В центре общественного внимания Беларуси вновь оказалась фигура участника польского восстания 1863 года Винцента Калиновского, с подачи белорусских мифотворцев известного как Кастусь Калиновский. Группа общественных деятелей, представляющих националистическую интеллигенцию и оппозицию и весьма нескромно именующих себя «элитой», выступила с инициативой перезахоронения останков польского повстанца на территории Беларуси. Что стоит за всей этой кампанией, разбирался портал RuBaltic.Ru.
Поводом для нового витка «страстей по Кастусю Калиновскому» послужило обнаружение в Вильнюсе останков казненных повстанцев, среди которых был идентифицирован и скелет Калиновского. Националистические СМИ не преминули живописать детали обнаруженного захоронения: тело со связанными руками было присыпано известью. Впрочем, действительно ли обнаруженные останки принадлежат Винценту Калиновскому, далеко не очевидно: каких-либо экспертиз, способных недвусмысленно идентифицировать останки, общественности предоставлено не было.
Впрочем, это не так и важно: миф об обнаруженных останках Калиновского уже вошел в белорусское медиа-пространство и тщательно раздувается националистическими СМИ.
Литовские власти планируют захоронить останки Калиновского и других повстанцев на вильнюсском кладбище Расу — главном некрополе Литвы, где покоятся многие деятели Великого княжества Литовского, Речи Посполитой и собственно национального Литовского государства. Церемония захоронения должна состояться в ноябре.
В Беларуси вокруг захоронения останков Калиновского был сразу же создан ажиотаж. Тему тут же подхватили ведущие «независимые» медиа — тут.бай, Белсат, Наша Нива, Еврорадио и прочие. Не осталась в стороне и депутат Национального собрания, председатель Общества белорусского языка (Таварыства беларускай мовы) Елена Анисим, предложившая учредить в Беларуси орден Кастуся Калиновского.
С подачи белорусских националистов был поднят вопрос о языке захоронений. Белорусские деятели настаивают на том, что на надгробьях, помимо надписей на литовском и польском, должны быть также и белорусскоязычные надписи. Также немало внимания в националистических СМИ уделяется вопросу участия официальных представителей Беларуси в церемонии захоронения польских повстанцев.
Белорусский МИД, надо сказать, подключился к проблеме весьма неохотно, очевидно, понимая токсичность культа Калиновского для Беларуси.
И вот новая инициатива — захоронить останки Калиновского (если это, конечно, он) в Беларуси. Успех предприятия представляется весьма сомнительным — белорусский МИД по-прежнему реагирует весьма вяло, а до церемонии захоронения остается совсем немного времени.
Кроме того, Литва также не торопится делиться лаврами с восточной соседкой и собирается извлечь из церемонии захоронения максимальный пиар-эффект, ведь это отличный повод в очередной раз подтвердить свою антироссийскую идентичность и внешнеполитический курс, а также утереть нос соседям, в первую очередь Польше, продемонстрировав собственную значимость в региональном историческом и геополитическом контексте.
Дележ исторического наследства ВКЛ и Речи Посполитой остается камнем преткновения в отношениях между польскими, литовскими и белорусскими националистами.
Для литовцев очень важно огородить свою часть этого воображаемого наследства от посягательств со стороны как Польши, так и Беларуси, поэтому белорусские притязания на останки Калиновского были встречены литовской стороной весьма холодно.
Тем не менее свою выгоду от этих плясок на костях белорусские националисты также получат.
«Хайп» вокруг Калиновского — еще один шаг в утверждении националистического дискурса в публичном пространстве Беларуси.
Независимо от того, где будут покоиться реальные или мнимые останки Калиновского, его канонизация в качестве «национального героя» продолжается. Белорусские националисты особо и не скрывают, что основной смысл всей этой возни — конструирование национального мифа и создание «национального пантеона».
Поскольку белорусская идентичность в ее националистическом прочтении видится исключительно через противопоставление и отчуждение от России и русских, то Калиновский с его русофобией и униатской пропагандой, к тому же казненный имперскими властями, выглядит идеальным кандидатом на роль главного «белорусского героя».
Конечно, перезахоронение Калиновского в Беларуси было бы для белорусских националистов идеальным вариантом: его могила стала бы еще одним местом ритуального поклонения наравне с Куропатами и точкой сборки и мобилизации всего националистического движения.
Впрочем, Калиновский, захороненный в Вильнюсе, также может сослужить белорусскому национализму добрую службу, поддерживая миф о «белорусской Вильне» и притязания на историческое наследие ВКЛ.
Шумиха вокруг захоронения Калиновского в очередной раз ставит вопрос о перспективах национального строительства и исторической политики в Беларуси. Языковой национализм, основанный на «литвинской» мифологии и жестком противопоставлении России, по-прежнему непопулярен в белорусском обществе. Но именно он имеет мотивированных сторонников, которые пользуются поддержкой на Западе и успешно вербуют последователей среди политически активной молодежи.
Альтернативой этому могла бы стать идеология, апеллирующая к русскому культурному наследию в исторической памяти белорусов.
Однако, похоже, в современной Беларуси подобного прочтения истории опасаются, полагая, что это может поставить под сомнение белорусский суверенитет, хотя это вовсе не так. Культурно-языковая и историческая общность не мешает Германии и Австрии быть суверенными государствами, равно как не ставит под сомнение существование большого количества англо-саксонских или испаноязычных государств.
Как следствие, белорусские националисты шаг за шагом навязывают обществу свою информационную и идеологическую повестку и претендуют на роль монопольных и безальтернативных интерпретаторов и хранителей белорусской идентичности.
