Украина пытается перенять у Прибалтики еще одну «прогрессивную» практику — юридически закрепить один-единственный взгляд на ключевые моменты истории. В случае с Украиной — на так называемый Голодомор и «правомерность борьбы за независимость Украины в XX веке». Соответствующий законопроект был зарегистрирован в Верховной раде в конце января. Не верящие в ужасы советского прошлого на Украине могут получить штраф или пять лет тюрьмы. О том, как это нововведение скажется на академическом сообществе и для чего принимается подобный закон, порталу RuBaltic.Ru рассказал член Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре, доктор исторических наук Виктор КОНДРАШИН:
— Виктор Викторович, как Вы оцениваете законопроект о введении уголовной ответственности за «отрицание факта правомерности борьбы за независимость Украины в XX столетии и Голодомора»?
— Я отношусь к этому законопроекту отрицательно хотя бы потому, что его автором является мной очень не уважаемый человек (Юрий Шухевич — прим. RuBaltic.Ru), сын бывшего эсэсовца, и только поэтому данный закон вызывает как минимум вопрос, можно ли доверять такому автору, который, по сути дела, оправдывает убийства десятков тысяч людей, совершённые украинскими националистами. Этот факт доказанный. Как можно вообще доверять человеку, который выступает от имени сил зла, которые были во время Второй мировой войны, — эти силы зла были на стороне фашистской Германии.
И ОУН-УПА* — то же самое. Поэтому я считаю, что этот закон, прежде всего, нарушает фундаментальные основы свободы слова, научного познания, он призывает историков лгать.
Сервантес говорил: «Историка, который лжет, следует казнить как фальшивомонетчика». Здесь получается, что по этому закону все историки должны согласиться только с одной версией событий, которые происходили на Украине в ХХ веке. Но факты, документы, свидетельства очевидцев говорят совершенно о другом. Поэтому как можно воспринимать этот закон нормально, если он нарушает все мыслимые и немыслимые нормы этики?
Те же самые жертвы ОУН-УПА, поляки, их родственники, они теперь должны признать всё это и молчать? Если они что-то скажут, они по украинским законам должны сесть в тюрьму?
И те же украинские историки... Украина позиционирует себя как демократическое и свободное государство, как форпост борьбы за свободу против «российского авторитаризма». И в то же время они принимают законы, направленные против той самой свободной дискуссии по трудным, актуальным, трагическим темам, и призывают признать только одну версию событий. Ничего хорошего этот закон не принесет. Ни Украине, ни научному сообществу Украины и других государств.
— Говоря о научном сообществе: как Вы считаете, может ли это отразиться на российских историках?
— Российские историки как писали о преступлениях ОУН-УПА, как писали о Голодоморе как об общей трагедии народов Советского Союза, так они и будут об этом писать, потому что на это есть основания — прежде всего огромная масса разнообразных достоверных документов.
Поэтому на них это отразится только в том случае, если они каким-то образом окажутся на территории Украины, — там им, естественно, грозит тюрьма.
Затем, этот закон может сказаться на взаимоотношениях российских историков с украинскими коллегами. Ведь не секрет сейчас, что у нас сохраняются человеческие отношения, пусть даже и слабые, научные отношения с украинскими коллегами, и этот закон будет направлен против этого. Ведь он, по сути дела, обрубает все контакты, он ставит под угрозу любую связь с украинскими историками. Даже сам факт письма по интернету или звонка украинские спецслужбы могут расценить как контакт с врагами Украины, и, соответственно, это негативно скажется на украинских коллегах. Для российских историков это тоже плохо: они втягиваются в политику, которая не содействует научному познанию, которая разрушает сложившиеся научные связи.
— То есть нам ожидать в скором времени арестов российских исследователей на Украине?
— Теоретически это возможно, конечно.
Например, если я приеду туда и этот закон будет принят, то меня арестуют сразу. Потому что мои книги, все мои труды, направлены против концепции Голодомора 1932–1933 годов как геноцида Украины.
Я всегда открыто писал и заявлял, что это была общая народная трагедия для Советского Союза, что огромные жертвы Украины были связаны с ее особым местом в системе сельскохозяйственного производства. Это была огромная зерновая республика, житница страны, поэтому там коллективизация проходила с очень большими издержками и по заготовке, и на экспорт. Поэтому это была настоящая трагедия Украины.
