Сегодня Латвия оказалась в ситуации, когда нужно признать, что так называемые информационные таблички у советских памятников, даже с националистическим уклоном, — это лучше, чем демонтаж мемориалов, считает латвийский краевед Александр РЖАВИН. Аналитический портал RuBaltic.Ru обсудил с историком, как в республике относятся к латвийцам-красноармейцам и почему власти хотят забыть о подвиге соотечественников.
— Г‑н Ржавин, в начале новой парламентской сессии Национальное объединение обещало обратиться к теме установки информационных табличек у советских памятников. Насколько вероятно, что в ближайшее время такие таблички всё-таки установят?
— Что касается захоронений, то я не уверен, что таблички появятся там в ближайшее время. Сама идея информационных табличек, на мой взгляд, совершенно правильная. Мы, общественники, уже неоднократно поднимали вопрос о том, что на воинских захоронениях нужны стенды, которые бы объясняли не только что за солдаты здесь похоронены, но и кто осуществляет ремонт на мемориалах и уход за ними. Нужна также контактная информация: к кому обращаться, если беспорядок на захоронении, или, например, куда обращаться родственникам, которые привезли портрет погибшего солдата.
Многие приезжают в Латвию, видят ухоженные отремонтированные памятники и думают, что это сделали власти Латвии, их хвалят, но понятия не имеют, что это сделано на средства России. Поэтому мне кажется, что сама идея установки информационных стендов правильная.
С другой стороны, обсуждая этот вопрос с уполномоченными организациями и учреждениями (согласно межправительственному соглашению о воинских захоронениях), мы понимаем, что процедура согласования будет долгой. Нужно найти компромисс и принять решение о том, какой вид будут иметь эти стенды, какая информация должна быть представлена, на каких языках, кто и как ее будет согласовывать и т. д.
Словом, здесь работы на несколько лет вперед. Поэтому просто так на воинских захоронениях таблички не появятся. Если только кто-то не займется самоуправством, как, например, это было на одном из захоронений Латгалии, в поселке Рунданы. Тогда на листе бумаги написали какую-то глупость, сфотографировали и выложили в интернет. Я понимаю, что в России многие обеспокоены тем, какое содержание будет у этих стендов, — об этом говорить пока рано.
— Всё-таки содержание этих табличек может быть оскорбительным для многих...
— Понятно, что мы имеем в виду содержание этих табличек, которое опирается на националистическую парадигму, а не на объективный подход. Это может вызвать реакцию со стороны нескольких активных протестующих или, наоборот, поддерживающих эту акцию. То есть это будет короткий всплеск в 2–3 акции, которые вряд ли возымеют последствия в долгосрочной перспективе. Углублений в противостоянии я бы не ожидал: и так все находятся при своем мнении. Просто латышские националисты проводят более последовательную политику по распространению своих взглядов.
Не секрет, что в российской Конституции никакая идеология не является государственной. Соответственно, в России, если они себе не указывают, как трактовать что-то с идеологических позиций, то другим тоже не могут.
Преамбула Конституции Латвийской Республики гласит, что Латвия — это национальное латышское государство. Значит, всё то, что поддерживает эту парадигму, — это правильно, а всё, что это отрицает, — неправильно.
Сколько бы мы ни говорили, что Красная армия спасла мир от нацизма, в том числе и с союзниками, но воевала-то она не за независимую Латвию. Пусть даже благодаря ее подвигу сохранился латышский народ и культура, но это была, если говорить политически, борьба за единый Советский Союз, на который напали агрессоры. Латвия в этом контексте была частью СССР, а не независимым государством, о котором мечтают националисты. Ими любая идея, которая противоречит независимости в их понимании, порицается, а поддерживается только то, что выступало за независимость.
Увы, на этом фоне наше мнение — мнение меньшинства. Сколько бы ни говорили, что демократия — это власть большинства, учитывающая мнение меньшинства, но учитывать можно по-разному: в Латвии его просто выслушивают. Тут ничего не поделаешь. Эти таблички у памятников — это не причина, а следствие того, что происходит с 1991 года, и, честно говоря, я удивлен, что так поздно за эту сферу взялись.
На мой взгляд, печально, если будут таблички с трактовкой, что, мол, это плохие люди, которые оккупировали Латвию, и им эти памятники посвящены. Но лучше пусть будет такая табличка, чем если памятник будет уничтожен.
К сожалению, мы находимся в ситуации, когда должны признавать, что такой вариант оптимальнее.
— В прошлом году Вы провели целую экспедицию по российским городам, где захоронены латвийцы, воевавшие против фашистских захватчиков в рядах Красной армии. В России эти захоронения ухоженны, в честь латвийских стрелков даже названа улица, а как в Латвии относятся к латвийским красноармейцам?
— Пользуясь случаем, хотелось бы поблагодарить россиян за то, что они не забывают наших латвийцев, сражавшихся за наше общее государство тогда. Замечательно видеть, что россияне помнят тех, кого официальные власти Латвии предпочитают забыть. Сейчас в Латвии не так много критических высказываний и рассказов про оккупацию — просто предпочитают забыть латвийцев, воевавших в Гражданской и Великой Отечественной войнах в рядах Красной армии.
Латышские стрелки, понятное дело, были самые разные: были те, кто служили в царской армии, их более или менее вспоминают, потому что они воевали непосредственно на территории Латвии, они воевали долго и храбро, поэтому их сложно забыть. Это было массовое явление, события происходили прямо под Ригой.
