«Ночь в музее» — проект, призванный популяризировать искусство. Но есть музеи, в которых ночь, тьма и беспросветность не заканчиваются никогда. Целью таких «культурных объектов» является не знакомство гостей с предметами искусства, а идеологическая обработка и рассказ о своей версии «исторической правды».
В предыдущие разы аналитический портал RuBaltic.Ru проводил «экскурсии» по уникальным в своем роде и чрезвычайно показательным учреждениям — Музеям оккупации Латвии и Эстонии. Но рассказ будет неполным, если не поведать об аналогичном заведении на территории третьей прибалтийской республики — Литвы. Позвольте предупредить заранее: зрелище малоприглядное и слабонервным противопоказанное.
Сразу оговоримся: здешний музей весьма отличается от своих уже описанных собратьев. Во-первых, он куда больше по площади и, по сути, занимает три этажа огромного здания: подвальный этаж, первый и второй. Во-вторых, в отличие от бывшего музея в Риге и новостроя в Таллине, Вильнюсский музей жертв геноцида — а называется он именно так — располагается в старинном здании, ранее вмещавшем что бы вы думали? С 1940 года и по 1991‑й в стенах этого тяжеловесного памятника архитектуры располагались органы НКВД, а впоследствии НКГБ — МГБ — КГБ. Кроме того, во времена Великой Отечественной войны и германской оккупации здесь же находилось еще и гестапо.
Словом, если у эстонцев мы искали намеки, а у латышей наблюдали перевернутую другой стороной медаль, то есть «оккупантов», сменивших красных стрелков, то здесь преемственность настолько колоритна и показательна, что даже не требует каких-то дополнительных комментариев.
Уже одна только каменная коробка, намеренно оставленная в том самом виде, в котором ее застало начало 1990‑х годов, памятна всем старожилам, и необходимый ассоциативный ряд формируется в голове как по волшебству — даже и заходить в музей-то не надо. Особенно если обратить внимание на крупные камни, которые обрамляют окна подвального этажа.
Можно сказать, что выставка начинается уже здесь, ибо на камнях — одно за другим — выбиты имена партизан, боровшихся в 1940‑е годы против Советского Союза. Рядом с именами даты жизни, вторая из которых почти всегда либо 1945‑й, либо 1946 год. Война литовских партизан шла параллельно противостоянию всего мира нацистской машине смерти.
Действительно, можно бы уже и не заходить внутрь. Но мы всё-таки зайдем и посмотрим, что же выставлено на обозрение в столь необычном уже с порога музее, открытом, кстати, по приказу самого министра культуры и образования в 1992 году. Логика экспозиции предполагает просмотр сверху вниз — перемещаясь со второго этажа на первый и далее в подвал. Так мы и поступим.
К формированию коллекции музея сотрудники подошли более чем тщательно и добросовестно — было собрано более сотни тысяч экспонатов. Согласно официальной цели Центра исследования геноцида и резистенции жителей Литвы (ЦИГРЖЛ), все эти «историко-документальные материалы» призваны отражать «формы и методы физического и духовного геноцида жителей Литвы, который проводился советским оккупационным режимом», а также «способы и масштабы сопротивления» «оккупации».
ЦИГРЖЛ с 1997 года является полноправным хозяином музея, составляющего ныне часть Мемориального департамента вышепоименованного центра. К слову, если в Латвии приобщиться к мейнстримовым идеям о «советской оккупации» можно бесплатно, то тут придется выложить деньги не только за фотосъемку, но и за билет. И цена его не такая уж маленькая: на начало прошлого года она составляла четыре евро. Видимо, приобщение литовского народа и иностранных туристов к «тайным знаниям» не может стоить дешево…
По самому типу экспозиции вильнюсский музей представляет собой нечто среднее между рижским, где представлены в основном фотографии, плакаты и различные агитационные материалы, и таллинским, в котором наибольшее внимание уделено конкретным вещам советской эпохи.
На втором этаже здешнего музея имеется и то, и другое. От фотографий литовских женщин, катающих бревна на лесоповале, до незнамо чем — разве что портретом вождя мирового пролетариата — провинившихся червонцев. Имеется в музейных собраниях и коллекция пропагандистских листовок, и специфическая литература, а также печатные машинки, блокноты, в которые «брали на карандаш», всевозможная разведтехника и прочие старательно подобранные атрибуты «кровавого режима»: наручники и ключи к ним, постановления ЦК КП(б) Литвы, элементы обмундирования, вооружения и прочее.
Как и в Таллине, здесь практикуется видеоформат подачи информации, но если там можно выбрать, смотреть или не смотреть соответствующие ролики, то тут видео одной операции нон-стопом транслируется прямо на стену. В рекламном бизнесе подобные приемы, кажется, носят название агрессивного маркетинга.
Если второй этаж представляет зрителям «врага и оккупанта» в лице Советского Союза, то в экспозиции первого большее внимание уделяется непосредственно литовцам как таковым и их страданиям под пятой и игом. Тут тоже немало коллажей, фотографий и оригиналов документов и даже железнодорожных билетов для проезда в жестком вагоне, — естественно, принудительного, — а с ними трогательно соседствуют расшитые элементы национальных костюмов и вышитые крестиком морячки в бескозырках.
