18 ноября исполняется 99 лет со дня провозглашения Латвийской Республики. Каково значение этой даты и уместно ли сравнивать сегодняшнее прибалтийское государство с межвоенной Латвией, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал рижский писатель, лауреат премии «Национальный бестселлер» 2003 года Алексей ЕВДОКИМОВ:
— Г‑н Евдокимов, Латвия отмечает 99 лет со дня провозглашения независимости. Уже долгое время 18 ноября латышские националисты проводят факельное шествие в центре Риги. Эстетика и история таких шествий весьма неоднозначны. Как это характеризует участников мероприятия и латвийское общество в целом?
— Я считаю, что это крайне негативным образом характеризует и состояние дел в латвийском обществе, и моду среди националистов. Вообще такая форма, как факельное шествие, кажется мне чрезвычайно неприглядной и скомпрометировавшей себя еще во времена нацистской Германии.
Тем не менее я думаю, что эти аллюзии целенаправленно и даже сознательно поддерживаются местными националистами и коллаборационистами, сотрудничавшими в свое время с немецкими нацистами. Достаточно известно, что здесь происходит в марте в День нацистского легионера СС.
Мне кажется, что в приличном обществе, которое заботится о своей репутации, факельные шествия не имеют права на существование.
Но в Латвии, к моему сожалению, всё, связанное с немецким фашизмом, довольно специфическое и мне это совсем не нравится.
— В следующем году Латвия отметит столетний юбилей со дня провозглашения независимости. Насколько это важная для страны дата?
— С этим юбилеем получается странная история.
С восстановлением независимости в начале 1990‑х годов правящие начали такую игру: мол, нынешняя Латвия — это не наследница той, первой республики, которая была провозглашена в 1918 году, а это она сама и есть. В 1940 году первую республику, как телевизор, выключили, а потом включили обратно. Как будто 50 лет в Советском Союзе и не существовало.
Всё бы ничего, пожалуйста, ищите в прошлом любые ориентиры, какие симпатичны. Франция вообще празднует День взятия Бастилии, хотя Бастилию взяли еще в XVIII веке. Однако историко-идеологическая легенда о том, что нынешняя Латвия — та самая Латвия, к сожалению, обернулась тем, что в начале 90‑х треть населения страны была лишена гражданства. Действительно, если мы считаем, что нынешняя Латвия — та Латвия, то откуда здесь взялись русские?
Тогда идеологическая связь с тем, что русские здесь находятся незаконно, очевидна.
Я как раз был среди тех людей, которых лишили гражданства в начале 1990‑х годов. У меня к этой исторической ролевой игре отношение тоже довольно специфическое. Я бы не имел ничего против, если бы современная Латвия считала себя наследницей этой первой республики. Но, к сожалению, эта игра обернулась неприятными вещами, в том числе для меня. В конечном итоге неприятными для всего общества.
Именно из-за того, что треть населения была выключена из политики, здесь был сформирован этнократический режим. Политика была монополизирована представителями одной национальности. Всё это вылилось в то, что сам национальный вопрос стал краеугольным в местной политике.
«Национальный вопрос стал краеугольным в местной политике»
Вся местная политика сводится к национальному вопросу, и это негативно сказывается на всём: на экономике, на социальной сфере и т. д.
— Прибалтийские страны, в том числе и Латвия, просят не называть их постсоветскими, всячески демонизируют СССР, словом, пытаются забыть свое советское прошлое. Для чего?
— Да, это делается сознательно и наши дипломаты на Западе просят не называть нашу страну постсоветской. Это всё идеологическое действие, направленное на отрицание всего, что происходило здесь в течение советских лет, для того, чтобы вымазать это всё черной краской.
У меня нет абсолютно никакого желания идеализировать советский период. Я в принципе считаю, что советский режим ничего хорошего не принес ни России, ни тем более Латвии. Я совершенно не оправдываю аннексию Латвии в 1940 году. Но, по-моему, делать вид, что этих пятидесяти лет в нашей истории не было, неправильно и нечестно.
В конце концов, давайте не будем забывать, что мы, включая местных националистов, включая тех, кто не может говорить о Советском Союзе без зубного скрежета и плевания желчью, родились, получили образование, сформировались и сделали карьеру в те времена. Самое главное, что картина мира, «устройство мозгов» местных политиков, в том числе и политиков-националистов, были сформированы именно в советский период.
