Рижский свободный порт переживает тяжелейший кризис от ухода российского грузопотока. Этот кризис закономерен: крупнейший порт Латвии возник и развивался ради экспорта продукции из русских земель, и курс руководства Латвии на разрыв связей с Россией вошел в коренное противоречие с многовековыми традициями местной транзитной отрасли.
Площадь территории Рижского порта сегодня составляет 1962 гектара, однако восемь столетий назад он был гораздо меньше, впрочем, функционировал бесперебойно. Старая рижская торговая гавань располагалась у озера Рига (lacus Rigae), куда впадала река с одноименным названием. Собственно, эти водоемы и дали название городу. Рядом с гаванью (сейчас там площадь Альберта напротив Рижского автовокзала) располагалось древнее торговое поселение финно-угорских язычников — ливов.
Другая гавань относилась к Даугаве (Западной Двине) — по ней купцы из Полоцка и Витебска привозили ценные товары на стругах (русское плоскодонное гребное судно). По сухопутной дороге (Большому песчаному пути) из Пскова и Великого Новгорода в Ригу шли древнерусские караваны, нагруженные дорогими мехами. Именно пушнина считалась основным «энергоносителем» Древней Руси, и за нее западные державы (в том числе города ганзейского сообщества) вели ожесточенную борьбу.
Сам Старый город был основан захватчиками-крестоносцами в междуречье Риги и Даугавы (Западной Двины). Уже в первой четверти XIII века немецкие феодалы получили контроль над всеми торговыми путями — как водными, так и сухопутными.
Основные дивиденды городам Прибалтики тогда, как и сегодня, приносила русская торговля.
Русские купцы привозили в Ригу воск, который продавали в берковцах (примерно 10 пудов или 164 килограмма), а также кожи и целебный напиток — мед. Однако русских путешественников на Двине часто грабили, избивали и чинили им всевозможные притеснения.
Прибывавшие в Ригу купцы фактически находились вне закона. Да и первые десятилетия XIII века крестоносцы-католики, захватившие территорию Латвии и Эстонии, постоянно воевали с древнерусскими князьями, пытавшимися сохранить свою «исконную отчину», то есть балтийские земли.
В 1229 году основатель и правитель Риги епископ Альберт фон Буксгевден заключил с Псковом, Полоцком, Смоленском и Витебском торгово-экономическое соглашение. Его назвали «Мстиславовой правдой», по имени смоленского князя Мстислава-Федора Давыдовича. Составили этот важнейший документ «умный муж Пантелей» (он был сотским старостой, то есть крупным княжеским чиновником) и «лучший поп Еремей».
В «пакте Альберта — Мстислава» были оговорены основные принципы юридической ответственности русских и немцев в случае взаимных обид; также стороны получили право на гостевую торговлю и основание торговых факторий (русские — в немецких городах, а немцы — в русских).
Так впервые Русское подворье в Риге (Dat Russche dorp) получило официальный статус.
Помимо Рижского порта, немецкие крестоносцы в 1205 году основали крепость Дюнамюнде (Усть-Двинск) в месте впадения Западной Двины в Рижский залив.
Контроль над этим участком Двинского торгового пути играл первостепенную роль в стратегии крестоносной экспансии в Восточной Прибалтике.
Все правители Ливонии — наместники и посланники Папы Римского, немецкие архиепископы, магистры Ливонского ордена — понимали: кто контролирует Ригу и Усть-Двинск, тот обладает золотым ключиком от русской торговли на Балтийском море.
На несколько столетий вперед немецкие торговцы и феодалы монополизировали через Прибалтику доступ к землям Северо-Западной Руси. Это позволило им диктовать свои условия сначала Псковской и Новгородской республикам, а затем и Москве.
Немцы постоянно вводили дискриминационные нормы, например, присвоили себе право изучать и использовать живую разговорную речь в общении с торговцами из Руси. Рижский порт в эти годы был одним из основополагающих факторов напряженной геополитической борьбы как между Русью и правителями pax germanica, так и между самими немецкими феодалами Ливонии.
Точку в масштабной торговой гегемонии немцев в Прибалтике решил поставить Иван Грозный, начавший Ливонскую войну, однако в результате против Москвы за Ригу, Ревель и другие города Ливонии начала воевать общеевропейская коалиция. Земли Прибалтики через четверть века были поделены между Швецией, Польшей и Данией.
В XVII столетии Рига, столица Шведской Ливонии, богатела и процветала за счет портового комплекса, обустроенного и развитого по последнему слову техники. Шведский король-завоеватель Густав II Адольф подписал для Риги «привилегию», по которой местные торговцы могли беспрепятственно подерживать отношения с Русским царством и городами с восточнославянским населением, входившими в состав Речи Посполитой. Однако он же поддержал введение торгового налога (лиценты) на все товары рижского экспорта и импорта. Поборы легли тяжелым бременем на всех, кто хотел торговать со шведской Ригой, и на сами рижские власти. К тому же по закону лиценту нужно было уплачивать «самой полновесной монетой».
Лицента была главным источником доходов шведской казны, извлекаемых из рижской торговли. Для шведских королей и чиновников наступили поистине золотые времена.
