На юго-востоке Латвии находится область Латгалия, где практически не осталось коренного этноса. Латгальцы либо ассимилировались, либо покинули родной край из-за депрессивного состояния экономики и жесткой националистической политики. Аналитический портал RuBaltic.Ru разобрался, как социально-экономический кризис в Латгалии связан с культурно-историческим развитием региона и при чем здесь национальная политика.
Отношение центральной власти к Латгалии в экономической перспективе строится по остаточному принципу. «Депрессивный регион» — выражение, которое прочно закрепилось в сознании проживающих здесь людей.
Ни для кого не секрет, что Латгалия уже многие годы является лидером по уровню безработицы. На 2010 год самый низкий уровень безработицы в Риге составлял 11%. Самый высокий — в латгальской Резекне, где нетрудоустроенной числилась четверть населения. В столичном Даугавпилсе без работы оставалось 14% жителей. По Латгалии в целом — 22%.
Сегодня ситуация заметно улучшилась, но «перекос» по регионам наблюдается до сих пор. В 2018 году уровень безработицы в Латгалии составил 16%. От региона к региону этот уровень может различаться в разы: если в Даугавпилсе официально он чуть выше 7%, то в Зилупском крае безработным числится каждый пятый, а в Циблском крае — каждый четвертый.
В свою очередь, в Земгале уровень безработицы составляет 5%, в Видземе — 6% и в Курземе — 7%. Самый низкий уровень безработицы зарегистрирован в Рижском регионе — 4%.
Более того, по данным Государственного агентства занятости, жители Латгалии имеют низкую мотивацию искать работу. Дело в том, что нормальной работы в Латгалии нет. А на тех позициях, что предлагаются соискателям, зарплаты в два раза меньше, чем на аналогичных должностях в Риге.
В целом же вакансий в Латгалии немного, трудоустройством чаще всего озабочены неквалифицированные рабочие, уборщики и продавцы. Отсюда и «низкая мотивация». Формула нынешнего соискателя проста: «На заработки — в Ригу, на работу — в ЕС». На практике ситуация выглядит так: из сел и маленьких городков молодежь рвется в Даугавпилс или Резекне, а жители районных центров живут мыслью о Риге или загранице.
Если на начало 1990-х в Даугавпилсе проживало около 130 тысяч человек, то согласно данным Управления по делам гражданства и миграции, в 2018 году в Даугавпилсе осталось 90 тысяч жителей. Но пустые улочки живого в прошлом города свидетельствуют о том, что даже эта цифра завышена по крайней мере тысяч на двадцать.
Еще десять лет назад в Латвии было 7,7 тысячи деревень. Каждый год их становится на полторы сотни меньше. Латгалия пустеет стремительнее остальных регионов. Как пример: в волости Вецуму Вилякского края за последние годы вымерло девять деревень, еще в девяти осталось по одному хозяйству.
Кстати сказать, парадоксальная ситуация: бегство латвийцев за лучшей долей за рубеж привело к острой нехватке специалистов как в Латвии в целом, так и в Латгалии (не то чтобы их нужно очень много, но их нет).
Правительству нет дела до умирающего края. Создание в Латгалии специальных экономических индустриальных зон с поощряющими налоговыми льготами, по сути дела, фикция.
Для инвесторов вкладывать деньги в умирающий регион, из которого бегут лучшие кадры, бесперспективно. Что закрепилось во времена СССР, то еще работает: металлообработка, машиностроение, деревообработка, текстиль. Только на заводе химволокна в Даугавпилсе в свое работало почти 7 тысяч человек — больше, чем сегодня во всей латвийской промышленности.
Действительно, экономический и культурный подъем Латгальского края пришелся на советские годы, а при нынешней независимости регион не просто зачах — слово «латгалец» перешло в разряд бранных, латгальский язык исчез из обихода, сами латгальцы получили латвийское гражданство, но латышами не стали, благополучно растворившись в Евросоюзе.
