Фильм — это жизнь, из которой вывели пятна скуки, утверждал британский и американский режиссер Альфред Хичкок. К кино о войне такая формула, пожалуй, применима в наибольшей степени. О зарубежных и отечественных кинофильмах, посвященных событиям Великой Отечественной и Второй мировой войны, аналитический портал RuBaltic.Ru в канун 9 мая поговорил с советником министра культуры Российской Федерации Владимира Мединского публицистом Андреем СОРОКИНЫМ:
— Г‑н Сорокин, практически каждый год в России и за рубежом в прокат выходят фильмы о событиях Великой Отечественной и Второй мировой войны. Почему, на Ваш взгляд, тема той войны столь востребована спустя 73 года?
— Потому что за прошедшие 73 года в мире не случилось ничего более значимого. Вторая мировая война — главное событие XX века. Это во-первых. Во-вторых, война — любая война — сама по себе обречена быть темой для художественного осмысления. Потому что это событие, которое выламывается за рамки обыденности, это высшее проявление драмы, трагедии. На войне все человеческие качества проявляются с наивысшим напряжением. И в-третьих, в нашем случае это еще более неизбежно, потому что для России Великая Отечественная война — это вершина истории, это вообще эталон национального самосознания, абсолютный эталон культурного кода. Великая Отечественная — это готовый кладезь национальной историко-культурной мифологии, где ничего и придумывать не надо. Все чудеса совершены в реальности, остается только пересказать это талантливо.
— А для Запада?
— А для Запада это была другая война, просто Вторая мировая: делили сферы влияния, гешефты. Обычное дело.
В нашей истории и в нашей культуре не зря их четко разграничивают даже терминологически: Вторая мировая и Великая Отечественная. Так что с Западом мы находимся в осмыслении этой войны в разных культурных слоях.
Если же говорить о Второй мировой не как о событии чисто военном, а как о столкновении культур, цивилизаций, то мы вообще на разных полюсах. Россия, Советский Союз — победитель, собирательная Европа — потерпевшая. Европа проиграла не просто войну, она проиграла войну цивилизационную, столкновение двух типов культур.
Назовем вещи своими именами: нацизм — естественная вершина прогрессивной европейской мысли. Никакой другой вершины там быть не может — это обусловлено как минимум полуторатысячелетней логикой развития европейской цивилизации. Как минимум после Рима, чтобы совсем уж в Античность не углубляться.
Так вот, в 1945 году Советский Союз не просто победил Германию (кстати, ненависти к немцам у нас и не осталось). Случилось более страшное «преступление»: русская, советская культура всей мощью своего государства, своей экономики, своей Красной армии уничтожила нацизм — высшую форму передовой европейской мысли. И убедительно запретила впредь его практиковать. А если нацизм нельзя, то что остается от европейской культуры? Только историческая обида, унизительный страх перед неодолимой силой и, в глубине души, опасливая мечта о реванше.
Надо понимать: нам этого никогда не простят.
Если Вы посмотрите на европейское кино и литературу о войне, то увидите рефлексию побежденных, постоянные интеллигентские переживания и всхлипы о «неоднозначности», сложных отношениях добра и зла, культуры и варварства. Вот эта «гуманистическая» установка, что маленький человек — жертва чуждой ему злой истории, больших государств, ужасной войны, которая как бы из ниоткуда взялась. И постоянная незакрытая тема: что же всё-таки хорошо и что плохо? так ли уж плохо то, что русские запретили? ой, об этом нельзя, давайте лучше про Холокост! На самом деле отсюда же — утешительная для европейской культуры выдумка наших «прорабов перестройки» о «равной ответственности Гитлера и Сталина», о «войне двух тоталитарных режимов» и все такие глупости. Поэтому европейской культуре ближе не Вторая мировая война, а Первая — в ней нет такого культурного надлома, она была совсем привычным междусобойчиком, без составляющей цивилизационного конфликта.
— Например? В каких европейских фильмах это выражается?
— Из наиболее нашумевших и известных у нас это немецкое кино «Наши матери, наши отцы», «Сталинград».