Они же к нам не на машине времени из 1918 года приехали.
Они все люди советской закваски, советского воспитания. Специфика нашей страны, нашей идеологии, нашей экономики и местного национализма — это всё совершенно типично для постсоветского пространства. Поэтому, сколько ни проси не называть нас бывшим Советским Союзом, на самом деле Латвия — типичное, хрестоматийное постсоветское пространство.
Если посмотреть, с каким проблемами сталкиваются бывшие республики Советского Союза и его сателлиты — Организация Варшавского договора, то обнаружится очень много общих проблем и особенностей. Это объясняется наличием общей истории у наших государств. Оценивать ее можно по-разному. Я вижу, что было много негативного. Но делать вид, что этого не было, глупо.
Для чего всё это делается?
В том числе для того, чтобы смотреть на людей, чьи предки оказались здесь в советские годы, как на незаконно и нелегитимно находящихся в Латвии. Хотя эти люди живут уже в третьем-четвертом поколении. Это просто повод сказать нам: «А ты кто такой? Каких прав ты еще для себя требуешь? Ты здесь незаконно живешь!» Вот именно для того, чтобы была возможность так относиться к местным русским, и происходит эта идеологическая накачка.
— В одной из своих статей Вы пишете: «Столетний юбилей стократно проклятого СССР — несравнимо более важная дата, чем столетие первой Латвийской Республики». Что Вы имеете в виду?
— Именно потому, что сегодняшняя Латвия — продолжение советской Латвии. Она фактически никак не связана с той республикой, которая была уже очень давно, которая существовала очень недолго и от которой ничего не осталось: ни политических традиций, ни людей, которые что-то помнят. Это прошлое, пусть даже это хорошее прошлое, но это давнее прошлое, которое закончилось и с настоящим никак не связано.
А настоящее наше напрямую связано именно с советским периодом, и проблема наша — это типичная проблема всех постсоветских стран. Советское наследие, наследие постсоветских 90‑х — это следствие того, что Советский Союз разваливался. Это всё очень похоже и у нас, и в России, и где-нибудь в Польше.
Появилось огромное количество проблем, а мы до сих пор не научились их решать. Проблемы экономические, социальные, политические. Например, до сих пор существует огромная разница между Восточной Европой и Западной Европой. Причем разница не только в экономике, но и в политике, в проблемах с демократией и в идеологии.
И Восточная, и Западная Европа входят в ЕС — ситуация должна была выровняться.
Например, мы говорили о факельных шествиях… Вот на днях в Варшаве прошло огромное шествие местных польских националистов. Тоже с факелами, с абсолютно неонацистскими лозунгами. Хотя, казалось бы, в Польше другая ситуация и русских столько нет, а тем не менее процессы очень похожи с латвийскими.
А всё потому, что все проблемы коренятся в процессе развала СССР. У нас общее прошлое, и последствия этого прошлого мы вместе сейчас расхлебываем на пространстве от Будапешта и Варшавы до Владивостока и Камчатки.
Когда я пишу о том, что столетие Октябрьской революции для нас важнее, я не говорю, что это торжественная дата и нам надо как-то ее праздновать. Важные наши проблемы коренятся в советском и постсоветском периоде.
Поэтому праздновать не надо, но осмыслять это и справляться с существующими проблемами надо. Хотя пока я не наблюдаю желания как-то разумно подходить к этому вопросу. Я вижу, наоборот, какую-то идеологическую истерику, расковыривание старых болячек и попытку идеологически и политически паразитировать на этих проблемах, а не решать их.
— Что бы Вы пожелали Латвии в ее «день рождения»?
— Я бы пожелал рационально подходить к своим проблемам и не пытаться перевести их в повод для вражды, тем более для вражды межэтнической. Я пожелал бы Латвии осознать, что главная наша проблема лежит в области экономики и социальной политики, в области крайней неэффективности правящей элиты.
Я бы пожелал стране осознать, что проблемы эти общие и для русских, и для латышей, то есть для всех национальностей, здесь проживающих. Я бы пожелал понять, что если мы и сможем преодолеть эти проблемы, то только вместе.
Важно понимать, что усугубление межэтнического вопроса ведет к тому, что эти проблемы станут неразрешимы. Если они когда-то и будут решены, то только сообща. Собственно, я и желаю Латвии решать накопившиеся проблемы сообща — всеми жителями.
