Национал-коммунизм — тщательно замалчиваемая страница в истории Латвии. Эта причудливая политическая идеология подразумевала, что Латвийская ССР должна быть этнически чистой республикой, во главе которой могут быть только латыши, обязанность которых — вести латышскую нацию к коммунизму. В 1950-х годах национал-коммунисты входили в руководство Компартии Латвии и претворяли эту идеологию в жизнь. По понятным причинам в сегодняшней Латвии об этом стараются не вспоминать: кому после таких исторических фактов расскажешь про «советскую оккупацию»?
В середине 1950-х годов у латышских коммунистов было различное видение будущего Латвии. Часть умеренных руководителей советской республики полагала, что коммунистический строй должен быть интернациональным в соответствии с заветами Маркса и Ленина.
Однако радикальное крыло КПЛ считало, что приоритетом должны быть национальные ценности.
Даже те молодые коммунисты, которые героически сражались в составе Латышского стрелкового корпуса против гитлеровских оккупантов, начали выступать за ужесточение национальной политики.
Послевоенный период ознаменовался прибытием в Латвию квалифицированной рабочей силы из других республик СССР, которые направлялись в Прибалтику в рамках плана восстановления и развития народного хозяйства 1946–1950 годов («Четвертая пятилетка»).
В первую очередь был сделан акцент на планомерной индустриализации и развитие агропромышленного комплекса. Среди ключевых целей значились развитие и модернизация объектов тяжелой промышленности. Эти идеи горячо поддерживал председатель президиума Верховного совета ЛССР Ян Калнберзин.
В это время национально ориентированными группировками начали создаваться препоны для перемещения людей иной национальности в Латвию.
Их предводителем был видный латышский коммунист Эдуард Берклавс, провозгласивший курс на выдвижение на руководящие должности в Латвийской ССР национальных кадров.
Одним из условий назначения человека на важный политический или административный пост стало непременное владение им латышским языком.
Во многом группировка Берклавса опиралась на постановление ЦК КПСС времен Лаврентия Берии, которое гласило, что ряды коммунистов следует укреплять нацкадрами. Так что стратегия моноэтничности в управлении национальных республик была спокойно взята на вооружение влиятельными чиновниками ЛССР в те годы.
Ян Калнберзин не осудил деятельность национал-коммунистов. Они, в свою очередь, восприняли нейтралитет председателя ВС как скрытую поддержку.
Выступления во время партсобраний были выдержаны в соответствующем ключе: декларировалась необходимость построения подлинно национальной республики.
Калнберзин, будучи признанным лидером Латвийской ССР, обладавшим высоким авторитетом, своим невмешательством способствовал развитию идей Берклавса и его компании.
Примечательно, что национал-коммунисты рассчитывали на масштабную поддержку со стороны народонаселения, однако здесь они просчитались. По воспоминаниям выдающегося хирурга Виктора Калнберзса, на национал-коммунистов хлынул поток жалоб, направляемых как руководству КПЛ, так и в ЦК КПСС. Люди выражали недовольство стремлением к национализму, противоречившему концепции интернационального братства и дружбы народов.
Реакция жителей Латвии привела к тому, что в Ригу была направлена специальная комиссия во главе с секретарем ЦК КПСС Нуритдином Мухитдиновым, уроженцем Ташкента. Осмотревшись и разобравшись в ситуации, Нуритдин Акрамович подготовил разгромное сообщение о национально-коммунистическом произволе в Риге.
Естественно, с сообщением ознакомился Никита Сергеевич Хрущёв, что и послужило причиной его прибытия в столицу Латвийской ССР летом 1959 года.
По воспоминаниям очевидцев, Берклавс обратился к Никите Сергеевичу: «Проходите вперед, Вы наш гость». Тот отозвался: «Я не гость. Я здесь хозяин».
И вот 14 июня 1959 года на эстраде в Межапарке состоялся многолюдный митинг, на котором Никита Хрущёв подверг сокрушительной критике националистические тенденции в правящих кругах Латвии.
Выступление Хрущёва на митинге поставило точку в существовании национально-коммунистического крыла в ЛССР.
Действия Хрущёва как «хозяина положения» привели к конкретным политическим последствиям. Эдуард Берклавс был обвинен в перегибах и потакании латышскому национализму в противовес коммунистическим идеалам, снят с занимаемой должности и отправлен во Владимир на второстепенный пост начальника областной конторы, отвечавшей за кинопрокат.