Но самое удивительное, что наиболее удачное европейское кино о войне наловчились делать… в России. Знают же, что им там надо, знают нежные струны европейской души. Вот, например, Андрей Сергеевич Кончаловский и везет туда на фестивали замечательный в своем роде фильм «Рай», ровно по европейским культурным шаблонам и сделанный. И попробуй не дать ему какой-нибудь приз. А у русского зрителя этот фильм, естественно, отклика не нашел. Не потому что плохой, а потому что не для русского зрителя, нечего удивляться.
— А из американского кино?
— Это не европейцы — и американцы, и британцы. Культурно близкие Европе, но исторически самостоятельные. По отношению ко Второй мировой наши англосаксонские союзники близки к нашему пониманию. Они тоже победители, как и мы. Хотя, конечно, в своей культурной традиции. Для них Вторая мировая тоже мощный элемент национальной мифологии и пропаганды.
В этой мифологии Вторая мировая война — заварушка в какой-то Европе, в которой Америка вроде как кого-то победила, доказала свое величие и торжество американской мечты. Исторически и эмоционально им важнее война на Тихоокеанском театре: «Пёрл-Харбор» (2001), «Крейсер» с Николасом Кейджем (2016).
У нас это смотрят как абстрактный увлекательный вестерн. По-голливудски образцово качественный, но мало связанный с реальными событиями и тем более с нашей историко-культурной традицией.
Помните в «Ярости» атаку пяти танков «Шерман» под командованием Брэда Питта на один подбитый немецкий «Тигр», у которого снаряды на исходе и башня еле крутится? В реальной жизни у пяти здоровых «Шерманов» против одного еле живого «Тигра» нет ни единого шанса. А там ничего — хэппи-энд, строго по инструкции. Отличное кино. И глупо обвинять его в искажении истории.
Да, сюжеты выдуманы и зарифмованы под американское представление о прекрасном, что совершенно не наказуемо и не криминально. Просто у американцев есть свое национальное кино и они выстраивают национальную мифологию. Это нормально. Для этого кино и существует. Не разоблачать надо, а учиться.
Тем более, повторяю, нам-то вообще ничего придумывать не нужно. Если не ставить себе задачу врать, ни один исторический факт не пострадает: у нас любая быль на зависть любой сказке.
— Но при этом зарубежное кино о Второй мировой получает одобрительные отзывы, тот же «Дюнкерк» (2017).
— А это просто фильм хороший. Отчего ж о нём одобрительно не отозваться? Для нашего зрителя он дополнительно познавателен тем, что очень точно подчеркивает культурную и цивилизационную разницу между нами и Западом. Для нас война — вопрос выживания и угроза уничтожения народа, а «Дюнкерк» — это фильм про другую войну и другую мотивацию. Не лучше и не хуже, а просто другую. И еще раз напомню: да, это другая война и другой менталитет, но это наши союзники в той войне.
— И всё-таки чего ожидает зритель, покупая билет в кинотеатр на фильм о той войне?
— Встречный вопрос. На какие российские фильмы о Великой Отечественной войне в последние годы ходил зритель?
— «Сталинград» (2013), «Битва за Севастополь» (2015), «28 панфиловцев» (2016), ремейк «А зори здесь тихие…» (2015)...
— Согласен. Можно к этому списку добавить «Единичку» (2015), «Дорогу на Берлин» (2015), «Матч» (2012), «Белого тигра» (2012), «Брестскую крепость» (2010), «Пять невест» (2011) и более ранние — ремейк «Звезды» и «Мы из будущего». За редким исключением эти фильмы имели успех в прокате. «Сталинград» одно время был рекордсменом по кассовым сборам. Меньше повезло «Зорям…», еще меньше — и, я считаю, несправедливо — «Невестам», «Единичке» и «Дороге на Берлин». В 2018 году уже вышло три фильма о Великой Отечественной войне: «Рубеж», «Танки» и «Собибор».
Зритель идет на кино, которое ему интересно. Идет по тем же причинам, по которым кинематографисты обречены его снимать, — мы с Вами в самом начале об этом говорили.
Для зрителя кино про Великую Отечественную — естественная культурная среда, естественный нравственный камертон. Ведь поколение Великой Отечественной — это непререкаемый образец помыслов и поступков.