Стрелков, которые стали красными, забывают, как будто их не было. События Гражданской войны здесь трактуют не как войну между красными и белыми, красными и зелеными, белыми и зелеными, при всей сложности процессов, а как какое-то иностранное вторжение русских коммунистов, большевиков, которые противостояли независимой Латвийской Республике. Напрочь забывается, что фактически в Латвии была такая же гражданская война между красными и белыми латышами, как и в Российской империи — между красными и белыми россиянами.
Что касается красноармейцев-латышей периода Второй мировой войны, их тоже предпочитают забыть. Потому что тогда рушится стройная теория о том, что Красная армия — это внешняя оккупационная сила, которая ворвалась в Латвию и тут совершала нехорошие дела.
Вдруг выясняется, что огромное число латвийцев добровольно воевало в рядах Красной армии. Это как-то нужно объяснить, а исходя из сегодняшней позиции латышского национального государства это сделать довольно сложно.
Отмечу, что латышские стрелки 1941–1942 годов — это добровольцы. То есть не те, кого мобилизовали и насильственно гнали на фронт. В Красную армию латвийцы всех национальностей: латыши, русские, евреи, поляки — шли добровольно. Эта картина не нравится латышским националистам, так как многие, особенно молодые, латвийцы могут услышать аргументы, которые окажутся более привлекательными, чем аргументы латышских националистов. Поэтому латвийских красноармейцев предпочитают забыть.
— Между Россией и Латвией существует договор, который предусматривает взаимное сохранение мемориальных построек и мест массовых захоронений. Как этот договор выполняется латвийской стороной?
— Здесь нужно разделять уход и ремонт. Латвийская сторона ухаживает за захоронениями: убирает мусор, косит траву и т. д. — с этим что в Латвии, что в России всё хорошо. Что касается ремонта, то здесь интересно. Я не помню, чтобы латвийские власти ремонтировали много советских, российских памятников или мемориалов. Есть, конечно, отдельные случаи, но там либо латвийские стрелки похоронены вместе с солдатами российской императорской армии, либо местные власти относятся более уважительно ко всем погибшим на территории их ведения, чем центральные власти.
Получается, что большую часть этих памятников ремонтирует Россия. Нарушение ли это соглашения, вопрос к юристам, но, на мой взгляд, здесь больше стоит моральный вопрос.
На территории Латвии похоронено много латвийцев-красноармейцев, потому что с 1944 года бойцы латвийских частей Красной армии участвовали в освобождении Латвии от нацистов и многие погибли уже здесь. Есть даже такие мемориалы, где почти все похороненные — это латвийские бойцы КА. Таким захоронениям местные власти уделяют много внимания, а вот латвийские республиканские — мало.
— В Латвии уже были разговоры о том, чтобы снести памятник Освободителям в Риге и расторгнуть этот договор. Насколько вероятен такой сценарий?
— Насколько я понимаю, речь идет о договоре декабря 2007 года, который был ратифицирован в 2008 году, — то есть ему уже 10 лет. Наверняка среди латышских националистов есть те, кто хотел бы, чтобы такого соглашения не было. Несмотря на недостатки, которые есть в этом соглашении, самая главная положительная вещь, что оно есть.
Потому что, например, с Литвой такого соглашения нет и, по словам литовских коллег, это вызывает определенные проблемы. Так что наличие такого документа — это большой плюс для нас. Я не вижу пока, чтобы серьезные политические силы хотели отменить это соглашение, и, на мой взгляд, пока соглашение будет действовать.
Что касается памятника Освободителям в Риге, который периодически хотят снести националисты, то он не попадает под соглашение, потому что установлен не на месте захоронения.
В любом случае, такие памятники отданы на откуп местным органам власти, и, к счастью, сейчас в Риге избрана правящая коалиция, которая настроена на межэтническое согласие. Она не будет осуществлять никаких неоднозначно воспринимаемых рижанами действий.
Пусть памятник не первоочередной вопрос, но это место, которое многие рижане считают святым. Ежегодно на 9 мая там собирается до ста тысяч человек, притом что население Риги сегодня составляет около 650 тысяч человек. Памятник имеет колоссальное значение для рижан, и поэтому власти не будут ничего предпринимать по его демонтажу. Если даже табличку возле него поставят, то вряд ли ее кто-нибудь заметит на фоне глобального монумента.
— Как обстоят дела с поисковым движением в Латвии, не препятствуют ли власти поисковой работе и происходит ли сотрудничество с российской стороной в случае обнаружения и захоронения останков латвийских бойцов в России?
— В Латвии ситуация в этой сфере в лучшую сторону отличается от, допустим, соседней Литвы, где законы затрудняют поисковую работу. В Латвии, к счастью, законодательство благоприятное, поисковая работа ведется. Латыши и русские ищут и поднимают солдат: кто-то преимущественно красноармейцев, кто-то преимущественно немцев, кто-то вообще всех независимо от их воинской принадлежности. Работа ведется не только по Второй мировой войне, но и по Первой мировой.
Для нас это, в отличие от Российской Федерации, где, кроме Калининградской области, боевые действия толком нигде и не велись, очень актуально. Находят много бойцов и царской армии. Никаких препятствий со стороны властей нет, ежегодно находят десятки и даже сотни бойцов, многих удается идентифицировать.
Насколько я знаю, латвийские поисковики участвуют в церемониях перезахоронения латвийских бойцов, погибших на территории России. Это уже неоднократно происходило, привозят и устанавливают даже новые двуязычные плиты в России. В этом отношении, я считаю, у нас всё хорошо, и это положительный пример сотрудничества между нашими странами и народами.
