Чиновники Рижской думы утверждают, что 240 многоквартирным домам требуется срочный ремонт. Еще 300 домов могут достичь критического состояния в ближайшее время. Также начальник управления хозяйственного обслуживания столичного самоуправления считает, что ответственность за безопасность домов несет не только самоуправление, но и частные лица, которым принадлежат квартиры. Муниципальные чиновники бьют тревогу по поводу ремонта, но они совершенно отказываются учитывать имперский и советский опыт по жилищному строительству.
В советские годы жильем был обеспечен каждый человек. В Российской империи тоже развернулось жилищное строительство — построенные еще до Первой мировой войны доходные дома обеспечивали квартирами население Риги, которое росло с каждым годом.
В них же в советские годы проживали прибывшие в латвийскую столицу молодые специалисты, а массовое возведение многоквартирных новостроек началось уже в 1960-е годы.
Никто не умел решать жилищный вопрос так, как это делала советская власть.
У нынешних городских властей на реализацию столь амбициозных планов не хватит средств, да и численность населения в Риге не растет, а вовсе наоборот. Поэтому проблемы Рижской думы — это мышиная возня по сравнению с глобальными задачами века, с которыми прекрасно справлялись власти в предыдущие эпохи.
Надо признать, что более века назад городские и губернские власти Риги умели решать гораздо более сложные вопросы гораздо более эффективными методами. На рубеже XIX–XX веков рост числа доходных домов был продиктован необходимостью обеспечить потребность в жилье молодых рабочих и инженеров, которые в изобилии переезжали в Ригу, ставшую к началу 1910-х годов одним из самых индустриально перспективных городов Российской империи. Ее экономическая привлекательность определяла высокие темпы миграции в крупнейший город Лифляндии.
Эти положительные изменения стали возможны благодаря тому, что весь Прибалтийский край в связи с особым географическим положением оказался в фокусе внимания императора и правительственных структур в Петербурге.
Стремительное развитие западного форпоста России оказалось возможным и по причине инвестиционного интереса со стороны финансовых и банковских корпораций Франции, Германии и Бельгии, с которыми официальный Санкт-Петербург со времен Александра III поддерживал тесные деловые отношения на взаимовыгодной основе.
В 1861 году, сразу после утраты Ригой статуса города-крепости, численность ее населения достигла 61 000 человек. Однако после нескольких десятилетий торгово-промышленного роста, в 1897 году, она увеличилась до 282 230 человек. В свою очередь, в предвоенном 1913 году в Риге проживало более 482 000 (а вместе с патримониальным округом примерно 517 500 человек).
А с 1800 по 1914 года население города увеличилось в… 80 раз! Это был рекорд по меркам всей Российской империи.
Естественно, интенсивность строительства жилых домов должна была поспевать за растущей численностью населения.
Следовательно, имперские традиции коммунального хозяйства в Риге были на высоком уровне. В год сдавалось от 80 до 120 жилых домов, что к началу Первой мировой войны привело к масштабной застройке городского центра.
Застраивались бывшие огороды и палисады, большая часть которых еще со времен Екатерины Великой принадлежала русским садоводам. Это улицы Мариинская, Романовская, Александровская, Гертрудинская и другие. Рижский политехнический институт воспитал несколько поколений выдающихся архитекторов, большая часть которых являлась этническими латышами — Константин Пекшен (автор проектов более 250 домов), его ученик Эйжен Лаубе (83 дома), Александр Ванагс (71 дом), Янис Алкснис (129 домов), Янис Нукша и Август Мальвес (каждый спроектировал по двадцать домов).
Последний предвоенный жилой комплекс — Форбург — был выстроен в 1913–1914 годах в окрестностях Рижского порта. Многоэтажные жилые дома были сооружены по проектам архитекторов Николая Норда, Макса Дебнера, Карла Фельско в кварталах между улицами Экспортной и Заводской.
Всего в Риге за первые пятнадцать лет XX века было построено и сдано в эксплуатацию более 800 домов, которые обеспечили городской средний класс удобными, просторными квартирами, оборудованными по последнему слову техники того времени.
При этом уютно себя чувствовала в Риге латышская домовладельческая буржуазия. К началу 1900-х годов удельный вес латышей — собственников земельных участков достиг 45% и в дальнейшем только увеличивался.
Соответственно развивалась и городская инфраструктура, над устройством которой добросовестно работали высококвалифицированные специалисты из Рижской думы. Особое внимание городские власти уделяли чистой питьевой воде.
В частности, еще в 1901 году тогдашний градоначальник Георгий Иванович Армитстед объявил конкурс на проектирование водоочистительных сооружений на озере Балтэзерс при поселке Нойермюллен. Это был вопрос повышенной важности, поскольку к потребителям часто поступала из Даугавы вода не первой свежести, отчего среди горожан периодически вспыхивали холера и тиф. Немецкий инженер Мюллер составил план, по которому была построена насосно-очистная станция, одна из самых современных в Европе.
В итоге за три миллиона рублей к 1904 году была создана рижская зона водоснабжения с артезианскими колодцами и фильтрационными слоями для воды.
Развивалась и водопроводно-канализационная система. Сооружение канализационных устройств в Лифляндской губернии началось во второй половине XIX века, а снабжение Риги электричеством — в 1880-е годы. Уже к 1913 году водопроводом и канализацией было оборудовано около 39% застроенных участков. 3,1% территории жилой застройки был оснащен газовым освещением, 8,7% снабжалось электроэнергией, а к газу и электричеству было подключено 7,8% застройки Риги.