Так сложилось, что военная составляющая в российской истории доминирует. Это нормально. Мы — страна, которая воевала слишком часто и слишком успешно, чтобы не иметь военной косточки в национальной культуре.
— Вы хотите сказать, что зритель ходит в кино, чтобы увидеть в нём что-то знакомое, что соответствует его системе ценностей?
— А зачем ему еще в кино ходить? Чтобы тупые хипстеры его жизни учили? Не дождетесь.
Даже больше скажу: военное кино — это своего рода система опознавания «свой — чужой». Потому что там всё просто: человек не «жертва истории», а ее творец и главный герой, вот эти — «наши», они правы по определению, а вот «не наши», они по другую сторону фронта. «Ведь у фронта два передних края», никакого «третьего края» у фронта нет. Очень полезное знание для морального здоровья общества.
— Три новых фильма, которые Вы назвали («Рубеж», «Танки», «Собибор»), вряд ли можно назвать успешными. Почему? Они не соответствуют требованиям или просто зрителя «перекормили» военным кино?
— Давайте три новых фильма не будем впопыхах рецензировать. Они действительно оказались менее успешными по сборам, чем рассчитывали. Обидно, но это бизнес, всякое бывает.
Однако соглашусь с вами: «перекормленность» военным кино действительно есть. Это объективно и… во многом было сделано сознательно Министерством культуры и лично Владимиром Мединским. Ну, может, немножко переборщили.
Мединский, заняв в 2012 году пост министра культуры, терпеливо решал задачу государственной политики: развернуть кино к зрителю. Ведь зрительские симпатии — единственный непобедимый наш аргумент в конкуренции с «глобальным голливудом». Самый очевидный рычаг такого разворота — это военно-историческое кино. К тому же лично министру это близко: дай ему волю — у нас вообще никакого другого кино не снимали бы, кроме как про войну.
В прошлом всё уже случилось: мы победили. Отношение народа, то есть кинозрителя, к Великой Отечественной не является секретом. Эта тема сама по себе задает кинематографу очевидные культурные, смысловые посылы и шкалу оценок. Их не нужно обсуждать, с ними не нужно творчески экспериментировать. Всё придумано, решено и сделано до нас. Надо выучить наизусть и исполнить.
И от обратного это тоже доказано. Масса нестандартных постсоветских «осмыслений» Великой Отечественной где начались, там и закончились. Они не нашли ни своего места в культуре, ни отклика у зрителей и закончились провалом. Например, «Сволочи» (2006) и сериал «Штрафбат» (2004). Напомню, что в 2012 году карьера министра Мединского тоже началась с конфликтов вокруг антиисторических фильмов «Четыре дня в мае» и «Служу Советскому Союзу». Это всего шесть лет назад было.
Нашему кино нужно было вернуться в нормальную систему ценностей. А в исторической тематике это система существует сама по себе, по определению. Как только стали выходить такие фильмы, зритель потянулся в кино.
Можно сказать, что педалирование героико-исторической тематики, в том числе военной, позволило российскому кинематографу вернуться в хорошую творческую, смысловую, ремесленную и кассовую форму. Именно с фильмами о войне к нашему кино вернулся массовый зритель, в том числе и рублем.
Фильмы о войне стали необходимым шагом — наведением смыслового, духовного контакта между зрителем и кинематографом. Я считаю, что у нашего кино это получилось. Прошлогодние рекордные кассовые сборы как раз об этом.
Мы с вами обсуждаем фильмы о войне, но на самом деле фильмы о советских победах в космосе или в спорте — это тоже военное кино. Стилистически и по смыслу мало чем отличается.
Сегодня, и это видно по кассе, верительные грамоты вручены, российский зритель признал российское кино годным.
— Но Вы сами признаёте тем не менее, что слишком много фильмов о войне выходит в прокат. Значит ли это, что «мавр сделал свое дело» и фильмы о войне станут реже снимать?
— Нет. В этом году уже вышло три фильма, и до конца года выйдет еще столько же как минимум.
Зритель, может быть, и «перекормлен», но тема никуда не делась. Теперь, после возвращения военного кино на экраны и возвращения к нашему кино зрителя, начинается самое интересное — соревнование в качестве, творческий поиск, новаторство. Плавать научились — теперь пора и воду наливать.
