Страны Балтии в последние месяцы прилагают максимум усилий к тому, чтобы ослабить академическое сотрудничество с российскими коллегами в области гуманитарных наук. Причины такой политики становятся ясны, если учитывать, что исторические исследования в Прибалтике - не столько наука, сколько инструмент идеологического воспитания, а потому любая альтернативная точка зрения в данном случае воспринимается как реальная угроза государственности. О том, как в Латвии используется историческая наука в политических целях, в рамках международной научной конференции «Прибалтийские исследования в России» рассказал историк, руководитель исследовательских программ Фонда «Историческая память» Владимир СИМИНДЕЙ:
- Начиная с 1990-1991 гг. полный пересмотр исторических событий, в частности исторических страниц XX века, стал использоваться в Латвии на государственном уровне в качестве инструмента для переформатирования общественного сознания и закрепления новой власти. В основу национальной идеологической конструкции был положен тезис латышских эмигрантских кругов о прибалтийских странах как жертвах двух тоталитарных режимов, согласно которому советский режим подавался как «более опасный и худший» для титульных балтийских народов, чем нацистский.
Следует отметить, что концепция советской оккупации в Латвии послужила оправданием для лишения значительной части населения латвийской республики ряда политических и экономических прав. Так возникли разного рода ограничения, которые, к примеру, несёт в себе статус неграждан, поскольку тот напрямую увязывается с этой доктриной, о чём в 2005 году без обиняков заявила председатель Комиссии по иностранным делам латвийского парламента Вайра Паэгле: «Если мы отказываемся от концепции оккупации, то ставим под угрозу нашу политику в отношении гражданства, в отношении неграждан и их прав и других ключевых вопросов. Понятно, что на такой шаг мы пойти не можем».
Идеологические основы, которыми руководствуется официальная латвийская историческая наука, документально закреплены в целом ряде политико-декларативных актов органов власти, к которым следует отнести декларации Сейма ЛР «Об оккупации Латвии» от 22 августа 1996 года, «О латышских легионерах во Второй мировой войне» от 29 октября 1998 года и «Об осуждении осуществлявшегося в Латвии тоталитарного коммунистического оккупационного режима СССР» от 12 мая 2005 года. Необходимо отметить, что эти документы формально сохраняют свое действие до сих пор, хотя, конечно, некоторые формулировки даже многим латвийским коллегам сегодня кажутся «жуткими архаизмами», но, тем не менее, их никто не собирается отменять.
В частности, в декларации «Об оккупации Латвии» заявлено следующее: «Некоторая часть граждан Латвии действительно вступила в латышский легион добровольно, но это произошло потому, что СССР в 1940–1941 году осуществлял в Латвии геноцид. Поэтому некоторые граждане Латвии считали, что, вступая в легион, они защищают себя и свои семьи от новых массовых репрессий со стороны СССР, которые позднее действительно последовали». Далее в этом документе утверждается: «Целью призванных и добровольно вступивших в легион солдат было защитить Латвию от восстановления в ней сталинского режима. Они никогда не участвовали в гитлеровских карательных акциях против мирного населения».
Коллеги знают, что на сегодняшний день существует немало исследований, которые никоим образом не согласуются с этим утверждением, зафиксированным в латвийском парламенте.
Концепции «советской оккупации» и «советского геноцида» являются как минимум спорными, что неоднократно отмечалось российскими и некоторыми зарубежными историками. Однако в Латвии эти историко-идеологические концепции утверждены на государственном уровне, что не могло не оказать вненаучного, экспериментального воздействия на деятельность латвийских историков. Сама инфраструктура государственной исторической политики в Латвии включает в себя множество взаимодополняющих элементов с государственным и неправительственным статусом, поддерживаемых титульными СМИ и подпитываемых из латышских эмигрантских кругов. Но, правда, с учётом смены поколений эмиграции последний фактор действует всё меньше, однако в 1990-е годы он имел весьма значительное влияние.
Механизм перелицовки исторического знания по лекалам официальной идеологии в Латвии обеспечивается следующими составными частями. На мой взгляд, главным «приводным ремнем» официальной Риги, призванным идеологически оформить и фактологически наполнить «оккупационную» риторику, является Комиссия историков при президенте Латвии, созданная 13 ноября 1998 года. Изначально комиссия состояла из 11 членов, затем была расширена до 14 человек. Ныне её возглавляет академик Латвийской Академии Наук, профессор И.Фелдманис. В состав комиссии также вошел советник президента Латвии по вопросам истории А.Зунда.
