С осени 1939 по лето 1940 года между резидентами СССР и правительством Латвии было налажено тесное секретное сотрудничество, которое существенно облегчило процесс установления советской власти в этих республиках. По сведениям разведчика Павла Судоплатова, наиболее охотно шли на контакт с НКВД военный министр Латвии Янис Балодис (правая рука Карлиса Ульманиса) и глава латвийского МИД Вильгельм Мунтерс. Аналитический портал RuBaltic.Ru продолжает публиковать воспоминания Судоплатова о том, как происходило вхождение стран Прибалтики в СССР.
Некоторые советские источники, в том числе и Судоплатов, утверждают, что советские резиденты поддерживали тесные отношения с самим Карлисом Ульманисом. По всей видимости, связи с главой латышского правительства не были лишены материальной основы, так как резидент СССР Иван Андреевич Чичаев имел особую финансовую контору в Риге при полном попустительстве многочисленных антисоветских проправительственных организаций Латвии.
В налаживании тайных советско-балтийских контактов довоенного периода Судоплатов подчеркивает и другой важный момент.
Это ослабление позиций английских спецслужб в Прибалтике, которое привело к тому, что британцы так и не сумели создать более или менее авторитетные правительства Латвии, Литвы и Эстонии в изгнании (в отличие от опыта с Польшей).
Во-первых, эмигрантские национальные сообщества, получившие приют в Туманном Альбионе еще в конце 1930-х годов, не пользовались должным влиянием среди балтийской элиты. А во-вторых, в самой Прибалтике имел место раскол в националистическом движении, одна часть которого поддерживала Гитлера, а другая опиралась на английские политические круги.
Правда, после разгрома нацистов под Москвой англичане попытались перехватить инициативу в прибалтийской игре. Глава британского МИД Энтони Иден в личной беседе со Сталиным открыто заявил, что не признает присоединения Прибалтики к СССР.
Однако после достижения Советским Союзом существенного военного преимущества в борьбе с германскими оккупантами Британия смягчила риторику и признала Прибалтику частью СССР.
В дальнейшем же англичане не смирились с потерей политического влияния в Литве, Латвии и Эстонии и, не сумев создать альтернативные правительственные структуры, сформировали национальные диаспоры, укомплектованные в основном из беглых пронацистских активистов и членов их семей, которые использовались для дестабилизации обстановки в СССР уже позже — в эпоху Горбачева.
Летом 1940 года в Латвию прибыл руководитель Главного управления госбезопасности НКВД СССР Всеволод Николаевич Меркулов, который остановился на даче в Майори. Он принимал у себя Мунтерса и Балодиса и имел с ними доверительный разговор. Это подтверждает и Судоплатов, который также входил в группу переговорщиков. Именно ему Мунтерс признавался в том, что хочет руководить Латвией после вхождения ее в СССР.
На первых порах Мунтерсу была обещана высшая государственная должность в советизированной Латвии. Однако находившееся на нелегальном положении латышское рабоче-стачечное движение, организованное гражданскими активистами местной Компартии, взяло инициативу по формированию органов власти в свои руки.
Впрочем, концепция Кремля в отношении Латвии тоже поменялась.
Поскольку Англия и Германия были увлечены взаимным противостоянием на западном фронте, руководство СССР сделало ставку на надежных людей из коммунистического движения Латвии.
В число новой политической элиты вошли представители творческой и академической интеллигенции левых убеждений — известный микробиолог Август Кирхенштейн (первый глава советского правительства), известный писатель-романист Вилис Лацис (глава НКВД, а затем и председатель Совета министров Латвии) и другие.
Позже Янис Балодис, министр обороны в правительстве Ульманиса, получил звание генерала Красной армии в знак признания особых заслуг в деле установления советского строя в Латвии. Именно он разоружил военизированные пронацистские отряды айзсаргов (между прочим, являясь почетным председателем этой организации еще с 1923 года). Сделал это Балодис в пику приказу Ульманиса, который решил привести вооруженные формирования в состояние повышенной боевой готовности.
