую продукцию сельского хозяйства, а то и сданное в специальные приемные пункты золото обменивали на ничего не стоившие бумажки.
Сдача сельхозпродукции была обязательной, цену приемки специально занижали.
К слову, реквизиции проходили постоянно. Хотя торговля на базаре была разрешена, немцы могли арестовать всех торговцев и покупателей с изъятием продуктов, промтоваров и денег. Судьба арестованных зависела от прихоти «герра коменданта» — могли отпустить, могли и расстрелять.
Население оккупированных территорий, включая Белоруссию, лишили всех довоенных банковских вкладов, без компенсации.
Впрочем, можно было делать вклады под 2,5% годовых. В оккупационных денежных знаках.
Замена советских денег на оккупационные дензнаки шла следующим образом. Крупные купюры изымались без компенсации. На Украине обменять рубли на карбованцы можно было по курсу 1:1, но не более 200 рублей. Сумма, превышавшая этот порог, зачислялась на «счет сбережений», процентный доход по которому не предусматривался. Вместо наличных выдавалась банковская расписка.
Обмену не подверглась только советская мелочь: монеты от 1 до 20 копеек продолжали оставаться в обороте. Решили, что экономически нецелесообразно тратить средства на их замену.
К 1944 году оккупированное население предпочитало натуральный обмен из-за ненадежности оккупационных денег и серьезной инфляции.
«Натурой» платили гитлеровцы и за помощь в поимке партизан или евреев, пишет сайт «Я помню»: пуд муки или корова.
Население было обязано принудительно трудиться, для организации чего были созданы биржи труда («Арбайтсамт»). Рабочий день — с шести утра до позднего вечера, выходные не предусмотрены. Кормили миской баланды и 200 граммами хлеба в день. Завышенная стоимость этого «питания» вычиталась из заработной платы.
Детям и иждивенцам хлеб не полагался.
Нерадивых работников расстреливали на глазах у остальных.
Изъятые у населения советские рубли снова пустили в оборот, сделав на них нацистские надпечатки. Этим занимались территориальные отделы военных и полицейских органов Украины и Белоруссии.
Подобные «деньги» имели хождение с августа 1943-го до лета 1944-го, когда гитлеровцы были выбиты из СССР.