Чемодан тут, кстати, тоже есть, правда не каменный, а вполне настоящий — старый, обшарпанный и стоящий между шпалами макета части железнодорожного полотна. Он является фрагментом инсталляции, посвященной отправке литовцев с пресловутыми чемоданами на поселение в дальние уголки СССР. Тема депортации представлена крайне обильно: личными номерами, бирками с одежды, самой одеждой, множеством писем, справок, фотографий и прочих документов.
Впечатляет и коллекция крестов, — к счастью, в отличие от эстонских дверей, не настоящих, а запечатленных на фотографиях. Целое фотографическое кладбище, отпечатанный в большом формате погост.
А вот период войны освещен куда менее подробно, если сравнивать с общим объемом информации. Это всего лишь одна из камер в подвальном этаже, и в основном в этой части экспозиции акцент делается на евреях — жертвах Холокоста.
Информации много, в основном печатного формата, но в ней, например, только мельком указывается, что из общего числа погибших в военные годы жителей Литвы евреи составляли подавляющее большинство — порядка двухсот тысяч человек.
Сама экспозиция вообще никак не иллюстрирует эту информацию, так же как и ту роль, которую в этих страшных событиях сыграли сами литовцы, — эту тему здесь предпочитают «тактично» обходить стороной.
Стоит отметить, что верхние этажи представляют собой довольно классическую по своей структуре выставку: застекленные витрины, подписи и сопровождающие материалы на нескольких языках, инсталляции, посвященные лесным братьям, и так далее. Всё это показательно, но уже не очень любопытно: после виртуальной экскурсии по предыдущим двум музеям подобные однотипные стратегии вызывают оскомину. Но не стоит забывать про изюминку этого музея: подвальный этаж! Вот уж где развернуться можно было от души, благо площади позволяют.
В подвале — тюрьма. То есть — натуральная. Полностью воссоздана обстановка камер следственного изолятора, какими они были в 1944–1947 годах. Даже облупившаяся краска на стенах — это тоже часть данного «арт-объекта». Причем, как на каких-нибудь критских фресках или византийских иконах, показаны все слои этой краски, число которых в иных местах достигает восемнадцати. Наверное, это очень концептуальная деталь, которая должна повергнуть душу педантичного аккуратиста-литовца в священный трепет.
Добить и без того трепещущего зрителя призваны узкие коридоры, мрачные железные решетки, крошечные камеры предварительного заключения и облезлая комната отдыха тюремных работников. В ней самым заметным экспонатом являются неожиданные зеленые весы, привычные по советским гастрономам. Они кокетливо выглядывают из точно такого же шкафа, в котором у меня в детстве жили куклы.
Конечно же, присутствуют и поясняющие материалы, которые поведают вам, что в одиночных камерах пребывало до пятнадцати человек, большинство из которых спало прямо на полу (что даже человеку со слабым пространственным мышлением вроде меня кажется совершенно невозможным), живописуют весь ужас ночных допросов и круглосуточно сияющего с потолка света. Видимо, авторы экспозиции следовали известной формуле, приписываемой то Геббельсу, то Гитлеру: «Чем больше ложь, тем скорее в нее поверят».
Помимо прочих помещений, в тюрьме имелась, кстати, и библиотека. Не обойдены вниманием, разумеется, и душевые с туалетами, а также карцеры и даже кабинет дактилоскопии.
Особое место занимают мешки с «бумажной лапшой» — пропущенными в начале 1990‑х через шредер документами Госбезопасности. Сегодня они хранятся как сверхценный артефакт.
Ну и конечно, нельзя обойти вниманием гвоздь программы — расстрельную камеру, реконструированную из располагавшейся тут на протяжении почти полувека столярной мастерской. Это сравнительно новая достопримечательность музея, открытая в 2000 году. Информация о ней крайне противоречива. Одни источники утверждают, что исчезающе малое количество архивных документов не позволяет назвать ни точную цифру приведенных здесь в исполнение приговоров, ни места захоронения большинства казненных, ни дату последнего из расстрелов. Другие называют внушающее трепет число «тысяча».
Стены камеры завешены фотографиями продырявленных черепов — или местами оставлены голыми, чтобы посетитель мог хорошенько рассмотреть выбоины от пуль.
Интересно, что авторы экспозиции не приводят данных, кто работал в тюрьмах, так же как и умалчивают о тех, кто зверствовал в концлагерях.
Посетители, меж тем, оставляют на сайте отзывы следующего содержания: «Сегодня “вдруг” становятся героями палачи, а зверства называются “борьбой за свободу”, сегодня переписывается наше вчера. И вот уже лесные братья, пособники и полицаи... вошедшие в историю войны как фашисты, — опаньки! — и оказываются невинными овечками и даже жертвами...»
Таков Музей жертв геноцида в Вильнюсе — думается, мало кто способен обойти все его закоулки без дрожи и еканья под ложечкой. Что и сказать, атмосферу в этом, с позволения сказать, «культурном учреждении» создавали с отличным знанием человеческой психологии.
В дальнейшем мы планируем продолжить рассказ о подобных музеях за пределами Прибалтики.