Самого Балодиса вождь латышского народа отстранил от исполнения обязанностей военного министра «по причине болезни».
Именно в это время немецкие резиденты поощряли политику Ульманиса и его советников-националистов, направленную против усиления Кремля в Прибалтике.
Резидент Чичаев неоднократно доводил до сведения Судоплатова, что отношения между Ульманисом и Балодисом становятся все более натянутыми, и лидер Латвии имеет намерение окончательно лишить Балодиса какого-либо военно-политического влияния. Однако в итоге партия Балодиса — Мунтерса одержала верх.
В кремлевском кабинете Молотова состоялось обсуждение компромиссного варианта, по которому будущий кабинет министров Латвии должен был состоять из представителей как просоветского, так и пронемецкого блоков.
Ульманис, получив сообщение о дискуссии в Кремле, выступил решительно против. Однако Мунтерс, тесно общавшийся с резидентами НКВД, горячо поддержал такой расклад.
Внутри Латвии ситуация становилась все более критичной. Экономический кризис, обнищание крестьянства, маргинализация провинции, обострение национальных противоречий и ширящееся забастовочное движение Латвии не играли на руку Ульманису.
В итоге Чичаев предложил Судоплатову сыграть на личных амбициях Мунтерса, чьи позиции были довольно сильными и в Германии — он регулярно встречался с Риббентропом, чем заработал себе устойчивую репутацию в Третьем рейхе. Еще тогда Судоплатов считал, что фигура Мунтерса была бы идеальной в качестве главы будущего латвийского правительства. Однако история распорядилась иначе. Новое советское правительство возглавили Кирхенштейн и Лацис.
Карлис Ульманис в обращении к латвийскому народу подчеркнул нормальность происходящего и отозвался о Красной армии как о друзьях.
В дальнейшем он наладил реальное сотрудничество с советскими органами власти и попросил Кремль начислить ему официальную пенсию и отправить в Швейцарию.
Ульманис вскоре был вызван в Москву, а затем переправлен в Ставрополь. Но с началом нацистской агрессии против СССР он был арестован (арест состоялся 4 июля 1941 года), а затем выслан в Кисловодск. По дороге Ульманис заболел и скончался в тюремной больнице.
Янис Балодис был приговорен к двадцати пяти годам лагерей, но в итоге выжил и вернулся в Латвию.
Вильгельм Мунтерс был отправлен на преподавательскую деятельность в Воронежский университет, где обучал немецкому языку студентов педагогического отделения. Неоднократно встречался с Судоплатовым и сотрудниками НКВД на предмет возможного участия в деятельности советского правительства Латвии. Пытался договориться о трудоустройстве с Анастасом Микояном.
Но в 1941 году Мунтерс был арестован и провел в лагерях примерно тринадцать лет. В 1954 году он вместе с женой Натальей был амнистирован и остался во Владимире, где два года занимался чтением лекций. Затем вернулся в Ригу и устроился на работу в Академию наук Латвийской ССР.
Вскоре Мунтерсу была предоставлена трибуна в газете «Известия». В латвийской советской печати экс-министр Мунтерс выступал с ожесточенной критикой латышских мигрантских общин Европы и США, а с 1964 года занимал должность председателя республиканского комитета по связям с соотечественниками, который был всецело зависим от КГБ.
Так развивалась история в тот короткий предвоенный период, когда побеждали те, чьи разведслужбы были умнее, хитрее и опытнее, а все европейское политическое пространство было связано тонкими нитями сотрудничества под маской противостояния.
И когда Латвию, Литву и Эстонию современные конъюнктурные историографы стремятся представить как «необитаемые острова», раздираемые внешними недругами, это вызывает закономерный скепсис. Факты и документальные свидетельства доказывают, что прибалтийские народы и их правительства были вполне дееспособными, чтобы самостоятельно определить направление своей судьбы. И сегодня ситуация мало чем отличается от той, что имела место почти восемьдесят лет назад.
Начало статьи: Как СССР присоединил Прибалтику: воспоминания советского разведчика