На самом деле во всём виноваты… создатели «28 панфиловцев», мои друзья Андрей Шальопа и Ким Дружинин. Пусть это субъективно, но я считаю, что любое военное кино сейчас обречено на сравнение с «28 панфиловцами». По многим параметрам фильм получился эталоном современного кино о войне — художественным, идейным, эмоциональным. И по большому счёту они же тему и закрыли — подытожили советское кино о войне и сделали шаг в современное кино о войне.
Именно с «Панфиловцами» в российский кинематограф вернулись советские идея и эстетика, они выведены на современный технический и, не будем стесняться, рыночный уровень. И при этом под давлением зрителей наше кино отказалось от неуместных творческих экспериментов вокруг этой темы.
Теперь нужно военную тему осмыслять на языке XXI века.
Что такое советское военное кино, которое мы любим? Поначалу это было фронтовое кино: «Два бойца» (1943), «В шесть часов вечера после войны» (1944) — в прямом смысле фронтовые агитки. Потом участники войны между собой вспоминали войну, это были первые эмоции: например, «Летят журавли» (1957). Тогдашние зритель и режиссер совсем недавно сидели в одних окопах и говорили о том, что происходило с ними лично.
Затем, начиная примерно с «Белорусского вокзала» (1971) и «В бой идут одни старики» (1974), отцы и деды рассказывают детям и внукам про войну. Причем для детей и внуков это не чужая история — разговор в семье, между собой о понятном всем событии. Во времена выхода этих фильмов участников войны было еще много. И слово «ветеран» ассоциировалось не с глубоким стариком, а с находящимся в расцвете сил и мудрости человеком старшего поколения.
А потом у нас случился провал 1990‑х. В это время о войне должны были начать говорить между собой люди, войны не видевшие, но только слышавшие о ней от старших. И этот момент мы упустили — слили его на «Штрафбат», «Сволочей» и прочий «треш», дешевые подделки и попытки стать европейцами.
Для начала нам нужно было вернуться на твердую поверхность, то есть к нормальной системе ценностей в осмыслении темы Великой Отечественной войны. Мы это сделали.
Теперь перед российским кино стоит интересная творческая задача — создать современное востребованное кино о войне для людей, не видевших Великой Отечественной войны, знающих о ней только из книжек и фильмов.
Это кино, которое будет размышлять о войне своим умом на существующей исторической культурной базе. Это должно быть свое высказывание, взгляд нового поколения, его понимание и преломление набора ценностей, которые несет Великая Отечественная война.
Такой социальный заказ есть. Историю со сбором народных денег на «28 панфиловцев» даже напоминать неловко, настолько она хрестоматийная. Но в еще большем, общенациональном масштабе и ровно об этом же — «Бессмертный полк». Так случайно совпало, что он стал всенародным явлением одновременно с «Панфиловцами». Или не случайно?
Это вот о чём: День Победы перестал быть «праздником с сединою на висках», он стал праздником национальной идентичности — единственным очевидным общенациональным праздником России. Потому что именно победа в Великой Отечественной войне делает нас теми, кто мы есть.
Теперь зритель будет требовать от российской культуры осмысления войны именно в этом ключе. Да, это другие жанры, эксперименты, но они должны появиться. Чисто творчески это очень интересная задача. Сейчас интерес к военной теме несколько поутих — это явление естественное, но временное. Зритель ждет, когда ему предложат не пересказ советского кино, которое и так есть, и так классика, а что-то свое, новое.
Первой попыткой сделать подобное кино я считаю фильм «Мы из будущего». Это был поворот в правильную сторону: смычка современности с историей, когда наши современники в самом прямолинейном сюжете рихтуют себя под образцы абсолютно эталонного поколения победителей. Там же заложен важнейший культурный посыл: прошлое — это константа, менять мы можем только самих себя.
— Почему примерно половина российских фильмов о войне получают негативные отзывы кинокритиков?
— На то они и кинокритики. Лично мне интереснее мнение зрителей.
Читайте также: Спецпроект RuBaltic.Ru «Прибалтика в огне», повествующий об истории стран Балтии в годы Великой Отечественной войны
