Страны Прибалтики постоянно твердят о преемственности досоветских и постсоветских республик. Советский период выпадает из общей историографии, хотя в 2018 году Литва, Латвия и Эстония официально и с масштабной помпой отмечали свое столетие. Неприятие полувека своей истории связано с доктриной «советской оккупации», согласно которой страны Балтии были насильно инкорпорированы в состав СССР в результате договора о ненападении между Москвой и Берлином — Пакта Молотова — Риббентропа. При этом Прибалтийские государства сами заключали подобные соглашения с Третьим рейхом в 1939 году, и в качестве общего противника в них указывался Советский Союз.
Современные латвийские историки доказывают, что Латвия в 1939 году оказалась между молотом и наковальней. Мол, жестокий гитлеровский режим давил ее с одной стороны, а жестокий Советский Союз напирал с другой.
Между тем Латвия сама тяготела к нацистской Германии.
Об этом свидетельствует торжественный праздник, организованный официальной Ригой 22 мая 1939 года, когда в Латвию были приглашены представители немецкого военного истеблишмента, с которым просочилось множество агентов под дипломатическим прикрытием. Что происходило 22 мая в истории Латвии? В этот день в 1919 году немецкий ландесвер совместно с белогвардейскими подразделениями «ливенцев» (по имени Анатолия Павловича Ливена) захватил Ригу, положив конец правлению социалистов во главе с Петром Стучкой.
Так Рига и Берлин вместе отметили двадцатилетний юбилей этого события. Это был откровенно недружественный по отношению к советской стороне шаг.
Но и это не все. 20 апреля 1939 года Латвия отправила в Берлин высокопоставленных генералов — Роберта Дамбитиса и Мартиньша Хартманиса. В этот день, как можно понять, в Третьем рейхе праздновался один из главных государственных праздников — день рождения фюрера. Поездка генералов в Берлин — акт весьма неоднозначный. Оказалось, что эти события были лишь подготовкой к заключительному действу, которое произошло 7 июня 1939 года.
Это был Договор о ненападении, который Латвия заключила с Германией. С латвийской стороны автограф на нем оставил министр иностранных дел Вильгельм Мунтерс. С германской, вестимо, подпись ставил Иоахим фон Риббентроп.
Государственные историки Латвии могут возразить — да, подписали. Но ведь никаких секретных протоколов к тому договору не было. Но не все так просто, как кажется.
К договору от 7 июня прилагалась секретная клаузула, в которой Латвия обязывалась принять «с согласия Германии все необходимые меры военной безопасности по отношению к Советской России».
Иными словами, договор о ненападении носил характер практически коалиционный, и в качестве врага обозначался Советский Союз.
Договор был встречен в Риге не без облегчения. Советский Союз имел в Прибалтике своих надежных осведомителей, и ко второй половине августа его руководство прекрасно понимало, что стоит лишь вермахту придвинуться к балтийским границам, и Латвия будет взята без единого выстрела.
Правота руководства СССР в дальнейшем подтвердилась на сто процентов — страны с гораздо более мощным военно-промышленным потенциалом (та же Франция) становились легкой добычей Третьего рейха.
К моменту заключения Латвией договора с гитлеровским режимом одна из стран Балтии уже стала жертвой прямой военной агрессии со стороны Берлина. Речь идет об аннексии Клайпедского края 22 марта 1939 года, которая стала грубейшим нарушением международного права и прошла вразрез с волей народа и вопреки установкам Лиги Наций.
Однако западные страны — координаторы Версальской системы мироустройства проглотили эту агрессию. После предательского раздела Чехословакии в результате «мюнхенского сговора» ничего невозможного не осталось.
Однако захват территории Литвы не помешал ее правительству заключить с германским Рейхом договор о ненападении, который датируется 24 марта. Какое уж тут нападение, когда все уже состоялось? С литовской стороны подпись на историческом документе поставил глава МИД Юозас Урбшис, а с германской — естественно, Риббентроп.
