Молочное животноводство играло особую политическую и даже идеологическую роль в жизни межвоенной Латвии. Основатель Латвийского государства, президент-диктатор Карлис Улманис был выпускником курсов молочного хозяйства и первую половину жизни провел на молочных фермах. Придя к власти, Улманис поставил задачу превратить новую страну в молочную ферму Европы, наладил экспорт творога и сметаны в геополитически близкие Латвии Великобританию и Финляндию и провозгласил лозунг «Наше будущее — в телятах!»
Долгие годы крестьяне Лифляндии и Курляндии производили зерно, но в середине XIX столетия на передний план в Прибалтийских губерниях Российской империи вышло молочное животноводство. В 1860-е годы на сто гектаров земли приходилось 13 коров. В это же время на 100 тысяч жителей Лифляндской губернии насчитывалось 45 голов крупного рогатого скота. В Курляндии пропорция была даже выше — 54 коровы на 100 тысяч человек.
Выращивать коров и телят в Остезейском крае было плодотворным делом. Весной в Прибалтике идут частые дожди, что положительно влияет на рост кормовых трав. Богатые микроэлементами плодородные почвы Курляндии и отдельных областей Лифляндии тоже способствовали развитию животноводства.
Как следствие, в 1870-е годы в некоторых помещичьих хозяйствах были построены небольшие масломануфактуры, которые к началу XX века превратились во вполне крупные маслозаводы. Таких центров производства масла к Первой мировой войне по всей будущей Латвии насчитывалось примерно 120.
Большую часть молочной продукции в довоенное время перерабатывали в домашних условиях. Основными производителями были крупноземельные немецкие помещики и зажиточные латышские крестьяне.
Чаще всего молочные продукты попадали в руки скупщиков, которые затем сбывали их на рынках крупных городов, в первую очередь в Риге, где существовал оживленный рынок на набережной.
В 1907 году цены на молоко и молочные продукты начали расти, и состоятельные сельские производители стали объединяться в корпорации для строительства новых маслозаводов.
Первым таким кооперативным комплексом стало Спарское общество молочных хозяев (в окрестностях Вендена, ныне Цесиса).
Рост маслопроизводительной отрасли был интенсивным: к 1915 году таких кооперативных хозяйств в Прибалтийских губерниях было уже 88. Производительность организованных корпораций была на порядок выше, чем усадебных масломануфактур.
В 1911 году масло из Лифляндии и Курляндии стало предметом экспорта. Но грянули суровые перемены — началась Первая мировая война.
В начале 1920-х годов после оформления независимой Латвийской Республики политические круги Латвии взяли на вооружение датский опыт развития сельскохозяйственного комплекса. Одним из ключевых учебных заведений страны стал факультет сельского хозяйства Рижского политехникума, который заканчивало большинство латышских правящих политиков 1930-х годов.
Министры сельского хозяйства были важными фигурами в административной структуре Латвии.
Карлис Улманис, первый премьер-министр, а с 1934 года — диктатор страны, взял курс на «данизацию» латвийского агропрома, поставив задачу превратить Латвию в «молочную ферму» Великобритании и Германии.
Возникновению широкой сети латвийских молокозаводов способствовало снижение пошлины на животное масло. С 1921 года его экспорт возобновился. Наивысшего уровня он достиг к 1929 году, когда общее количество вывозимого за границу масла составило 14 717 тонн.
Правда, в 1931 году в связи с общемировым капиталистическим кризисом цены на масло животного происхождения вдвое снизились, и это сказалось на благополучии латвийской молочной отрасли.
Чтобы помочь производителям масла и других молочных продуктов справиться с последствиями экономического упадка, правительство Латвии в 1932 году ввело особую государственную дотацию для корпораций, занятых в масловырабатывающей промышленности. Эти субсидии давали фермерам возможность закупать современную технику и повышать производительность труда.
Так или иначе, латвийские молочники в первой половине 1930-х годов в условиях квотирования поставляли на рынки Великобритании и Германии дешевый и вкусный продукт.
Ко второй половине 1930-х годов экспорт масла был монополизирован сельхозконцернами, аффилированными с авторитарным правительством Улманиса. Общие поставки масла в этот период, составлявшие в общем экспорте Латвии 20–34%, фактически контролировались госструктурами.
На экспорт к 1938 году шло 23,5 тысячи тонн масла в год, то есть четыре пятых от общего числа продукции.
Масленая подушка безопасности Латвии выручала ее в годину жестоких экономических испытаний.
Помимо Великобритании и Третьего рейха, государствами — импортерами молочных продуктов с берегов Балтии были не только Франция и Чехословакия, но и традиционно молокодобывающие Дания и Швейцария. Видимо, здесь вопрос себестоимости оказывался решающим.
С начала 1930-х годов в Латвии началось промышленное производство сыров, которые с 1936 года стали значимой статьей сельхозэкспорта. В этот период сыры охотно производили 53 молочно-хозяйственных общества, а также 50 ферм, которые принадлежали частным владельцам.
В 1938 году, например, в Великобританию экспортировалось 139 тонн сыра (в основном эмментальского) из 1 290 тонн валовой продукции сыроделия, что было приличным показателем.
Отметим, что латвийские молокозаводы в годы правления Улманиса активно производили сливки, творог и сметану, которые отправлялись в основном на столы английских джентльменов.
Большая часть творога также вывозилась в нацистскую Германию; частично молочные продукты из Латвии перерабатывались в казеин.
С 1940 года наступил период, который советские историки называли «социалистическим преобразованием сельского хозяйства». За время пребывания Латвии в составе СССР объем производства молока и молочных продуктах во всех категориях увеличился практически в два раза.
О достижениях латвийских молочников читайте в следующей статье…