Это были довольно высокие показатели, по которым Рига опережала многие другие города Российской империи.
Военные действия Первой мировой войны внесли драматические коррективы в судьбу Риги, к которой стремительно смещалась линия фронта.
После тотальной эвакуации промышленных предприятий, высших школ и большой части высококвалифицированных инженерно-технических кадров Рига утратила свой интеллектуально-созидательный потенциал.
Гражданская война, смена властей, чудовищная политическая нестабильность усугубила беспрецедентный для Риги инфраструктурный кризис. Ситуация смогла выровняться только к середине 1920-х годов.
В плане организации жилищно-коммунального хозяйства современная Латвия, очевидно, берет пример с буржуазной. В межвоенный период жилой фонд Латвии находился преимущественно в частнокапиталистической собственности. Соответственно, плата за аренду была достаточно высокой, и далеко не каждый мог себе позволить снимать удобное жилье.
В большинстве случаев путь для простого латгальца-провинциала в Ригу был закрыт по той причине, что он не мог оплатить себе проживание. Если жилье и сдавалось, то только для привилегированных классов населения, к которым относились чиновники, офицеры, нотариусы, управители акционерных обществ и госцентралей.
Во времена диктатуры Карлиса Ульманиса было построено сравнительно немного новостроек для жилья (в основном для судебно-бюрократической или офицерской прослойки). Такие массивные строения мрачно-серых тонов получили в обиходе названия «ульманок». Больше всего их на главной рижской транспортной артерии — улице Бривибас.
Со строительством жилья для остальных нуждающихся существовали объективные сложности. Проблемы были с обеспечением населения элементарными удобствами, например, газом.
В 1939 году газом по техническим обстоятельствам могли пользоваться только Рига и Лиепая.
Впрочем, пятьдесят пять городов республики пользовались электричеством. Большая часть населения использовала другие энергоносители, например, торф, на разработки которого привлекали гастарбайтеров или собственную вынужденно безработную молодежь, которой больше некуда было податься.
В годы Карлиса Ульманиса водопровод существовал только в пяти городах, а общая его протяженность составляла 446 километров. Канализационная сеть существовала только в шести городах, а электроэнергией снабжалось 55 городов.
Зато ведомственных зданий, репрезентирующих силу и величие режима, было достаточно. Это и Военный музей на Смилшу, и Армейский экономический магазин на Аудею (оба спроектированы архитектором Артуром Галиндомом в конце 1930-х годов). В этом же ряду — монументальное строение Министерства финансов, ради возведения которого были снесены целые кварталы в Старой Риге. В годы правления Ульманиса было выстроено и здание правительства (на Бривибас, на месте Малого Верманского парка).
Предполагалось и строительство монументального спортивного комплекса в Задвинье по образцу олимпийских строек гитлеровской Германии, и воздвижение пафосного семнадцатиэтажного здания мэрии на Ратушной площади вместо снесенных по его распоряжению построек. В общем, тяги к разрушению было не занимать.
Известно, что в конце 1930-х годов авторитарный лидер Латвии вынашивал сверхамбициозные планы по демонтажу бесценных исторических кварталов Старого города, среди которых жилые дома бюргеров и другие уникальные памятники средневековой архитектуры.
За это Ульманис удостоился от народа хлесткого прозвища Namplesis («Домолом»). Впрочем, в связи со скорой сменой государственного строя летом 1940 года это планов громадье так и осталось в фантазиях вождя и на официозной документации.
В Латвийской ССР темпы роста жилого фонда и коммунально-хозяйственной инфраструктуры побили все рекорды.
За весь период с 1946 по 1982 год по всей республике было построено и введено в действие жилых домов общей (полезной) площадью 26,5 миллиона квадратных метров.
По этому показателю советская Латвия занимала одно из ведущих мест среди остальных республик СССР. Городской жилой фонд Латвии к 1982 году увеличился более чем в три раза, а по сравнению с 1965 годом — на 67%. Только рабочими за свой счет и с помощью госкредита к началу 1980-х было построено около трех миллионов квадратных метров жилья.
Конечно же, в отдельную элитную категорию входили колхозники и «сельская интеллигенция», отношение к которым при советском строе было традиционно трепетным.
Ими при активной поддержке профильных госучреждений было отстроено 3,6 миллиона квадратных метров собственности.
Стоит только выехать в латвийскую глубинку, чтобы убедиться в этом воочию — в каждом маленьком городке и сельце республики в изобилии встречаются образцы советской застройки, построенные в благословенные «оккупационные годы», которые больше никогда не вернутся в Латвию, несмотря на тайные упования местного населения.
В 1980-е годы советская власть продолжила баловать прибалтов еще щедрее. Только с 1981 по 1982 год наблюдался беспрецедентно высокий рост жилищного строительства — 2,1 миллиона квадратных метров за два года. В свою очередь, с 1971 по 1982 год свои жилищные условия смогли улучшить 1 миллион 132 тысяч человек. Под улучшением жилищных условий понималось получение жилплощади в новых домах или строительство собственных квартир.
Напомним, что население всей советской Латвии на 1982 год составляло более 2 524 миллионов человек.
Нетрудно сосчитать, что за столь короткий период около 45% населения Латвийской ССР оказалось в новых домах или новых квартирах.
Вопрос о том, повторится ли нечто похожее в постсоветской истории Латвии, оставим открытым.