Но те же самые процессы происходили и в других районах Советского Союза. Поэтому с точки зрения украинского закона мне грозит уголовная ответственность. Под него подпадаю не только я, но и Стивен Уиткрофт, профессор Мельбурнского университета, выдающийся исследователь демографии, темы демографических потерь, выступающий против идеи украинских историков о миллионных жертвах; Роберт Девис, выдающийся английский ученый, автор многотомной истории Советского Союза; Роберт Мэннинг из США и многие другие — те, кто не поддерживает эту идею. Можно составить целый список тех, кто, кроме русских, подпадает под эту статью, если она будет действовать.
— Как, в таком случае, России нужно будет реагировать на негативные события и возможные аресты на территории Украины российских историков?
— Я всё же не верю, что начнутся какие-то аресты. Но если такое случится, естественно, мы должны защищать своих, как это делает наше российское руководство, — надо своих в беде не бросать.
В целом же следует содействовать тому, чтобы у нас, прежде всего, сохранялись научные и культурные связи с Украиной и украинскими коллегами, несмотря ни на что. Может быть, в это трудное время стоит и подумать об организации каких-то совместных научных мероприятий по обсуждению этих проблем. Если нельзя это провести в России и на Украине, то можно в Европе, в Соединенных Штатах Америки. Я, к слову, участвовал в таких мероприятиях в США и в Европе: в Швеции, в Италии, в Германии, в Великобритании. И мы там общались прекрасно между собой, и, кстати, потом по итогам этих общений мы издавали труды, где излагали совершенно разные точки зрения.
Когда политика вторгается в науку, ничего хорошего из этого не выходит. И даже в такое сложное время я считаю, что нужно продолжать сохранять контакт с украинскими учеными, приглашать их на научные конференции в Россию, за пределы России. Я надеюсь, что в этой трудной ситуации посредниками могут выступить американские коллеги, западноевропейские ученые и на своих площадках организовать встречи между специалистами, чтобы они, если этот дурацкий закон будет принят, могли бы показать, что это ошибка, что это не содействует работе научного сообщества.
— На каком уровне, на Ваш взгляд, находится сейчас сотрудничество российских и украинских историков?
— Насколько мне известно, нет никакого сотрудничества вообще. Раньше у нас был совместный конкурс Российского гуманитарного научного фонда и Национальной академии наук Украины, это был совместный конкурс России и Украины. Однако после Майдана его не стало. А когда он был, были и совместные научные проекты украинских и российских ученых. Существовали всевозможные рабочие семинары в Институте всеобщей истории РАН, совместно и учебники создавали по истории Украины, были постоянные конференции, приезжали украинские историки. Перед Майданом ученых приглашали читать лекции, все были настроены на продолжение диалога.
Сейчас отдельные украинские ученые для работы в российских архивах приезжают в нашу страну полуофициально или совсем неофициально. Они находятся под прицелом со стороны СБУ, официальных властей. Сейчас на Украине действующая власть делает всё, чтоб этих контактов и связей не было, поэтому они остаются лишь на уровне межличностных отношений. Но я считаю тем не менее, что Россия сейчас должна протянуть руку, приглашать украинских ученых, особенно молодых, как исследователей для работы в наших архивах, библиотеках, вести с ними диалог.
В настоящий момент я надеюсь на новую администрацию США и ее посредничество в этом вопросе. Самый лучший способ — это начать диалог стран с ученых, которые между собой лучше договорятся, чем политики.
— Да и, согласитесь, ведь не может всё академическое сообщество на Украине резко сменить свои взгляды, методологические установки. Может быть, следует искать таких неконъюнктурных специалистов на Украине?
— Нет, я их всех знаю — они остались при своем мнении. Мы знаем друг друга, и их позиции во многом были основаны на их убеждениях. Поэтому я считаю, что просто нужно возобновить контакты; не так много специалистов, на самом деле. При благоприятном стечении обстоятельств мы способны быстро возобновить все контакты — и книги вместе будем писать, и конференции проводить.
— Тем не менее, как Вы думаете, в чём основная цель законопроекта, который мы обсуждали? Очистить академические ряды от «неправильных» историков? Или закрепить юридически идеологический фундамент современной Украины?
— Просто нужно закрыть всем рот, как говорится, заставить молчать, запугать. Я не знаю, какая у них может быть другая цель. Это для внутреннего применения больше, чтобы официальная политика действующего режима не подвергалась сомнению. При этом есть научные статьи, конечно, и разные взгляды. Но сейчас там вообще нет пророссийских публикаций. Поэтому это просто юридическое закрепление сложившейся ситуации. До предела хотят закрутить. Но мы же знаем, что резьбу может и сорвать.
*УПА, запрещенная в России экстремистская организация — прим. RuBaltic.Ru
