Национально ориентированные латыши сетуют на то, что для успешного трудоустройства в Латвии титульному населению требуется знать русский язык. Однако это далеко не новая ситуация. Еще ганзейские купцы в Средневековье поняли: для хорошей торговли в Ливонии полезно научиться говорить по-русски. Поэтому они не только сами учили русский язык, но и пытались запретить учить его конкурентам.
Города русского княжества вели активную торговлю с ганзейским союзом. Наиболее интенсивные контакты с Северо-Западной Русью проходили через Ливонию — будущую Латвию.
Основными выгодополучателями русской торговли были пожизненно избираемые ратманы и бургомистры городских советов балтийских городов, а также купеческие гильдии. Соответственно, рано или поздно в ганзейских кругах возник вопрос о захвате монопольного права на ведение торговых дел с Русью. А одним из ключевых инструментов экономической политики является язык.
Осознание значимости русского языка как ключа к успеху пришло к ганзейским чиновникам еще в первой половине XIV столетия. И это естественно, так как в указанный период классические русские товары — меха, воск и мед — обрели статус стратегически значимых. О выгодной для себя сделке могли договориться только те, кто овладевал русским языком. А еще лучше — запретить другим изучать русский. Следовательно, требовалось ввести краеугольные поправки на законодательном уровне.
На съезде делегатов из городов Ганзы, прошедшем в 1423 году в Любеке, был документально зафиксирован запрет для неганзейцев на изучение русского языка.
В 1434 году было принято окончательное постановление: «Также нельзя способствовать тому, чтобы молодые голландцы, зеландцы, кампинцы, фламандцы либо англичане овладели [русским] языком».
Конкуренты восприняли это решение с неудовольствием, но поскольку в этот период Ганза переживала свой торгово-экономический расцвет, сопротивляться ей желающих не нашлось. Ганзейцы почувствовали, что сила на их стороне, и пошли дальше. Высший совет ганзейских городов безоговорочно закрыл англичанам, голландцам и другим потенциальным конкурентам въезд в Восточную Прибалтику.
Фактически это стало началом континентальной блокады Северо-Западной Руси, которую вынудили вступать в торговые отношения только с городами Ливонии и Северной Германии.
Так ганзейцы превратили право на освоение русского языка в стратегию устранения конкурентов. Ганза тщательно оберегала русское направление, опасаясь подпускать к Пскову и Великому Новгороду иностранцев.
Купеческие корпорации Ганзы занялись подготовкой методики обучения русскому языку своих «учеников». Русский язык предписывалось изучить до двадцати лет (не позже), поскольку считалось, что в юном возрасте у человека память работает лучше. Это предписание было зафиксировано официально: «Ни один ученик старше 20 лет не должен заниматься изучением языка ни в самом Новгороде, ни в землях, на которые распространяется новгородское право, кто бы он ни был, если он хочет пользоваться правами [ганзейского] купца».
В это же время опытные торговцы как из Бремена, так и из Ливонии начали отбор молодых и перспективных учеников (sprakelerers, дословно изучающие язык) из своих же сыновей, которым предписывалось досконально изучить русский язык. Для этого их засылали в семьи новгородцев по взаимному соглашению сторон, где они в бытовой обстановке должны были развить навык живой разговорной речи и подробно изучить все нравы и обычаи русской стороны.
Так была заложена традиция ганзейских учебных экспедиций в города Северо-Западной Руси, в первую очередь в Великий Новгород.
Ученики селились в домах новгородских купцов, получали право беспрепятственного перемещения по постоялым дворам, но обязывались безукоризненно соблюдать местные традиции. Юноши по окончании учебного курса должны были в случае необходимости исполнять обязанности толмачей и помогать вести торговлю на понятном языке.
В некоторых ситуациях их привлекали для решения дипломатических сложностей, которые могли спровоцировать военные действия. В задачу таких переводчиков входило предотвращение драматических сценариев.
Однако со временем между местным населением и приезжими учениками начали возникать конфликты. Все потому, что молодые ганзейцы зачастую не уважали русские православные традиции и вели себя слишком вызывающе по отношению к местному населению.
Тогда возникла идея осваивать русский язык на расстоянии. С этой целью опытные немецкие толки (переписчики-переводчики) начали составлять особые учебные пособия в стиле разговорника для облегчения освоения русской разговорной речи дистанционно. Эти пособия получили название «русских книг» (rusche boecke).
Известно, что первые русские книги были созданы во второй половине XIV века, но аутентичные тексты не дошли до наших дней. Впрочем, есть предположение, что такие русские книги, ценившиеся ганзейцами весьма высоко, тщательно оберегались от посторонних глаз и скрупулезно переписывались, что обусловливало их передачу по наследству.
Эти русско-немецкие торговые разговорники позднего Средневековья стали своеобразным окном в Русь для ганзейских корпораций.
Всего до нашего времени дошло три таких текста. Один из них — словарь-разговорник Томаса Шрове (Шроуэ), последняя версия которого датируется 1546 годом. Второй отлично сохранившийся разговорник — Ein Rusch Boeck, составители которого сохранили анонимность (отчего его иногда называют «анонимным разговорником»). Третий значимый памятник русской разговорной речи Северо-Западной Руси — словарь-учебник Тенниса Фенне 1607 года.
Все три разговорника квалифицируются историками и лингвистами как ценнейшие иностранные источники обиходно-разговорного русского языка, других записей которого в ту эпоху практически никто не вел.
Опыт создания таких разговорников для практического освоения русского торгового языка привел к некоторому потеплению отношений между Ливонией и городами Северо-Западной Руси. Торговый процесс вступил в фазу относительной стабильности к первой половине XVI столетия, но масштабных торговых санкций все равно нельзя было избежать.
Русь и обретавшая политический вес Москва чувствовали себя блокированными и отрезанными от основного западного мира. Ливонские ганзейцы не пускали в Москву ученых и инженеров, чинили таможенные и юридические препятствия, монопольно устанавливали цены на товары из России, обращались к методам шантажа, подкупа и вымогательства и, в конце концов, притесняли русское население Риги и Ревеля, покушаясь на закрытие православных храмов в Ливонии.
Эти многочисленные факторы вынудили первого русского царя — Ивана Васильевича Грозного — попытать свои силы в борьбе за выход к Балтийскому морю. Разгорелась Ливонская война, длившаяся четверть века. Но только Петр Великий через полтора столетия смог утвердиться на восточнобалтийских берегах и провозгласить Россию империей.