Чуть позже шведский регент-наместник Магнус Габриэль Делагарди ввел и «королевскую надбавку», то есть торговую пошлину на все товары, прибывавшие «с верховьев Западной Двины» и разгружаемые в Рижском порту, а также на все товары, которые увозились «наверх», то есть на Русь. Эту надбавку шведские губернские чиновники взимали в пользу королевской казны до 1668 года.
После вхождения Риги и Лифляндии в состав Российской империи начались широкомасштабные строительные работы по реконструкции портовой инфраструктуры.
За полвека правления рижских генерал-губернаторов существенно увеличился грузооборот Рижского порта, в результате чего выросло значение самой Риги.
Если в годы шведского правления в Рижский порт прибывало 300–400 торговых судов, то во второй половине XVIII века их число возросло до 700–1000. Город богател, застраивался, и в это время на историческую авансцену вышли первые латышские профессиональные ремесленники — преимущественно работники портового комплекса, которым российские власти, несмотря на яростное противодействие немецкой политической элиты, даровали ряд гражданских и экономических привилегий.
К середине XVIII века благодаря личной воле российских чиновников оформилась первая рижская латышская буржуазия, имевшая прямое отношение к Рижскому порту.
Это была семья латышских лоцманов и извозчиков Крузе, глава которой, Симон (Симанис) Крузе, ожесточенно боролся за влияние с немецкими мануфактурщиками. В итоге Крузе, заручившись поддержкой русских губернских властей, победил в этой борьбе. В 1788 году Симанис Крузе заказал себе роскошный дом, один из богатейших в Риге, который по сей день украшает улицу Вецпилсетас.
Похожий путь наверх прошла семья браковщиков мачт Штейнгауэров. Латыш Иоганн Штейнгауэр лично дружил с Петром Первым, а его сыновья и внуки стали крупными владельцами поместий, лесопилен, мануфактур, мельниц, пойменных лугов в Риге и ее округе.
Лесопильня Штейнгауэров при усадьбе Хермелини работала для нужд Рижского порта, внося существенный вклад в кораблестроительную отрасль города.
В Бергсхофе (у Больдер-Аа) Штейнгауэры при поддержке российских чиновников построили собственный порт для выгрузки и погрузки древесных материалов, фактически основав рижский промышленный район Болдерая.
Во времена Екатерины II возводятся новые инженерно-технические сооружения для корректировки устья Даугавы с целью облегчения прохождения кораблей. Этот план регулирования русла реки был составлен капитаном артиллерии Иоганном фон Вейсманом.
В результате вокруг порта сформировалась городская застройка: возведены новые кварталы со складами и зернохранилищами, сооружены дамбы, из которых впоследствии возникли новые рижские улицы.
У дамб «на нейтральной полосе», начиная с 1780-х годов, начали селиться русские огородники и ремесленники, развернувшие активную сельхоздеятельность в припортовой зоне.
Семья Смирновых жила у Екатерининской дамбы; Павловы осваивали землю у Выгонной дамбы (Ганибу дамбис); Романовы поселились у Московской дамбы, а затем получили в свое распоряжение большой участок рижского центра (вдоль улиц Лачплеша и Дзирнаву — Мельничной). Их агробизнес во многом был ориентирован на Рижский порт. Их потомки уже к концу XIX века стали богатыми рижскими предпринимателями, владельцами торговых заведений, кредитных учреждений, меняльных контор и гостиниц.
Впрочем, проект Вейсмана оказался не слишком удачным, и в дальнейшем Рига продолжила страдать от паводков. Так или иначе, екатерининские времена были для Рижского порта благословенными. В 1788 году была обустроена Мангальсала, где воздвигли первый в истории Риги и Усть-Двинска маяк (вместо разжигаемого долгие годы костра на высоком бревенчатом срубе). Тогда же было построена первая навигационная школа.
Новая реконструкция порта и окрестностей началась в середине XIX столетия. При активной финансовой поддержке Рижского биржевого комитета в 1850-е годы начали сооружение Восточного мола. В 1861 году на нем открылся действовавший на газе маяк.
В 1880-е годы был построен Западный мол; таким образом, рижские морские ворота фактически приобрели современный облик.
Однако наиболее мощный импульс к развитию морского транзита Прибалтийские губернии получили к середине 1860-х годов, когда началось строительство железнодорожных линий к портам Риги, Либавы и Виндавы.
В начале XX столетия в Рижском порту были сооружены первые холодильные установки. В 1903 году была запущена первая рижская товарная станция. Фактически с нуля был построен сверхсовременный экспортный терминал со складским комплексом.
Рижский порт в первое десятилетие XX века стал крупнейшей морской гаванью России по транспортировке древесины, а по объему внешней торговли он занимал третье место после Санкт-Петербурга и Одессы.
Без преувеличения, Рижский порт до Первой мировой войны и последовавших за ней политических событий являлся западными воротами России. Статистика говорит сама за себя: в 1913 году (последний мирный год) все порты Лифляндии и Курляндии обслуживали более 40% грузооборота всех морских портов Российской империи на Балтийском море.