Литва в лице единовластного правителя Антанаса Сметоны обязалась вывезти из Мемельланда всех военных и полицейских, а также их семьи. Обе стороны обязались не использовать силу друг против друга и отказывались поддерживать третью сторону в случае, если она использует силу против одной из сторон.
Уникальный случай в мировой практике: страна — жертва агрессии на второй день после аннексии ее законной территории заключает договор о сотрудничестве с агрессором.
Более того — Германия предложила литовскому диктатору союз против Польши, с которой, напомним, Третий рейх уже шесть лет связывала Декларация о неприменении силы между Германией и Польшей (польское название — Deklаracja między Polską a Niemcami o niestosowaniu przemocy).
Гитлер открыто предложил Литве помощь вермахта в возвращении Виленского региона. В общем, высокие, очень высокие отношения.
А что же Великобритания? Ведь нет сомнений в том, что Лондон всегда выступал с позиции главного миротворца. Кто, как не Англия, печется о сохранности и безопасности европейского региона. Британское правительство многозначительно молчало. Советский Союз, готовый к заключению так называемых московских договоров с Англией и Францией, требовал у них личных гарантий безопасности для республик Прибалтики. Но правительства Невилла Чемберлена и Эдуара Даладье уклонялись от ответа, отделываясь лукавыми полунамеками.
Ни один английский дипломат не поручился перед Москвой за суверенитет республик-лимитрофов.
Руководство СССР, наблюдая судьбу разгромленной Чехословакии, не могло не принять мер по защите своих границ.
И по линии внешней разведки были активизированы надежные агенты из балтийских военно-политических элит. Они принялись изнутри готовить советизацию Прибалтики. СССР всеми силами стремился получить передышку перед следующей мировой войны, неизбежность которой представлялась все отчетливее.
Особое иезуитство Запада проявилось 1 июля, когда Лондон и Париж наконец смогли выдать гарантии неприкосновенности балтийским диктаторским режимам. Это при том, что каждый из министров иностранных дел всех трех республик — Урбшис, Мунтерс и Сельтер — уже оставили свои автографы на договорах с фюрером. И подписи эти история не сотрет.
Однако западные страны продолжали «играть в дурака», вероятно, искренне считая, что Советский Союз поведется на эти уловки. Так, руководство МИД Англии в лице Эдуарда Вуда, графа Галифакса, в разговорах с советской стороной постоянно сетовало на то, что мы бы, дескать, с удовольствием обеспечили безопасность Балтийских республик, но вот незадача — Варшава ни в какую не соглашается пропускать Красную Армию через свою территорию. И официальный Бухарест категорически сопротивлялся любым намекам на проход советских войск. Получается, Лондон, обрекший на погибель Чехословакию, не мог повлиять на Польшу и Румынию ради сохранения мира в Европе, который становился все более шатким?
Несмотря на усилия Молотова и Сталина, ни Англия, ни Франция предвоенным летом 1939 года не согласились оформлять свои риторические маневры по Прибалтике в виде официальных договоров и соглашений.
Москва поняла, что остается один на один с жестоким кровожадным врагом, безупречно вооруженным на щедрые дотации от зарождающихся трансатлантических корпораций. Между СССР и Германией оставалась только прокладка в виде ненадежной Прибалтики. Советский Союз был поставлен Лондоном и Парижем в условия цугцванга — каждый следующий шаг ухудшал его положение.
Тогда Сталин совершил виртуозный поступок — заключил с Гитлером договор о ненападении.
Он был последним в череде договоров, которые европейские столицы заключили с Берлином.
Правда, этот договор оказался и последним средством спасти мир. После соглашения 23 августа 1939 года в цугцванге оказался сам Невилл Чемберлен. Он вынужден был полгода делать вид, что воюет с Третьим рейхом, а потом бесславно уйти в отставку 10 мая 1940 года — в разгар крушения Франции, по которой вовсю маршировали гитлеровские легионеры.
Договор о ненападении «приручил» балтийские режимы, вынудил их отойти от прямого заигрывания с нацизмом (тем самым спас их честь и достоинство перед лицом истории) и обеспечил целый год форы для Советского Союза.