25 ноября 1959 года по горячим следам состоялся пленум ЦК Компартии Латвии, в результате которого Ян Калнберзин был освобожден от обязанностей первого секретаря. Это была тихая внутрипартийная революция, последствия которой тем не менее были весьма серьезными.
Национал-коммунисты вынуждены были уйти в подполье.
Их время придет ровно через тридцать лет, когда их идеологические наследники возглавят антисоветское движение и придут к власти при активной поддержке (или, точнее, преступном невмешательстве) таких же национал-коммунистов из Москвы.
А поздней осенью судьбоносного 1959 года Яна Калнберзина сменил Арвид Янович Пельше. Опытный управленец, скрупулезный ученый-историк, работавший еще в наркомате той первой Советской Латвии, существовавшей с января по май 1919 года. На должность первого секретаря ЦК КПЛ Пельше заступил с должности секретаря по пропаганде и агитации.
При Арвиде Пельше индустриализация Латвийской ССР продолжалась семимильными темпами и била новые рекорды. Сотни тысяч жителей других национальных республик, в основном России, Беларуси и Украины, направлялись по распределению в Латвию для повышения ее экономического потенциала. Строились новые районы с современными многоквартирными жилыми домами, сдавались в эксплуатацию гидроэлектростанции, открывались новые научные институты, цвели колхозы, работали станки промышленных предприятий и даже возникали новые города.
Арвид Янович Пельше, тихий и скромный организатор, добился колоссальных успехов в развитии собственной республики.
Отметим, что Пельше боролся с проявлением буржуазного национализма, который он искренне считал самым деструктивным явлением в жизни общества.
Строительство коммунизма в отдельно взятой Латвийской Советской Социалистической Республике велось силами самых разных людей независимо от национальности, вероисповедания и цвета кожи.
В 1960-е годы при Пельше был создан особый психосоциальный климат, при котором вопрос этнической принадлежности отходил не просто на второй — на последний план. Ценились в первую очередь личные заслуги человека, его рабочие качества и способности.
Именно благодаря подходу «нет ни эллина, ни иудея, ни русского, ни латыша», а также миллиардным финансовым вливаниям из общегосударственной казны в экономику ЛССР республика вышла на первые позиции по таким показателям, как демографический рост, темпы производства и увеличение внутреннего валового продукта в пересчете на одного жителя.
Но в 1966 году Арвид Пельше был избран в члены Политбюро и отправился в Москву, где стал председателем Комитета партийного контроля. Ему на смену пришел Август Восс, при котором основы национального вопроса были несколько переосмыслены.
После 1968 года опальный изгнанник Эдуард Берклавс вернулся в Ригу и устроился на работу на Рижский электромашиностроительный завод. Там он приступил к антисоветской деятельности. В 1971 году Берклавс с группой соратников составил «Письмо 17 коммунистов», в котором политика Компартии в Латвии подверглась ожесточенной критике.
Благодаря доброжелателям провокационное письмо попало в западные СМИ и в условиях «холодной войны» вызвало широкий резонанс. Так Эдуард Берклавс первым из латышских политиков сознательно заявил о своем «пробуждении».
В 1988 году он основал и возглавил радикально-националистическое Движение за национальную независимость Латвии, которое стало фактически первой серьезной организацией, в основе идеологии которой лежала мысль о выходе из состава СССР и разрыве с ним всех экономических и административных связей. Лозунги ДННЛ в стиле «хватит кормить Москву» активно впитывали латыши, почувствовавшие ухудшение условий жизни при горбачевской перестройке.
Правда, на смену этим установкам скоро пришел девиз «В лаптях, но свободные». Как в воду глядели.
Берклавс успел поработать и в правлении Народного фронта, цинично обманувшего русских, пообещав им устно и письменно гражданские права, национальные школы и право свободно использовать родной язык. Был он избран и в первый после восстановления независимости Пятый Сейм. Получил орден Трех звезд третьей и четвертой степеней, а также памятный знак участника баррикад 1991 года.
В современной латышской историографии Эдуард Берклавс считается уважаемым деятелем протестного движения в годы советской власти.
На доме по улице Бривибас, где он жил, установлена мемориальная плита. А памятник настоящему труженику Арвиду Яновичу Пельше был демонтирован и увезен в неизвестном направлении.
Национал-коммунизм, некогда посрамленный в Латвийской ССР, победил в сегодняшней Латвии, мутировав в неприкрытый национализм с элементами неонацистской идеологии. Остается надеяться, что, как и в тот раз, не навсегда.