«Президентские историки» активно сотрудничают с МИД Латвии, а также с Министерством образования и науки, готовя базу для составления новых учебных пособий по истории. Также в состав Комиссии на правах иностранных членов входят историки из ряда зарубежных стран.
Из других институтов, которые задействованы в этом вопросе, можно отметить военный музей и музей оккупации Латвии, выступающий в качестве выставочного исследовательского центра, внесённого МИД Латвии в протокол для обязательного посещения зарубежными официальными делегациями.
Там организуются различные мероприятия - от методических семинаров для подготовки школьных учителей до «вечеров антисоветских анекдотов». Военный же музей занимается организациями выставок, призванными под своеобразным углом развивать латвийский патриотизм. Можно привести в пример выставку, посвященную кавалерам железных крестов, награждённых в ходе Второй мировой войны.
Среди других организаций, задействованных в этом процессе, можно выделить «Общество по изучению оккупации Латвии», которое было создано на базе ликвидированной из-за финансового кризиса Комиссии по подсчету ущерба от «советской оккупации», появившейся в 2009 году. По окончании кризиса эта Комиссия вновь начала свою деятельность, которая носит крайне политизированный характер.
В 2010 году в Риге состоялась презентация работы нового фонда «Малая библиотека истории Латвии». Председателем правления фонда стал по совместительству председатель Комиссии историков при президенте Латвии И. Фелдманис. С помощью этого нового формата, как он сам выражался, он должен вернуть «гандикап», который был утрачен за последние годы и снова (в более агрессивном ключе) заниматься продвижением латышских представлений об истории.
Ещё достаточно тезисно хотел бы обратить Ваше внимание на манёвры, которые используются в официальной латвийской исторической науке, одним из которых является смена «старых академиков» на новых. Так, появился Центр исследования социальной памяти во главе с Витой Зелче и Мартиньшем Капрансом, которые предложили нынешнему президенту Латвии господину Берзиньшу определённый пакет мер, показавшиеся ему интересными.
Например, повысить статус бывших легионеров Латышского легиона Ваффен СС до уровня ветеранов Второй мировой войны.
В феврале 2013 года в Латвии разразился скандал вокруг поправок к закону о научной деятельности, которые возлагали бы на учёных обязанность прекращать свои исследования, если те по заключению органов безопасности могут создать угрозу для национальной безопасности. Эти поправки вызвали широкое возмущение в академических кругах, в частности за рубежом Латвии. В результате президент А.Берзиньш был вынужден отправить этот закон в Сейм на повторное рассмотрение, но с формулировкой в письме, включающей в себя весьма иронический пассаж: «Хотя интересы научной деятельности и национальной безопасности действительно нередко соприкасаются, однако национальная безопасность не является и не может быть в законе определена в качестве цели всей научной деятельности». Другим полем проявления активности спецслужб стало преследование отдельных учёных и публицистов, чьи взгляды вызвали острое неприятие во влиятельных националистических кругах, например, Алексея Мельникова и Александра Гельмана.
12 сентября 2014 года участники латвийско-российской комиссии историков со стороны Латвии единогласно решили приостановить работу в ней. Такой шаг был сделан как ответ на события в Украине и мотивирован некими моральными соображениями без расшифровки таковых.
Тут уместно задать риторический вопрос: «А разве кто-то из российских членов комиссии поехал на Украину воевать?».
Однако есть и другая трактовка данного демарша. Задействованные в комиссии латвийские историки не смогли добиться от своего правительства сколь-нибудь существенного финансирования этой затеи. Оказались также завышенными и ожидания от архивных находок в Москве, и желаемый пропагандистский эффект. Поэтому не исключено, что правительственный вопрос стал просто поводом для «сворачивания».
В заключении нужно сказать, что сохранение рабочих связей историков является важным достоянием и хотелось бы, чтобы наша дальнейшая работа продолжалась, несмотря на политические препятствия, которые ещё будут нарастать. Но мы должны их преодолевать и продолжать исследования в соответствии с нашими научными представлениями и планами.