Напомним, нынешняя Латгалия включает в себя три города республиканского значения — Даугавпилс, Екабпилс и Резекне — и 18 краев. Город Даугавпилс, второй по величине в Латвии и столица Латгалии, расположен в 25 км от границы с Литвой, в 35 км от Беларуси и 120 км от России. Резекне — «сердце Латгалии» — в 50 км от России.
Отсюда важный для понимания особый латгальский менталитет, свой уникальный язык (который до недавнего времени никакого отношения к латышскому не имел). До 1772 года Латгалия была польской, в то время как остальная территория современной Латвии — провинцией Швеции.
На жизненный уклад региона влияли не только соседи, но и религия: латгальцы были католиками, латыши — протестантами. Права голоса же не имели ни те, ни другие, управляла в обеих провинциях немецкая аристократия, под началом которой лютеранским священством был введен единый литературный латышский язык. Католической же Латгалии это веяние не коснулось.
В XVIII веке территория нынешней Латвии вошла в состав Российской империи. В XX веке прошел процесс колонизации бывших польских губерний православными поселенцами. И поскольку в Латгалии царское правительство давало на льготных условиях землю, бывшие латгальцы-католики стали превращаться в православных латышей.
Будучи народом трудовым, но поголовно малограмотным, в глазах «настоящих латышей» со времен первой Латвийской Республики латгальцы были людьми второго сорта, теми, кем их до этого, несмотря на патронат России, всегда считали правящие Ригой немцы.
В среде латышей до сего дня можно услышать презрительное прозвище «чангали» («мусор при очистке зерна»). Латгальцы же, в свою очередь, на такой выпад обязательно выдадут «чиули», что переводится как «сноп пустой соломы».
В 1921 году Учредительное собрание (первый парламент Латвийской Республики) на 27% состояло из латгальцев. До переворота Карлиса Ульманиса в Риге был даже пост министра по делам Латгалии.
Данный экскурс в историю, пусть и короткий, очень важен для понимания нынешнего отношения центральной власти к Латгалии. После переворота в 1934 году и установления авторитарного режима Ульманиса, оставившего только один государственный язык — латышский, — за вычетом советского времени, сегодня все подчинено одной идее: «Латвии для латышей», отраженной строчкой даже в латвийской Конституции.
Демонстративно подчеркивать свою латгальскую принадлежность сегодня не просто не модно — в провинции от специфического акцента родители избавляют детей с детства. Школ с латгальским языком обучения не существует, латгальской прессы нет, язык тихо умирает.
Периодически депутаты Сейма устраивают своеобразный демарш — приносят клятву на латгальском языке. С одной стороны, эта акция устраивается для привлечения внимания прессы. Но с другой, дань скандальной моде привела к дополнительному пункту закона о государственном языке с оговоркой о том, что латгальский язык — «все-таки» разновидность латышского литературного языка. После присяги на латгальском депутат обязан повторить клятву на государственном латышском языке.
Почему же сегодня Латгалия для латышей, как тот чемодан без ручки? Ответ на поверхности: географическое положение, обрусение латгальцев, наплыв «строителей коммунизма» в советский период, на время которого пришелся расцвет науки, искусства, литературы страны в целом. Все это вытащило из нищеты и Латгалию, явив на карте СССР индустриально развитый регион. Самый интернациональный по составу второй город в республике Даугавпилс испокон веку считается «красным», что сегодня есть синоним слова «русский».
Ведь если в Риге или Видземе, Курземе, Земгале в обиходе латышский язык, в Латгалии язык общения — русский. При том, что нынешняя молодежь учит латышский и знает его.
Русский язык, русская ментальность — два столпа, которые снятся по ночам латышской этнократии; два столпа — основа латгальской ментальности. Этнический состав населения по данным переписи 2011 года по Латгалии: латыши (преимущественно латгальцы) — 45%, русские — 40%, далее — поляки, белорусы, украинцы, литовцы, евреи.
С учетом того факта, что латгальцы сегодня стали «разновидностью» латышей, общее положение дел осталось прежним. Латгальцы, русские, «красные» — синонимы для уха настоящего нацпатриота.
